Неточные совпадения
Други и учители, слышал я не раз, а теперь в последнее время еще слышнее
стало о том, как у нас иереи Божии, а пуще всего сельские, жалуются слезно и повсеместно на малое свое содержание и на унижение свое и прямо заверяют, даже печатно, — читал сие сам, — что не могут они уже теперь будто бы толковать народу
Писание, ибо мало у них содержания, и если приходят уже лютеране и еретики и начинают отбивать стадо, то и пусть отбивают, ибо мало-де у нас содержания.
Католический разрыв церковного общества на две части сказался еще в том, что мир был лишен священного
писания как непосредственного источника религиозной жизни и духовенство
стало между Евангелием и душами человеческими.
Но по распространении христианского исповедания священнослужители оного толико же
стали злобны против
писаний, которые были им противны и не в пользу.
Конечно, сударь, и отец и дед мой, все были люди семьянистые, женатые;
стало быть, нет тут греха. Да и бог сказал:"Не добро быти единому человеку". А все-таки какая-нибудь причина тому есть, что
писание, коли порицает какую ни на есть вещь или установление или деяние, не сравнит их с мужем непотребным, а все с девкой жидовкой, с женой скверной. Да и Адам не сам собой в грехопадение впал, а все через Евву. Оно и выходит, что баба всему будто на земле злу причина и корень.
С двадцатилетнего возраста Андреюшка, будучи грамотным,
стал читать священное
писание и на Апокалипсисе как бы несколько тронулся: первоначально он перестал заниматься своим мастерством, потом уединился совершенно и в конце концов сам сел на цепь.
— Нет, — продолжал он вполголоса, — напрасно ты винишь меня, князь. Царь казнит тех, на кого злобу держит, а в сердце его не волен никто. Сердце царево в руце божией, говорит
Писание. Вот Морозов попытался было прямить ему; что ж вышло? Морозова казнили, а другим не
стало от того легче. Но ты, Никита Романыч, видно, сам не дорожишь головою, что, ведая московскую казнь, не убоялся прийти в Слободу?
Такое же впечатление производят
статьи не одного Фаррара, но все те торжественные проповеди,
статьи и книги, которые появляются со всех сторон, как только где-нибудь проглянет истина, обличающая царствующую ложь. Тотчас же начинаются длинные, умные, изящные, торжественные разговоры или
писания о вопросах, близко касающихся предмета с искусным умолчанием о самом предмете.
— Да, хлопотно с детьми, я вам скажу! — вздохнул Мойсей Мойсеич. — У меня у самого шесть человек. Одного учи, другого лечи, третьего на руках носи, а когда вырастут, так еще больше хлопот. Не только таперичка, даже в Священном
писании так было. Когда у Иакова были маленькие дети, он плакал, а когда они выросли, еще хуже
стал плакать!
И бог его был для меня тайной. Старался я допросить его о боге, когда он трезвый был, но он, усмехаясь, отвечал мне знакомыми словами
писания, — бог же для меня был выше
писания. Тогда
стал я спрашивать у пьяного, как он видит бога?
Если бы мы думали, что литература вообще ничего не может значить в народной жизни, то мы всякое
писание считали бы бесполезным и, конечно, не
стали бы сами писать того, что пишем.
Она верила в бога, в божию матерь, в угодников; верила, что нельзя обижать никого на свете, — ни простых людей, ни немцев, ни цыган, ни евреев, и что горе даже тем, кто не жалеет животных; верила, что так написано в святых книгах, и потому, когда она произносила слова из
Писания, даже непонятные, то лицо у нее
становилось жалостливым, умиленным и светлым.
«Дёшева правда! Положим — правды нет здесь. В псалтири сказано: «Ложь конь во спасение» —
стало быть, на лжи, как на коне, спасаться можно. А от чего? Значит — от правды, коли на лжи! Священное
писание, а научает спастись от правды!»
Пока мы с г. доктором В — ским подымали вопрос о трезвости и занимались
писанием более или менее красноречивых
статей, не отказываясь, однако же, ни от рюмки водки перед обедом и ни от одной из самых ничтожных наших привычек, народ, ничего не говоря, порешил не пить хлебного вина, так как оно
стало по цене своей совершенно несообразно со средствами простолюдина…
Пошел в праздник Аггей в церковь. Пришел он туда с женою своею в пышных одеждах: мантии на них были златотканые, пояса с дорогими каменьями, а над ними несли парчовый балдахин. И впереди их и сзади шли воины с мечами и секирами и довели их до царского места, откуда им слушать службу. Вокруг них
стали начальники да чиновники. И слушал Аггей службу и думал по-своему, как ему казалось, верно или неверно говорится в Святом
Писании.
Искусная в
Писании уставщица мать Аркадия,
став посреди народа, громко начала поучать людей, что такое кутья означает.
Ты, Василий Борисыч, много начитан, значит, силу
Писания разумеешь, и то,
стало быть, ведаешь, что означает стих, поемый на Богоявление Господне.
— «И рече преподобный Памва ученику своему, — нараспев
стала Таифа читать, — се убо глаголю, чадо, яко приидут дние, внегда расказят иноцы книги, загладят отеческая жития и преподобных мужей предания, пишущие тропари́ и еллинская
писания. Сего ради отцы реша: «Не пишите доброю грамотою, в пустыне живущие, словес на кожаных хартиях, хочет бо последний род загладити жития святых отец и писати по своему хотению».
Засим в
писании сказано, что вино веселит сердце человеческое*…Если тебе хорошо и хочется, чтобы еще лучше было, то,
стало быть, иди в буфет и выпей.
— Гм… Так бы и сказала… И унижаться бы перед тобой не
стал… Выходит, значит, что ты мне не подруга жизни, не утешительница своего мужа, как сказано в
Писании, а… неприлично выразиться… Змеей была, змея и есть…
Любя чтение церковных книг, а больше того устные беседы от
Писания, Устюгов с Богатыревым
стали похаживать в келейный ряд на «вечерки» к одной старой девке, хлыстовской пророчице, и познали от нее «тайну сокровенную».
Семь лет Дуне минуло — срок «вдавати отрочат в поучение чести книг божественного
писания». Справив канон, помолясь пророку Науму да бессребреникам Кузьме и Демьяну, Марко Данилыч подал дочке азбуку в золотом переплете и точеную костяную указку с фольговыми завитушками, а затем сам
стал показывать ей буквы, заставляя говорить за собой: «аз, буки, веди, глаголь…»
Иванушку взял в дети, обучил его грамоте,
стал и к старым книгам его приохачивать. Хотелось Герасиму, чтоб из племянника вышел толковый, знающий старинщик, и был бы он ему в торговле за правую руку. Мальчик был острый, умен, речист, память на редкость. Сытей хлеба
стали ему книги; еще семнадцати лет не минуло Иванушке, а он уж был таким сильным начетчиком, что, ежели кто не гораздо боек в
Писании, — лучше с ним и не связывайся, в пух и прах такого загоняет малец.
Стал тогда Кислов углубляться в чтение Священного
Писания, особенно Евангелия, — это подняло его нравственную силу и еще больше смягчило кроткий от природы нрав.
На самом же деле Горданов уже немножко зло выразился о
писании своего приятеля:
статьи его с многосоставными заглавиями имели свои достоинства. Сам редактор, которому Висленев поставлял эти свои произведения, смотрел на них, как на кунштюки, но принимал их и печатал, находя, что они годятся.
Взявши аванс (правда, всегда умеренный), он долго растабарывал про свое
писание, но вовремя доставить
статьи никогда не мог.
Бедняк, перебивавшийся мелким репортажем и
писанием портретов,
стал обеспеченным человеком.
Сейчас, перед
писанием этой
статьи, 75-летним стариком, желая еще раз проверить себя, я вновь прочел всего Шекспира от «Лира», «Гамлета», «Отелло» до хроник Генрихов, «Троила и Крессиды», «Бури» и «Цимбелина» и с еще большей силой испытал то же чувство, но уже не недоумения, а твердого, несомненного убеждения в том, что та непререкаемая слава великого, гениального писателя, которой пользуется Шекспир и которая заставляет писателей нашего времени подражать ему, а читателей и зрителей, извращая свое эстетическое и этическое понимание, отыскивать в нем несуществующее достоинство, есть великое зло, как и всякая неправда.
Писание, и притом они любили порядочность в своих поступках, а это был какой-то неописуемый наглец и смутьян, которому во что бы то ни
стало хотелось перемутить и перессорить чужое семейство.
— Мало ль отчего?.. И Палецкий воет, и Пальма воет, и сны такие вижу… Сказано в
Писании: «старцы в сониях видят». У пророка Иоиля сказано то! А мне седьмой десяток,
стало быть, я старец… Старец ведь я, старец?..
— И, брат, все может статься, теперь такое веселое дело заиграло, что отчего и тебе за его здоровье не попить; а придет то, что и ему на твоих похоронах блин в горле комом
станет. Знаешь, в
писании сказано: «Ископа ров себе и упадет». А ты думаешь, не упадет?
А второе дело, кто без места и только
статьи там либо повести сочиняет, так случается и так, что и есть куда поместить, не спорится самое это
писание.
Девица Рабе, никогда не помышлявшая о важности такого предложения, сначала испугалась, потом, сама не понимая себя,
стала равнодушнее слушать повторенные вызовы своего благодетеля, который в исполнении планов своих любил в точности поступать согласно с текстом Священного
Писания: толцыте, и отверзется [Толцыте, и отверзется — стучите, и откроется (старослав.).].
Летом 1751 года, когда граф Кирилл был уже в Малороссии, Никита Афанасьевич Бекетов, любивший литературу и занимавшийся вместе с другом своим Елагиным
писанием стихотворений,
стал перекладывать стихи свои на музыку. Песни, им сочиненные, певали у него молоденькие придворные певчие. Некоторых из них Бекетов полюбил за их прекрасные голоса и в простоте душевной иногда гулял с ними по Петергофским садам.
И вот, знаете, как сказано в
писании: «не клянитесь никако», так поверьте, что это и должно быть справедливое, потому что сразу же после того, як я заклялся, сделался у меня оборот во всех мыслях и во всей моей жизни: покинул я свой «Чин явления истины» и совсем не
стал смотреть конокрадов, а только одного и убивался: как бы мне где-нибудь в своем
стану повстречать потрясователя основ и его сцапать, а потом вздеть на себя орден по крайней мере не ниже того, как у отца Назария, а быть может, и высший.
Однако, как говорится в
писании: «Господь был со мною», ибо хотя я вступил в свою должность совсем к оной воспитанием не приуготовленный, но, желая предать себя на служение добрым людям, которых обижают злодии, я скоро
стал на своем месте так не худший от прочих, що, ей-богу, просты люди меня обожали и мною даже хвалились.