Неточные совпадения
Чтоб не думать, он пошел к Варавке, спросил, не нужно ли помочь ему? Оказалось — нужно. Часа два он сидел за столом, снимая копию с проекта договора Варавки с городской управой
о постройке нового
театра,
писал и чутко вслушивался в тишину. Но все вокруг каменно молчало. Ни голосов, ни шороха шагов.
— Приглашали. Мой муж декорации
писал, у нас актеры стаями бывали, ну и я — постоянно в
театре, за кулисами. Не нравятся мне актеры, все — герои. И в трезвом виде, и пьяные. По-моему, даже дети видят себя вернее, чем люди этого ремесла, а уж лучше детей никто не умеет мечтать
о себе.
Но Райский в сенат не поступил, в академии с бюстов не рисовал, между тем много читал, много
писал стихов и прозы, танцевал, ездил в свет, ходил в
театр и к «Армидам» и в это время сочинил три вальса и нарисовал несколько женских портретов. Потом, после бешеной Масленицы, вдруг очнулся, вспомнил
о своей артистической карьере и бросился в академию: там ученики молча, углубленно рисовали с бюста, в другой студии
писали с торса…
Катя стала
писать мне
о том, что хорошо бы где-нибудь на Волге построить большой
театр, не иначе как на паях, и привлечь к этому предприятию богатое купечество и пароходовладельцев; денег было бы много, сборы громадные, актеры играли бы на условиях товарищества…
Я даже предложил Погодину
писать для него статьи
о театре с разбором игры московских актеров и актрис, что могло разнообразить и оживлять его журнал.
Вот перед вами молодой человек, очень красивый, ловкий, образованный. Он выезжает в большой свет и имеет там успех; он ездит в
театры, балы и маскарады; он отлично одевается и обедает; читает книжки и
пишет очень грамотно… Сердце его волнуется только ежедневностью светской жизни, но он имеет понятие и
о высших вопросах. Он любит потолковать
о страстях...
А
театры, балы, маскарады?
Впрочем, здесь и конец, господа,
Мы бы там побывать с вами рады,
Но нас цензор не пустит туда.
До того, что творится в природе,
Дела нашему цензору нет.
«Вы взялися
писать о погоде,
Воспевайте же данный предмет...
«В молодости, —
писал о С. В. Ковалевской знавший ее в течение более 20 лет И. И. Мечников, — когда она так увлекалась математикой и
театром и когда она сама была очень увлекательна, любовная сторона жизни была ей совершенно чужда.
Так я и не видал тогда ни в ту зиму, ни впоследствии — "Ребенка"на Малом
театре.
О триумфе дебютантки мне
писали приятели после бенефиса Самарина, как
о чем-то совершенно небывалом. Ее вызывали без числа. И автора горячо вызывали, так что и на его долю выпала бы крупная доля таких восторженных приемов.
Газетная работа с уходом от Корша от меня отошла. С"Голосом"уже не было никаких дальнейших сношений. Из журналов мой базис для беллетристики — были"Отечественные записки"и отчасти"Дело"Благосветлова, где я позднее
писал и
о театре.
Но мои попытки сразу же осеклись
о недоверие немецких властей, начиная с командиров разных военных пунктов, к каким я должен был обращаться. Мне везде отказывали. Особых рекомендаций у меня не было, а редакция не позаботилась даже сейчас же выслать мне особое письмо. И я должен был довольствоваться тем, что буду
писать письма в"Санкт-Петербургские ведомости"не прямо"с
театра войны", как настоящий военный репортер, а"около войны".
Да и тут я на первых порах давал
писать и
о театрах моим молодым сотрудникам.
В"Библиотеке"он
писал письма на художественные темы; не только
о театре, но и по вопросам искусства. В работе он был ленивенек, и его надо было подталкивать; но в нем дорог был его искренний интерес к миру изящного слова, какого я не видал в такой степени в его сверстниках.
В эти четыре года (до моего водворения в Петербурге) он очень развился не только как музыкант, но и вообще стал гораздо литературнее, много читал, интересовался
театром и стал знакомиться с писателями; мечтал
о том, кто бы ему
написал либретто.
После смерти Лядовой опереточной примадонной была Кронеберг, из второстепенных актрис Московского Малого
театра, из которой вышла великолепная"Прекрасная Елена". У ней оказалось приятное mezzo-сопрано, эффектность, пластика и прекрасная сценичная наружность. Петербург так ею увлекался, что даже строгие музыкальные критики, вроде Владимира Стасова, ходили ее смотреть и слушать и
писали о ней серьезные статьи.
Это оказался студент второго курса на юридическом факультете Урусов. И я, как только сделался редактором, сейчас же
написал ему в Москву и просил
о продолжении его сотрудничества по
театру и литературной критике.
О театре он
писал горячо, стоял горой за Островского, за бытовую правдивую игру, поддерживал такое крупное дарование, как Павел Васильев, преклонялся перед Садовским.
Писемский перешел в Москву к Каткову в"Русский вестник"и вскоре уехал из Петербурга. В качестве литературного критика он отрекомендовал мне москвича, своего приятеля Е.Н.Эдельсона, считавшегося знатоком художественной литературы. Он перевел"Лаокоона"Лессинга и долго
писал в московских журналах и газетах
о беллетристике и
театре.
Он
писал о том, что он уже стар, никому не нужен и что его никто не любит, и просил дочерей забыть
о нем и, когда он умрет, похоронить его в простом сосновом гробе, без церемоний, или послать его труп в Харьков, в анатомический
театр.
Телеграммы с
театра войны снова и снова приносили известия
о крупных успехах японцев и
о лихих разведках хорунжего Иванова или корнета Петрова. Газеты
писали, что победы японцев на море неудивительны, — японцы природные моряки; но теперь, когда война перешла на сушу, дело пойдет совсем иначе. Сообщалось, что у японцев нет больше ни денег, ни людей, что под ружье призваны шестнадцатилетние мальчики и старики. Куропаткин спокойно и грозно заявил, что мир будет заключен только в Токио.
— Благодарю вас, понемножку. Пойдемте-ка, потолкуем; вы меня не знаете, я вас тоже. Но слушайте, я литератор и намереваюсь
написать горячую статью
о вашем
театре.
Он умолчал, конечно,
о том восторженном настроении, в котором он был перед свадьбой и которое относится к тому времени, когда он
писал письмо, читанное, если припомнит читатель, Карауловым с товарищем в анатомическом
театре медико-хирургической академии.