Неточные совпадения
— Я должна сообщить еще одно
показание, немедленно… немедленно!.. Вот бумага, письмо… возьмите, прочтите скорее, скорее! Это письмо этого изверга, вот этого, этого! — она указывала на Митю. — Это он убил отца, вы увидите сейчас, он мне
пишет, как он убьет отца! А тот больной, больной, тот в белой горячке! Я уже три дня вижу, что он в горячке!
В
показаниях Петра Ильича одно обстоятельство между прочими произвело чрезвычайное впечатление на прокурора и следователя, а именно: догадка о том, что Дмитрий Федорович непременно к рассвету застрелится, что он сам порешил это, сам говорил об этом Петру Ильичу, пистолет зарядил при нем, записочку
написал, в карман положил и проч., и проч.
— Позвольте, я сам буду допрашивать и
писать, — сказал он, почти насильно вырывая у Миротворского перо и садясь
писать: во-первых, в осмотре он
написал, что подлобники хотя и были раскиданы, но домовладелец объяснил, что они у него всегда так лежат, потому что на них молятся его домашние, что ладаном хотя и пахнуло, но дыма, который бы свидетельствовал о недавнем курении, не было, — в потолке две тесины, по
показанию хозяина, были не новые.
Я не схожу в свою совесть, я не советуюсь с моими личными убеждениями; я смотрю на то только, соблюдены ли все формальности, и в этом отношении строг до педантизма. Если есть у меня в руках два свидетельские
показания, надлежащим порядком оформленные, я доволен и
пишу: есть, — если нет их — я тоже доволен и
пишу: нет. Какое мне дело до того, совершено ли преступление в действительности или нет! Я хочу знать, доказано ли оно или не доказано, — и больше ничего.
— Поздравляю вас и себя! Это письмо от старика Углакова. Он
пишет, что московский генерал-губернатор, по требованию исправника Зверева, препроводил к нему с жандармом Тулузова для дачи
показания по делу и для бытия на очных ставках.
Рычков
пишет, что Шигаев велел связать Пугачева и Хлопушу.
Показание невероятное. Увидим, что Пугачев и Шигаев действовали заодно несколько времени после бегства их из-под Оренбурга.
В
показаниях своих, которые Ничипоренко
писал с каким-то азартом покаяния и увлечением поклепа, он записывал все и всех, кого знал и что помнил.
Я взглянул на некоторые бумаги — это были
показания, отобранные полицмейстером в продолжение ночи от разных чиновников Приказа, которые единогласно
писали, что Ферапонтов действительно в тот самый день, как принял деньги от бурмистра, внес и за Костыреву.
— Тема предложена мною. Я имел в виду
показание Аврелия Виктора, который
пишет, будто бы Клеопатра назначила смерть ценою своей любви, и что нашлись обожатели, которых таковое условие не испугало и не отвратило… Мне кажется, однако, что предмет немного затруднителен… не выберете ли вы другого?..
«Это упорство, —
писал фельдмаршал, — показала она в последнее со мною свидание, когда ни Доманский, ни она не прибавили ни слова к данным прежде
показаниям, несмотря на то, что обоим обещаны были, казалось бы, высшие из земных благ, каких они желают: ему — обладание прекрасною женщиной, в которую он влюблен до безумия, ей — свобода и возвращение в свое графство Оберштейн.
На основании
показаний принцессы и ее спутников составлены были в Москве и присланы к фельдмаршалу двадцать так называемых «доказательных статей». Они составлены искусно и, судя по господствующему в них тону и по отзывам о них князя Голицына, по-видимому, самой императрицей или кем-нибудь под непосредственным ее руководством. «Эти статьи, —
писала Екатерина, — совершенно уничтожат все ее (пленницы) ложные выдумки».
Это авторское
показание зародило во мне мысль: «Стало быть, он печатает первоначально роман до его окончания в рукописи». Я позволил себе сделать этот вопрос. Золя не смутился и сказал, что, действительно, он всегда начинает печатать роман в фельетонах газеты и
пишет его по мере надобности или по крайней мере начинает печатать, когда дойдет не больше как до половины.
Гиршфельд горячо, между тем, принялся за свое дело, стал
писать следователю обширные заявления, указывал новых свидетелей, просил о передопросе уже допрошенных, давал подробные
показания.
Нечего и говорить, что они все были в пользу Гиршфельда. Они вместе с князем Шестовым даже, что называется, переусердствовали. Князь прямо заявил, что он считает Николая Леопольдовича честнейшим человеком и своим благодетелем и, если давал против него
показания на предварительном следствии, то делал это по наущению барона Розена, а жалобы
писал прямо под его диктовку. Почти тоже самое подтвердила и Зыкова.
—
Напишите еще прошение о вызове вас вторично и при допросе откажитесь от первого
показания.