Неточные совпадения
Спустясь в середину
города, я пошел бульваром, где встретил несколько
печальных групп, медленно подымающихся в гору; то были большею частию семейства степных помещиков; об этом можно было тотчас догадаться по истертым, старомодным сюртукам мужей и по изысканным нарядам жен и дочерей; видно, у них вся водяная молодежь была уже на перечете, потому что они на меня посмотрели с нежным любопытством: петербургский покрой сюртука ввел их в заблуждение, но, скоро узнав армейские эполеты, они с негодованием отвернулись.
В магазинах вспыхивали огни, а на улице сгущался мутный холод, сеялась какая-то сероватая пыль, пронзая кожу лица. Неприятно было видеть людей, которые шли встречу друг другу так, как будто ничего
печального не случилось; неприятны голоса женщин и топот лошадиных копыт по торцам, — странный звук, точно десятки молотков забивали гвозди в небо и в землю, заключая и
город и душу в холодную, скучную темноту.
Это полусказочное впечатление тихого, но могучего хоровода осталось у Самгина почти на все время его жизни в странном
городе, построенном на краю бесплодного,
печального поля, которое вдали замкнула синеватая щетина соснового леса — «Савелова грива» и — за невидимой Окой — «Дятловы горы», где, среди зелени садов, прятались домики и церкви Нижнего Новгорода.
Из
города, по озеру, сквозь голубую тишину плывет музыка, расстояние, смягчая медные вопли труб, придает музыке тон мечтательный,
печальный.
Об этом обрыве осталось
печальное предание в Малиновке и во всем околотке. Там, на дне его, среди кустов, еще при жизни отца и матери Райского, убил за неверность жену и соперника, и тут же сам зарезался, один ревнивый муж, портной из
города. Самоубийцу тут и зарыли, на месте преступления.
Прошло четыре года. В
городе у Старцева была уже большая практика. Каждое утро он спешно принимал больных у себя в Дялиже, потом уезжал к городским больным, уезжал уже не на паре, а на тройке с бубенчиками, и возвращался домой поздно ночью. Он пополнел, раздобрел и неохотно ходил пешком, так как страдал одышкой. И Пантелеймон тоже пополнел, и чем он больше рос в ширину, тем
печальнее вздыхал и жаловался на свою горькую участь: езда одолела!
Короткая фраза упала среди наступившей тишины с какой-то грубою резкостью. Все были возмущены цинизмом Петра, но — он оказался пророком. Вскоре пришло
печальное известие: старший из сыновей умер от раны на одном из этапов, а еще через некоторое время кто-то из соперников сделал донос на самый пансион. Началось расследование, и лучшее из училищ, какое я знал в своей жизни, было закрыто. Старики ликвидировали любимое дело и уехали из
города.
Местечко, где мы жили, называлось Княжье-Вено, или, проще, Княж-городок. Оно принадлежало одному захудалому, но гордому польскому роду и представляло все типические черты любого из мелких
городов Юго-западного края, где, среди тихо струящейся жизни тяжелого труда и мелко-суетливого еврейского гешефта, доживают свои
печальные дни жалкие останки гордого панского величия.
Так, например, дорога от
городов: Орлова, Слободского и Вятки до Ношульской пристани находится в самом
печальном состоянии, а от тех же
городов до Быковской пристани почти вовсе не существует дороги, между тем как проложение до нее удобного тракта, по причине выгоднейшего ее положения, сравнительно с Ношульскою пристанью, было бы благодеянием для целого края.
Тулузов на другой день, после трогательно-печального прощания с Катрин, происшедшего, разумеется, втайне от прислуги, уехал в губернский
город.
На улице меня ждали
печальные вести: Вяхирь — помер, его на Страстной неделе «ветряк задушил»; Хаби — ушел жить в
город, у Язя отнялись ноги, он не гулял. Сообщив мне все это, черноглазый Кострома сердито сказал...
А поезд летел, и звон, мерный,
печальный, оглашал то спящие ущелья, то долины, то улицы небольших
городов, то станции, где рельсы скрещивались, как паутина, где, шумя, как ветер в непогоду, пролетали такие же поезда, по всем направлениям, с таким же звоном, ровным и
печальным.
Совершаются в
городе разные случаи, смешные и
печальные, а мне записывать их неохота.
Сегодня гуляли с Марком вокруг
города, и весь путь он всё сказывал о трудной и
печальной русской старине.
Она выпрямлялась, ждала, но патруль проходил мимо, не решаясь или брезгуя поднять руку на нее; вооруженные люди обходили ее, как труп, а она оставалась во тьме и снова тихо, одиноко шла куда-то, переходя из улицы в улицу, немая и черная, точно воплощение несчастий
города, а вокруг, преследуя ее, жалобно ползали
печальные звуки: стоны, плач, молитвы и угрюмый говор солдат, потерявших надежду на победу.
Днем эта странная и
печальная музыка терялась в шуме
города, большой и людной улицы, проходившей возле крепости.
Близость
города с тридцатитысячным населением сказывалась в этой
печальной картине разрушения, а там новые поруби и десятки свежих пней, и бессильно лежащие на земле вершины сосен, точно отрубленные головы.
Большие серые шапки, надвигаясь им на глаза, придавали ужасно
печальный вид красивым личикам и умным глазенкам, с тоскою и вместе с детским любопытством смотревшим на новый
город и на толпы мещанских мальчишек, бежавших вприпрыжку за телегами.
— В губернский
город, милостивый государь, — отвечал старик
печальным голосом.
К вечеру весь
город уже знал, цриблизительно в чертах, более или менее верных, всю историю
печальных снежковских событий, которых безотносительно правдивый смысл затемняли лишь несколько рассказы Пшецыньского да Корытникова, где один все продолжал истощать меры кротости, а другой пленял сердца героизмом собственной неустрашимости.
Из Саксонии вывезли Паткуля в закрытой повозке, в которой проверчено было несколько скважин для воздуха. Тридцать солдат генерала Мейерфельда, полка, состоявшего из одних лифляндцев, прикрывали его путешествие в Польшу. Двадцать седьмого сентября должен был
печальный поезд прибыть в Казимир [Казимир —
город в Польше.], где тридцатого числа назначено колесовать несчастного.
Это было накануне того дня, когда гроб с останками княгини Зинаиды Павловны привезли в Шестово для погребения. В числе многочисленных провожатых
печальной процессии, прибыл туда и Гиршфельд с князем Владимиром. Поминального обеда не было, и гости, после легкого завтрака, отправились назад в
город. Николай Леопольдович с молодым князем тоже уехали с ними. Александра Яковлевна едва улучила минуту переговорить с ним.
Ничего нет
печальнее для одинокого человека, как пребывание в этом грандиозном
городе, где на всех лицах написано полное безучастие.
В ту ночь, до самого рассвета, задыхался в свинцовом тумане холодный
город. Безлюдны и молчаливы были его глубокие улицы, и в саду, опустошенном осенью, тихо умирали на сломанных стеблях одинокие,
печальные цветы.
Моя камера находится на высоте пятого этажа, и в решетчатое окно открывается прекрасный вид на далекий
город и часть пустынного поля, уходящего направо; налево же, вне пределов моего зрения, продолжается предместье
города и находится, как мне сказали, церковь с прилегающим к ней городским кладбищем. О существовании церкви и даже кладбища я знал, впрочем, и раньше по
печальному перезвону колоколов, какого требует обычай при погребении умерших.