Неточные совпадения
Он пошел в залу, толкнув плечом монахиню, видел, что она отмахнулась от него четками, но не извинился. Пианист отчаянно барабанил
русскую; в плотном, пестром кольце людей, хлопавших ладонями в такт музыке, дробно топали две
пары ног, плясали китаец и грузин.
В одно ясное, холодное утро (из тех, какими богата наша
русская осень) Иван Петрович Берестов выехал прогуляться верхом, на всякий случай взяв с собою
пары три борзых, стремянного и нескольких дворовых мальчишек с трещотками.
Все это товар дешевый, главным образом
русский: шубы, поддевки, шаровары или пальто и пиджачные и сюртучные
пары, сшитые мешковато для простого люда. Было, впрочем, и «модье» с претензией на шик, сшитое теми же портными.
Началось оно с того, что у некоторых чиновников, получающих даже очень маленькое жалованье, стали появляться дорогие лисьи и собольи шубы, а в гиляцких юртах появилась
русская водочная посуда; [Начальник Дуйского поста, майор Николаев, говорил одному корреспонденту в 1866 г.: — Летом я с ними дела не имею, а зимой зачастую скупаю у них меха, и скупаю довольно выгодно; часто за бутылку водки или ковригу хлеба от них можно достать
пару отличных соболей.
Чирки с весны
парами, а потом и в одиночку попадаются охотникам везде, где только есть вода, в продолжение всего лета, но они особенно любят маленькие речки, озерки и лужи, часто в самом селении находящиеся; прилетают даже к
русским уткам. В осеннее время иногда сделать очень удачный выстрел в навернувшуюся нечаянно стаю чирят, и мне случилось один раз убить из одного ствола моего ружья, заряженного рябчиковою дробью, девять чирков.
Сначала они появляются в весьма малом количестве:
пара, две, много три; их встретить в стае галок или
русских голубей, подбирающих зерна по гуменным дорожкам.
Между тем наш поезд на всех
парах несся к Кенигсбергу; в глазах мелькали разноцветные поля, луга, леса и деревни. Физиономия крестьянского двора тоже значительно видоизменилась против довержболовской. Изба с выбеленными стенами и черепичной крышей глядела веселее, довольнее, нежели довержболовский почерневший сруб с всклокоченной соломенной крышей. Это было жилище,а не изба в той форме, в какой мы,
русские, привыкли себе ее представлять.
В первое время редактором была А.И. Соколова, из закрывшейся «
Русской газеты», а секретарем — провинциальный журналист Е.А. Валле де Барр. Сам А.Я. Липскеров был малограмотен. Он писал «одна ножница», «
пара годов» и т.п.
Но вот наконец, послышались очаровательные звуки расставляемых тарелок и стаканов… Еще четверть часа — и на столе миска, из которой валит
пар… Тетенька! простите меня, но я бегу… Я чувствую, что в моей
русской груди дрожит
русское сердце!
Не посрамила и Берта Ивановна земли
русской, на которой родилась и выросла, — вынула из кармана белый платок, взяла его в руку, повела плечом, грудью тронула, соболиной бровью мигнула и в тупик поставила всю публику своей разудалою пляскою. Поляк с своей залихватской мазуркой и его миньонная дамочка были в карман спрятаны этой
парой.
Крестьянка опять оставила
пару, и потомство их совершенно смешалось и ничем уже не отличалось от
русских уток.
Стало солнышко закатываться. Стали снеговые горы из белых — алые; в черных горах потемнело; из лощин
пар поднялся, и самая та долина, где крепость наша должна быть, как в огне загорелась от заката. Стал Жилин вглядываться, — маячит что-то в долине, точно дым из труб. И так и думается ему, что это самое — крепость
русская.
Так думал я, блуждая по границе
Финляндии, вникая в темный говор
Небритых и зеленоглазых финнов.
Стояла тишина. И у платформы
Готовый поезд разводил
пары.
И
русская таможенная стража
Лениво отдыхала на песчаном
Обрыве, где кончалось полотно.
Так открывалась новая страна —
И
русский бесприютный храм глядел
В чужую, незнакомую страну.
— Какая чудесная
пара! — слышалось кругом на татарском,
русском и грузинском языке.
Русских ямщиков сменили тяжелые, закутанные фигуры эстов, которым надо было кричать: «Кууле! Рутту!» (Слушай! Живей!) Вместо тройки —
пара в дышло и сани в виде лодки.
Группа в три-четыре человека наладила сапожную артель, о которой есть упоминание и в моем романе. Ее староста, взявший себе французский псевдоним, захаживал ко мне и даже взял заказ на
пару ботинок, которые были сделаны довольно порядочно. Он впоследствии перебрался на французскую Ривьеру, где жил уроками
русского языка, и в Россию не вернулся, женившись на француженке.
Пить из одной кружки или стакана было вообще принято во всем Дерпте, да, кажется, даже во всем остзейском крае. Вскоре после моего поступления в университет я как-то зашел с двумя
русскими товарищами в пивную. Спросили
пару пива. Кельнер поставил перед нами две бутылки — и один стакан.
Шкот, встретив владельца, вывел пред лицо его пахарей и поставил рядом
русскую соху-«ковырялку», тяжелый малороссийский плуг, запряженный в «пять супругов волов», и легкий, «способный» смайлевский плуг на
паре обыкновенных крестьянских лошадок. Стали немедленно делать пробу пашни.
Он передан был в руки
русского консульства и вскоре, как мы знаем, очутился на палубе парохода «Корнилов», шедшего на всех
парах в Одессу.
— Как будто нельзя найти серых перчаток в Петербурге! Могли бы распечатать письмо; ловкий комментатор смекнет, что не перчатки требуются, а 25
пар пятидесятирублевых серых кредиток. Слава Богу, письмо осталось в девственной оболочке, потому что было адресовано на имя одной
русской паненки.
На ней, в чаду винных
паров, положено было не щадить ни одного
русского, где бы он ни попался.
—
Пара не
пара, дорогой марьяж!.. — неслась в ее голове
русская поговорка.
На другой день весь Париж толковал уже о странной фантазии
русского вельможи — прислать своего адъютанта в столицу Франции за
парой башмаков.