Неточные совпадения
— Решительно вы не хотите
чаю? Вы бы
перешли к нам.
Но истощится и это. Тогда пробавляются кофеями,
чаями, вареньями. Потом уже
переходят к молчанию.
Может быть, Илюша уж давно замечает и понимает, что говорят и делают при нем: как батюшка его, в плисовых панталонах, в коричневой суконной ваточной куртке, день-деньской только и знает, что ходит из угла в угол, заложив руки назад, нюхает табак и сморкается, а матушка
переходит от кофе
к чаю, от
чая к обеду; что родитель и не вздумает никогда поверить, сколько копен скошено или сжато, и взыскать за упущение, а подай-ко ему не скоро носовой платок, он накричит о беспорядках и поставит вверх дном весь дом.
За
чаем, когда Зося наливала стаканы в качестве хозяйки, доктор не без ловкости навел разговор на земледелие, а потом
перешел к хлебной торговле и мельнице.
Я велел подбросить дров в костер и согреть
чай, а сам принялся его расспрашивать, где он был и что делал за эти 3 года. Дерсу мне рассказал, что, расставшись со мной около озера Ханка, он пробрался на реку Ното, где ловил соболей всю зиму, весной
перешел в верховья Улахе, где охотился за пантами, а летом отправился на Фудзин,
к горам Сяень-Лаза. Пришедшие сюда из поста Ольги китайцы сообщили ему, что наш отряд направляется
к северу по побережью моря. Тогда он пошел на Тадушу.
— Судьба, значит, ей еще не открылась, — отвечает матушка и, опасаясь, чтобы разговор не принял скабрезного характера, спешит
перейти к другому предмету. — Ни у кого я такого вкусного
чаю не пивала, как у вас, папенька! — обращается она
к старику. — У кого вы берете?
— Эх, бабы, бабы! — подхватила третья, не прерывавшая еще ни разу молчания. — Ну, что вы ее словами-то закидываете?.. Нешто она разве не знала замужнего житья? Хоть на тебя небось, Домна, было ей время наглядеться, а ты же еще и уговариваешь ее… Эх! Знамая песня: чужую беду руками разведу, а
к своей так ума не приложу… век с мужем-то изжить не поле
перейти… она,
чай, сама это ведает…
Пройдя раза два по главной аллее, я сел рядом на скамейку с одним господином из Ярославля, тоже дачным жителем, который был мне несколько знаком и которого прозвали в Сокольниках воздушным, не потому, чтобы в наружности его было что-нибудь воздушное, — нисколько: он был мужчина плотный и коренастый, а потому, что он, какая бы ни была погода, целые дни был на воздухе: часов в пять утра он пил уж
чай в беседке, до обеда
переходил со скамейки на скамейку, развлекая себя или чтением «Северной пчелы» [«Северная пчела» — газета, с 1825 года издававшаяся реакционными писателями Ф.Булгариным и Н.Гречем.],
к которой чувствовал особенную симпатию, или просто оставался в созерцательном положении, обедал тоже на воздухе, а после обеда ложился где-нибудь в тени на ковре, а часов в семь опять усаживался на скамейку и наблюдал гуляющих.
Мы и в настоящее время живем в непрерывном опьянении; со временем вино, табак,
чай окажутся слишком слабыми возбудителями, и человечество
перейдет к новым, более сильным ядам.
Затем
перешли в другую комнату, там уж давно кипел самовар.
Чаю напились, белого хлеба с медом поели, молока похлебали. Солнце стало всходить, и Пахом пошел закладывать быстроногую рыженькую. Не уснув ни на капельку, погнал он в Княж-Хабаров монастырь, чтобы
к поздней обедне поспеть туда.
Павел Николаевич крякнул, повернувшись спиной
к Иверской часовне, и,
перейдя площадь, зашел в Гуринский трактир, уселся
к столику и спросил себе
чаю.
Сегодня он стола не накрывал
к обеду;
к шести часам он начал все готовить
к чаю, с холодной закуской, на террасе, беспрестанно
переходя туда из буфета и обратно.
Чай и завтраки часто затягиваются, разговор хозяев
переходит к своим делам.
Голова у ней все сильнее разбаливалась, но она продолжала принимать гостей,
перешла из будуара в гостиную и села на диван, говорила очень мало, всем улыбалась. Перед ней мелькали женские и мужские лица, некоторые мужчины подходили
к руке, приехал и старичок губернатор, и до шести часов в гостиной гудел разговор, кажется, подавали
чай. Чувствовалось большое возбуждение… Незадолго до обеда явился Александр Ильич, тоже в мундире… Она помнит, как в тумане, что он ее поцеловал, пожал руку и сказал...
Здесь ее раздевали и укладывали на атласные подушки широкого турецкого дивана, на котором с краю садились и сами супруги пить
чай. И во все это время они не говорили, а только любовались, глядя на спящую девушку. Когда же наставал час идти
к покою, Степанида Васильевна вставала, чтобы легкою стопою по мягким коврам
перейти в смежную комнату, где была ее опочивальня, а Степан Иванович в благодарном молчании много раз кряду целовал руки жены и шептал ей...