Неточные совпадения
Оро́бели наследники:
А ну как
перед смертию
Лишит наследства? Мало ли
Лесов, земель у батюшки?
Что
денег понакоплено,
Куда пойдет добро?
Гадай! У князя в Питере
Три дочери побочные
За генералов выданы,
Не отказал бы им!
Г-жа Простакова. Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке. После всякого сундук отворит и что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть.
Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с
деньгами, умер, так сказать, с голоду. А! каково это?
День скачек был очень занятой день для Алексея Александровича; но, с утра еще сделав себе расписанье дня, он решил, что тотчас после раннего обеда он поедет на дачу к жене и оттуда на скачки, на которых будет весь Двор и на которых ему надо быть. К жене же он заедет потому, что он решил себе бывать у нее в неделю раз для приличия. Кроме того, в этот день ему нужно было
передать жене к пятнадцатому числу, по заведенному порядку, на расход
деньги.
Дома Кузьма
передал Левину, что Катерина Александровна здоровы, что недавно только уехали от них сестрицы, и подал два письма. Левин тут же, в передней, чтобы потом не развлекаться, прочел их. Одно было от Соколова, приказчика. Соколов писал, что пшеницу нельзя продать, дают только пять с половиной рублей, а
денег больше взять неоткудова. Другое письмо было от сестры. Она упрекала его за то, что дело ее всё еще не было сделано.
Он только
передал нужные для Алексея Александровича
деньги и дал краткий отчет о состоянии дел, которые были не совсем хороши, так как случилось, что нынешний год вследствие частых выездов было прожито больше, и был дефицит.
30 сентября показалось с утра солнце, и, надеясь на погоду, Левин стал решительно готовиться к отъезду. Он велел насыпать пшеницу, послал к купцу приказчика, чтобы взять
деньги, и сам поехал по хозяйству, чтобы сделать последние распоряжения
перед отъездом.
— Как в цене? — сказал опять Манилов и остановился. — Неужели вы полагаете, что я стану брать
деньги за души, которые в некотором роде окончили свое существование? Если уж вам пришло этакое, так сказать, фантастическое желание, то с своей стороны я
передаю их вам безынтересно и купчую беру на себя.
— Ну, из этих-то
денег ты и пошлешь десять тысяч в Совет за Петровское. Теперь
деньги, которые находятся в конторе, — продолжал папа (Яков смешал прежние двенадцать тысяч и кинул двадцать одну тысячу), — ты принесешь мне и нынешним же числом покажешь в расходе. (Яков смешал счеты и перевернул их, показывая, должно быть, этим, что и
деньги двадцать одна тысяча пропадут так же.) Этот же конверт с
деньгами ты
передашь от меня по адресу.
— Нет, — сказал Грэй, доставая
деньги, — мы встаем и уходим. Летика, ты останешься здесь, вернешься к вечеру и будешь молчать. Узнав все, что сможешь,
передай мне. Ты понял?
— Всю эту возню, то есть похороны и прочее, я беру на себя. Знаете, были бы
деньги, а ведь я вам сказал, что у меня лишние. Этих двух птенцов и эту Полечку я помещу в какие-нибудь сиротские заведения получше и положу на каждого, до совершеннолетия, по тысяче пятисот рублей капиталу, чтоб уж совсем Софья Семеновна была покойна. Да и ее из омута вытащу, потому хорошая девушка, так ли? Ну-с, так вы и
передайте Авдотье Романовне, что ее десять тысяч я вот так и употребил.
Третьего дня я еще и не знал, что он здесь стоит в нумерах, у вас, Андрей Семенович, и что, стало быть, в тот же самый день, как мы поссорились, то есть третьего же дня, он был свидетелем того, как я
передал, в качестве приятеля покойного господина Мармеладова, супруге его Катерине Ивановне несколько
денег на похороны.
— Но с Авдотьей Романовной однажды повидаться весьма желаю. Серьезно прошу. Ну, до свидания… ах да! Ведь вот что забыл!
Передайте, Родион Романович, вашей сестрице, что в завещании Марфы Петровны она упомянута в трех тысячах. Это положительно верно. Марфа Петровна распорядилась за неделю до смерти, и при мне дело было. Недели через две-три Авдотья Романовна может и
деньги получить.
— Вот болван! Ты можешь представить — он меня начал пугать, точно мне пятнадцать лет! И так это глупо было, — ах, урод! Я ему говорю: «Вот что, полковник:
деньги на «Красный Крест» я собирала, кому
передавала их — не скажу и, кроме этого, мне беседовать с вами не о чем». Тогда он начал: вы человек, я — человек, он — человек; мы люди, вы люди и какую-то чепуху про тебя…
— Между тем поверенный этот управлял большим имением, — продолжал он, — да помещик отослал его именно потому, что заикается. Я дам ему доверенность,
передам планы: он распорядится закупкой материалов для постройки дома, соберет оброк, продаст хлеб, привезет
деньги, и тогда… Как я рад, милая Ольга, — сказал он, целуя у ней руку, — что мне не нужно покидать тебя! Я бы не вынес разлуки; без тебя в деревне, одному… это ужас! Но только теперь нам надо быть очень осторожными.
— А ты тем временем вот что сделаешь, кум, — продолжал Тарантьев, — ты выведи какие-нибудь счеты, какие хочешь, за дрова, за капусту, ну, за что хочешь, благо Обломов теперь
передал куме хозяйство, и покажи сумму в расход. А Затертый, как приедет, скажем, что привез оброчных
денег столько-то и что в расход ушли.
Они знали, на какое употребление уходят у него
деньги, но на это они смотрели снисходительно, помня нестрогие нравы повес своего времени и находя это в мужчине естественным. Только они, как нравственные женщины, затыкали уши, когда он захочет похвастаться
перед ними своими шалостями или когда кто другой вздумает довести до их сведения о каком-нибудь его сумасбродстве.
Хотя она была не скупа, но обращалась с
деньгами с бережливостью;
перед издержкой задумывалась, была беспокойна, даже сердита немного; но, выдав раз
деньги, тотчас же забывала о них, и даже не любила записывать; а если записывала, так только для того, по ее словам, чтоб потом не забыть, куда
деньги дела, и не испугаться. Пуще всего она не любила платить вдруг много, большие куши.
Он коротко
передал ей содержание двух писем, с просьбой прислать
денег и платье.
Яков исчез однажды рано утром со двора, взяв на свечу
денег из лампадной суммы, отпускаемой ему на руки барыней. Он водрузил обещанную свечу
перед иконой за ранней обедней.
Я все время не считал мою кучу
денег и только пригребал руками, а
перед Афердовым тоже все время лежали
деньги, и как раз сейчас подле моих, но в порядке и сосчитанные.
Вот
перед вечером выхватила у меня Оля
деньги, побежала, приходит обратно: «Я, говорит, маменька, бесчестному человеку отмстила!» — «Ах, Оля, Оля, говорю, может, счастья своего мы лишились, благородного, благодетельного человека ты оскорбила!» Заплакала я с досады на нее, не вытерпела.
— Вы — интриганка! Вам нужны его
деньги! С этой минуты вы опозорили себя в обществе и будете отвечать
перед судом!..
— Что ж такое, что сын! Если он с вами, то он негодяй. Если вы сын Версилова, — обратилась она вдруг ко мне, — то
передайте от меня вашему отцу, что он негодяй, что он недостойный бесстыдник, что мне
денег его не надо… Нате, нате, нате,
передайте сейчас ему эти
деньги!
— Ему надо покой; может, надо будет доктора. Что спросит — все исполнять, то есть… vous comprenez, ma fille? vous avez l'argent, [Вы понимаете, милая моя? У вас есть
деньги? (франц.)] нет? Вот! — И он вынул ей десятирублевую. Он стал с ней шептаться: — Vous comprenez! vous comprenez! — повторял он ей, грозя пальцем и строго хмуря брови. Я видел, что она страшно
перед ним трепетала.
Вдруг Афердов, молча, в моих глазах, самым наглым образом, взял и присоединил к своей, лежавшей
перед ним куче
денег, одну из моих сторублевых.
Эти
деньги, отъезжая в Петербург, я наверстал на присланных мне на выезд Версиловым сорока рублях и продажею кой-каких вещиц
перед отъездом, так что весь мой «капитал» остался неприкосновенным.
Уходя из суда, она обратилась к судебному приставу с вопросом, может ли она
передать несколько
денег Масловой.
Пристав позвал сторожа и при жертвовательнице
передал эти
деньги сторожу.
2) Весь день накануне и всю последнюю
перед смертью ночь Смельков провел с проституткой Любкой (Екатериной Масловой) в доме терпимости и в гостинице «Мавритания», куда, по поручению Смелькова и в отсутствии его, Екатерина Маслова приезжала из дома терпимости за
деньгами, кои достала из чемодана Смелькова, отомкнув его данным ей Смельковым ключом, в присутствии коридорной прислуги гостиницы «Мавритании» Евфимии Бочковой и Симона Картинкина.
— Знаю, что острижете, — грубо проговорил Лепешкин, вынимая толстый бумажник. — Ведь у тебя голова-то, Иван Яковлич, золотая, прямо сказать, кабы не дыра в ней… Не стоял бы ты на коленях
перед мужиком, ежели бы этих своих глупостев с женским полом не выкидывал. Да… Вот тебе
деньги, и чтобы завтра они у меня на столе лежали. Вот тебе мой сказ, а векселей твоих даром не надо, — все равно на подтопку уйдут.
Какой-нибудь экран
перед камином, этажерка для книг, — о, сколько можно сделать при помощи
денег из таких ничтожных пустяков!
— Господин Перхотин
передал нам, что вы, войдя к нему, держали в руках… в окровавленных руках… ваши
деньги… большие
деньги… пачку сторублевых бумажек, и что видел это и служивший ему мальчик!
А при аресте, в Мокром, он именно кричал, — я это знаю, мне
передавали, — что считает самым позорным делом всей своей жизни, что, имея средства отдать половину (именно половину!) долга Катерине Ивановне и стать пред ней не вором, он все-таки не решился отдать и лучше захотел остаться в ее глазах вором, чем расстаться с
деньгами!
Но о честности Смердякова подтвердил почти с жаром и тут же
передал, как Смердяков, во время оно, найдя оброненные барские
деньги, не утаил их, а принес барину, и тот ему за это «золотой подарил» и впредь во всем доверять начал.
Господа присяжные, я уже выразил вам мои мысли, почему считаю всю эту выдумку об зашитых за месяц
перед тем
деньгах в ладонку не только нелепицей, но и самым неправдоподобным измышлением, которое только можно было приискать в данном случае.
— Мама мне вдруг
передала сейчас, Алексей Федорович, всю историю об этих двухстах рублях и об этом вам поручении… к этому бедному офицеру… и рассказала всю эту ужасную историю, как его обидели, и, знаете, хоть мама рассказывает очень нетолково… она все перескакивает… но я слушала и плакала. Что же, как же, отдали вы эти
деньги, и как же теперь этот несчастный?..
— А коли так, то он еще не погиб! Он только в отчаянии, но я еще могу спасти его. Стойте: не
передавал ли он вам что-нибудь о
деньгах, о трех тысячах?
— А вот, — вынул вдруг Иван Федорович пачку
денег, — вот
деньги… те самые, которые лежали вот в том пакете, — он кивнул на стол с вещественными доказательствами, — и из-за которых убили отца. Куда положить? Господин судебный пристав,
передайте.
Утром 4 августа мы стали собираться в путь. Китайцы не отпустили нас до тех пор, пока не накормили как следует. Мало того, они щедро снабдили нас на дорогу продовольствием. Я хотел было рассчитаться с ними, но они наотрез отказались от
денег. Тогда я положил им
деньги на стол. Они тихонько
передали их стрелкам. Я тоже тихонько положил
деньги под посуду. Китайцы заметили это и, когда мы выходили из фанзы, побросали их под ноги мулам. Пришлось уступить и взять
деньги обратно.
Убогие, нищие сотнями на его хлебе живали… и сколько
денег он
передавал!
Значит, мне еще большая выгода
перед другими, если я своим пристрастием занимаюсь, и нахожу себе удовольствие без убытка себе, когда другим их удовольствие стоит
денег.
— То есть, как
перед богом, ума не приложу, где это достать такую Палестину
денег — четыреста рублев — время же какое?
Билеты ваши, а не моей матери; подписываясь на них, она их
передала предъявителю (аu porteur), но с тех пор, как вы расписались на них, этот porteur — вы, [Подпись эта, endossement, передаточная подпись (фр.), делается для пересылки, чтоб не посылать анонимный билет, по которому всякий может получить
деньги.
— Не знаете?.. и кому он
деньги передавал, тоже не знаете? — продолжал домогаться Савельцев. — Ладно, я вам ужо развяжу языки, а теперь я с дороги устал, отдохнуть хочу!
— Помяните мое слово, что он и дом и
деньги, все своей б…
передаст! Да, плакали папенькины денежки!
Как только кинул он
деньги, все
перед ним перемешалось, земля задрожала, и, как уже, — он и сам рассказать не умел, — попал чуть ли не в самое пекло.
Так же Мальчик и амбар грачевский очистил… Стали к Грачеву обращаться соседи — и Мальчик начал отправляться на гастроли, выводить крыс в лавках. Вслед за Грачевым завели фокстерьеров и другие торговцы, чтобы охранять первосортные съестные припасы, которых особенно много скоплялось
перед большими праздниками, когда богатая Москва швырялась
деньгами на праздничные подарки и обжорство.
Потом «фрачники» появились в загородных ресторанах. Расчеты с буфетом производились марками. Каждый из половых получал утром из кассы на 25 рублей медных марок, от 3 рублей до 5 копеек штука, и,
передавая заказ гостя, вносил их за кушанье, а затем обменивал марки на
деньги, полученные от гостя.
Потом, уже
перед концом своей жизни, Чаадаев, видимо, нуждаясь в
деньгах, пишет своей кузине Щербатовой...
Двое половых вырастают
перед столом. Те же белые рубашки, зелененькие пояски, но за поясами не торчат обычные бумажники для
денег и марок.