Неточные совпадения
Дома на столе Клим нашел толстое
письмо без
марок, без адреса, с краткой на конверте надписью: «К. И. Самгину». Это брат Дмитрий извещал, что его перевели в Устюг, и просил прислать книг.
Письмо было кратко и сухо, а список книг длинен и написан со скучной точностью, с подробными титулами, указанием издателей, годов и мест изданий; большинство книг на немецком языке.
— Да… да… слышу… «
письма от
Марка»… Ну что он, здоров, как поживает!.. — скороговоркой сказал он.
Бабушка говорила робко, потому что все еще не знала, для чего прочла ей
письма Вера. Она была взволнована дерзостью
Марка и дрожала в беспокойстве за Веру, боясь опасного поворота страсти, но скрывала свое волнение и беспокойство.
Она потрясла отрицательно головой, решив, однако же, не скрывать об этих
письмах от Тушина, но устранить его от всякого участия в развязке ее драмы как из пощады его сердца, так и потому, что, прося содействия Тушина, она как будто жаловалась на
Марка. «А она ни в чем его не обвиняет… Боже сохрани!»
— Я получила
письма… от
Марка… — тихо повторила она.
Вера, узнав, что Райский не выходил со двора, пошла к нему в старый дом, куда он перешел с тех пор, как Козлов поселился у них, с тем чтобы сказать ему о новых
письмах, узнать, как он примет это, и, смотря по этому, дать ему понять, какова должна быть его роль, если бабушка возложит на него видеться с
Марком.
Наконец пришло
письмо — с американской почтовой
маркой — из Нью-Йорка на его имя.
В конце февраля Александров получил из рук Дрозда такое трогательное малюсенькое
письмо, что его
марка, казалось, покрывала весь конверт.
Потребовали конверт, почтовой бумаги,
марки и при серьезном
письме «уважаемому господину редактору» послали Н.П. Ланину это произведение.
Как бы то ни было, — через год или два, а может, и больше, пришло в Лозищи
письмо с большою рыжею
маркой, какой до того времени еще и не видывали в той стороне.
Это
письмо напишет здесь Грушина, как и первое, — запечатают его, налепят
марку в семь копеек, Грушина вложит его в
письмо своей подруге, а та в Петербурге опустит его в почтовый ящик.
Пепко был дома и, как мне показалось, тоже был не особенно рад новому сожителю. Вернее сказать, он отнесся ко мне равнодушно, потому что был занят чтением
письма. Я уже сказал, что он умел делать все с какой-то особенной солидностью и поэтому, прочитав
письмо, самым подробным образом осмотрел конверт, почтовый штемпель,
марку, сургучную печать, — конверт был домашней работы и поэтому запечатан, что дало мне полное основание предположить о его далеком провинциальном происхождении.
Автор этого
письма говорит о Клире как о лице хорошо ему известном и оправдывает его отзыв о
Марке Аврелии; в заключение же говорит с огорчением: «Критики, а особливо вмешивающиеся в дела политические, которых не знают ни малейшей связи, всегда будут иметь прекрасное поле рассыпать свои рассказы».
Как вдруг в самый разгар работ получаю
письмо с итальянскою
маркой.
— Да, Иван Карлыч, булочник здешний, обещал. Я, говорит, вам к его камердинеру, Христофору Иванычу,
письмо дам, так он его вам за сто
марок сколько угодно покажет. А ежели двести
марок дашь, так Бисмарк даже на аудиенцию выходит. И тут что хочешь у него проси, потому что он, за аудиенцию, сто
марок в свою пользу отсчитывает.
После завтрака он разбирал в кабинете доставленную из города корреспонденцию. Хмуро и рассеянно, поблескивая очками, он разбирал конверты, одни откладывая в сторону, другие обрезая ножницами и невнимательно прочитывая. Одно
письмо в узком конверте из дешевой тонкой бумаги, сплошь залепленное копеечными желтыми
марками, подвернулось под руку и, как другие, было тщательно обрезано по краю. Отложив конверт, он развернул тонкий, промокший от чернил лист и прочел...
Теперь уже по одному виду он научился узнавать эти
письма, ибо при всем разнообразии почерков, бумаг и
марок было в них что-то общее, как у тех мертвых в сарае; и не только он, но и швейцар, принимавший личную корреспонденцию Петра Ильича, безошибочно узнавал их.
— Какими же вы судьбами получили это
письмо?.. Тут что-то ни наших, ни заграничных штемпелей не видать… да и
марок тоже нету.
Лев Саввич прилепил
марку к
письму и сам снес его в почтовый ящик. Уснул он с блаженнейшей улыбкой и спал так сладко, как давно уже не спал. Проснувшись утром и вспомнивши свою выдумку, он весело замурлыкал и даже потрогал неверную жену за подбородочек. Отправляясь на службу и потом сидя в канцелярии, он всё время улыбался и воображал себе ужас Дегтярева, когда тот попадет в западню…
Решено было ехать на другой же день, а между тем и Сивков и Дуня
письма к
Марку Данилычу написали, ни одним словом, однако, не поминая о пожаре в Перигорове.
Как скоро Чубалов из
письма Дарьи Сергевны узнал о смерти
Марка Данилыча, сейчас же стал в путь сбираться. Брат Абрам стал его отговаривать.
— То-то и есть, — молвил Дмитрий Петрович. — Намедни на том же тюлене хотели
Марка Данилыча провести… Я его тогда выручил, в нашем Рыбном трактире при всех показал ему
письмо из Петербурга… Оно со мной.
Поликарп Андреич вдвоем остался с отцом Прохором. Долго рассуждали они, как быть с Дуней. Наконец решили так: только что исправит она свои покупки, отправить ее к отцу с Акулиной Егоровной, а меж тем послать
письмо к
Марку Данилычу и отписать, где теперь она находится и в какой день намерена в дорогу выехать.
Уж после отправки к Дуне
письма вспомнила Дарья Сергевна про Аграфену Петровну. Хоть в последнее время Дуня и переменилась к своему «другу любезному», стала к ней холодна и почти совсем избегала разговоров с ней, однако, зная доброе сердце Аграфены Петровны, Дарья Сергевна послала к ней нарочного. Слезно просила ее приехать к больному вместе с Иваном Григорьичем и со всеми детками, самой съездить за Дуней, а Ивана Григорьича оставить для распорядков по делам
Марка Данилыча…
— Вот
письмо, извольте прочесть, — сказал Лука Данилыч. Меркулов стал читать. Побледнел, как прочел слова
Марка Данилыча: «А так как предвидится на будущей неделе, что цена еще понизится, то ничего больше делать не остается, как всего тюленя хоть в воду бросать, потому что не будет стоить и хранить его…»
На другой день после «привода» Дуни ей отвели особую от Вареньки комнату. В то же время привезли к Луповицким почту из города. Между
письмами было и к Дуне от
Марка Данилыча. Послано оно из Казани. Было в нем писано...
— Есть у меня икона хорошá Марка-то Евангелиста, — сказал он. — Редкостная. За рублевскую выдавать не стану, а больно хороша. Московских старых
писем. Годов сот четырех разве что без маленького.
Вексель в три тысячи рублей, выданный
Марку Данилычу Сивковым, Дуня послала по почте. В
письме к Поликарпу Андреичу, извещая о кончине отца, просила она, чтобы он, взяв половину денег в благодарность за данный ей приют, другую половину вручил бы отцу Прохору.
— Этот Корней с
письмом ко мне от Смолокурова приехал, — шепотом продолжал Володеров. — Вот оно, прочитайте, ежели угодно, — прибавил он, кладя
письмо на стол. — У
Марка Данилыча где-то там на Низу баржа с тюленем осталась и должна идти к Макарью. А как у Макарья цены стали самые низкие, как есть в убыток, по рублю да по рублю с гривной, так он и просит меня остановить его баржу, ежели пойдет мимо Царицына, а Корнею велел плыть ниже, до самой Бирючьей Косы, остановил бы ту баржу, где встретится.
На письменном столе лежали газеты, московские и петербургские, книжка журнала под бандеролью, толстый продолговатый пакет с иностранными
марками и большого формата
письмо на синей бумаге, тоже заграничное.
Сегодня Фридрих Адольфович был особенно хорошо настроен. Еще поутру веселая Евгеша подала ему за завтраком какой-то объемистый пакет с наклеенной на нем заграничной
маркой. Гросс вскрыл конверт, прочел
письмо, и лицо его просияло. На вопрос детей, откуда оно, Фридрих Адольфович коротко ответил...
Некоторые из них были оригинальны. На иных
письмах князь писал: «стоило тратить почтовую
марку».
(Почерк Лельки.) — Что за Марк? В первый раз слышу. И все-таки думаю, что ты ошибаешься на этот раз, проницательная моя Нинка. Суть дела тут не в «товарищеских»
письмах и отношениях, а кое в чем другом. Не знаю твоего
Марка, но думаю, что не ошибусь.
После этого она два
письма получила от
Марка, — горячие, задушевные, зовущие. Настойчиво просил ее позвонить по телефону. Нинка без конца перечитывала оба
письма, так что запомнила наизусть. После второго
письма позвонила по автомату и оживленно-безразличным голосом сообщила, что сейчас очень занята в лаборатории, притом близки зачеты, и вообще не может пока сказать, когда удастся свидеться. Привет!
— Постараюсь объяснить себе, почему я так много думаю о
Марке, с нетерпением жду его
письма, а еще с большим — встречи с ним.
Придется остановиться на определении, данном одним образованным почтовым чиновником: «
Письмо есть такое имя существительное, без которого почтовые чиновники сидели бы за штатом, а почтовые
марки не были бы продаваемы».
семьдесят два таких, которые пишутся зря, от нечего делать, только потому, что есть под рукой бумага и
марка. В таких
письмах описывают балы и природу, жуют мочалу, переливают из пустого в порожнее, спрашивают: «Отчего вы не женитесь?», жалуются на скуку, ноют, сообщают, что Анна Семеновна в интересном положении, просят кланяться «всем! всем!», бранят, что у них не бываете, и проч...