Неточные совпадения
Помяните же прощальное мое слово (при сем слове голос его вырос, подымался выше, принял неведомую
силу, — и смутились все
от пророческих слов): перед смертным
часом своим вы вспомните меня!
Легко ли в шестьдесят пять лет
Тащиться мне к тебе, племянница?.. — Мученье!
Час битый ехала с Покровки,
силы нет;
Ночь — светопреставленье!
От скуки я взяла с собой
Арапку-девку да собачку; —
Вели их накормить, ужо, дружочек мой,
От ужина сошли подачку.
Княгиня, здравствуйте!
От Анны Андреевны я домой не вернулся, потому что в воспаленной голове моей вдруг промелькнуло воспоминание о трактире на канаве, в который Андрей Петрович имел обыкновение заходить в иные мрачные свои
часы. Обрадовавшись догадке, я мигом побежал туда; был уже четвертый
час и смеркалось. В трактире известили, что он приходил: «Побывали немного и ушли, а может, и еще придут». Я вдруг изо всей
силы решился ожидать его и велел подать себе обедать; по крайней мере являлась надежда.
Он на другой день уж с 8
часов утра ходил по Невскому,
от Адмиралтейской до Полицейского моста, выжидая, какой немецкий или французский книжный магазин первый откроется, взял, что нужно, и читал больше трех суток сряду, — с 11
часов утра четверга до 9
часов вечера воскресенья, 82
часа; первые две ночи не спал так, на третью выпил восемь стаканов крепчайшего кофе, до четвертой ночи не хватило
силы ни с каким кофе, он повалился и проспал на полу
часов 15.
Стал очень усердно заниматься гимнастикою; это хорошо, но ведь гимнастика только совершенствует материал, надо запасаться материалом, и вот на время, вдвое большее занятий гимнастикою, на несколько
часов в день, он становится чернорабочим по работам, требующим
силы: возил воду, таскал дрова, рубил дрова, пилил лес, тесал камни, копал землю, ковал железо; много работ он проходил и часто менял их, потому что
от каждой новой работы, с каждой переменой получают новое развитие какие-нибудь мускулы.
С шести
часов матушка и сестра начинали приготовляться к вечернему выезду. Утренняя беготня возобновлялась с новой
силой. Битых три
часа сестра не отходит
от зеркала, отделывая лицо, шнуруясь и примеряя платье за платьем. Беспрерывно из ее спальни в спальню матушки перебегает горничная за приказаниями.
А в бурные осенние ночи, когда гиганты-тополи качались и гудели
от налетавшего из-за прудов ветра, ужас разливался
от старого зáмка и царил над всем городом. «Ой-вей-мир!» — пугливо произносили евреи; богобоязненные старые мещанки крестились, и даже наш ближайший сосед, кузнец, отрицавший самое существование бесовской
силы, выходя в эти
часы на свой дворик, творил крестное знамение и шептал про себя молитву об упокоении усопших.
Однако перед большими смотрами, все,
от мала до велика, подтягивались и тянули друг друга. Тогда уже не знали отдыха, наверстывая лишними
часами занятий и напряженной, хотя и бестолковой энергией то, что было пропущено. С
силами солдат не считались, доводя людей до изнурения. Ротные жестоко резали и осаживали младших офицеров, младшие офицеры сквернословили неестественно, неумело и безобразно, унтер-офицеры, охрипшие
от ругани, жестоко дрались. Впрочем, дрались и не одни только унтер-офицеры.
В два
часа пополуночи арестант, дотоле удивительно спокойный и даже заснувший, вдруг зашумел, стал неистово бить кулаками в дверь, с неестественною
силой оторвал
от оконца в дверях железную решетку, разбил стекло и изрезал себе руки.
Не верь, а все-таки держи ухо востро, неровен
час и повесится: с этакими-то и бывает; не
от силы, а
от слабости вешаются; а потому никогда не доводи до последней черты, — и это первое правило в супружестве.
Надо полагать, что такие причины встретились у Захара и Гришки, потому что
часов около восьми вечера, в то время как буря была во всей своей
силе, оба они вышли на площадку. Им нечего было, однако ж, беспокоиться о большой лодке, она, сколько известно, давным-давно красовалась на заднем дворе «Расставанья»; верши также спокойно лежали в защите
от непогоды под всевмещающими навесами комаревского целовальника. При всем том Захар и Гришка спешили к реке.
Приехал я сюда
часов в двенадцать дня и остановился в гостинице, недалеко
от собора. В вагоне меня укачало, продуло сквозняками, и теперь я сижу на кровати, держусь за голову и жду tic’a. Надо бы сегодня же поехать к знакомым профессорам, да нет охоты и
силы.
Сила Иваныч, выйдя успокоенный
от архиерея, зашел в городской сад, погулял, посмотрел на Оку, отдохнул на лавке и поплелся домой. До его дома было добрых три версты, и старик пришел только около одиннадцати
часов.
Да, он чувствует, что
силы его
час от часу слабеют, и что же он делает?
Отважнейшие из них действовали строем, располагаясь кучами в толпах, где удобно было при содействии казака произвести натиск и смятение и во время суматохи обыскать чужие карманы, сорвать
часы, поясные пряжки и повыдергать серьги из ушей; а люди более степенные ходили в одиночку по дворам, жаловались на убожество, «сказывали сны и чудеса», предлагали привороты, отвороты и «старым людям секретные помочи из китового семени, вороньего сала, слоновьей спермы» и других снадобий,
от коих «
сила постоянная движет».
«Я вижу, вы меня не ждали —
Прочесть легко из ваших глаз;
Ах, вы еще не испытали,
Что в страсти значит день, что
час!
Среди сердечного волненья
Нет
сил, нет власти, нет терпенья!
Я здесь — на всё решился я…
Тебе я предан… ты моя!
Ни мелочные толки света,
Ничто, ничто не страшно мне;
Презренье светской болтовне —
Иль я умру
от пистолета…
О, не пугайся, не дрожи;
Ведь я любим — скажи, скажи...
Жена управляющего каждодневно наведывалась в избу Григория. Истинно добрая женщина эта употребляла все свои
силы, все свои слабые познания в медицине, чтобы только помочь Акулине. Она не жалела времени. Но было уже поздно: ничего не помогало. Больной
час от часу становилось хуже да хуже.
Отвожу я
от тебя чорта страшного, отгоняю вихоря бурного, отдаляю
от лешего одноглазого,
от чужого домового,
от злого водяного,
от ведьмы Киевской,
от злой сестры ее Муромской,
от моргуньи-русалки,
от треклятыя бабы-яги,
от летучего змея огненного, отмахиваю
от ворона вещего,
от вороны-каркуньн, защищаю
от кащея-ядуна,
от хитрого чернокнижника,
от заговорного кудесника,
от ярого волхва,
от слепого знахаря,
от старухи-ведуньи, а будь ты, мое дитятко, моим словом крепким в нощи и в полунощи, в
часу и в получасьи, в пути и дороженьке, во сне и наяву укрыт
от силы вражией,
от нечистых духов, сбережен
от смерти напрасный,
от горя,
от беды, сохранен на воде
от потопления, укрыт в огне
от сгорения.
По древнему обычаю, он испытывает
силы в кулачной борьбе и заговаривает свои
силы: «Стану я, раб божий, благословясь, пойду перекрестясь из избы в двери, из ворот в ворота, в чистое поле в восток, в восточную сторону, к окияну-морю, и на том святом окияне-море стоит стар мастер, муж святого окияна-моря, сырой дуб креповастый; и рубит тот старый мастер муж своим булатным топором сырой дуб, и как с того сырого дуба щепа летит, такожде бы и
от меня (имярек) валился на сыру землю борец, добрый молодец, по всякий день и по всякий
час.
Подобные мысли и опасения тревожили Кольцова почти постоянно и возмущали последние дни его жизни. Во все продолжение 1842 года он был болен. Наконец
силы его совершенно истощились; он упал под бременем болезни, бедности и бесплодной борьбы с обстоятельствами. 19 октября 1842 года, в три
часа пополудни, Кольцова не стало. Он умер на 34-м году
от рождения.
Между тем распространились везде слухи, что дочь одного из богатейших сотников, которого хутор находился в пятидесяти верстах
от Киева, возвратилась в один день с прогулки вся избитая, едва имевшая
силы добресть до отцовского дома, находится при смерти и перед смертным
часом изъявила желание, чтобы отходную по ней и молитвы в продолжение трех дней после смерти читал один из киевских семинаристов: Хома Брут.
Но дурная погода влияла и на Егора Тимофеевича, и ночные видения его были беспокойны и воинственны. Каждую ночь на него нападала стая мокрых чертей и рыжих женщин с лицом его жены, по всем признакам — ведьм. Он долго боролся с врагами под грохот железа и, наконец, разгонял всю стаю, с визгом и стоном разлетавшуюся
от его огненного меча. Но каждый раз после битвы наутро он бывал настолько разбит, что
часа два лежал в постели, пока не набирался свежих
сил.
Для меня нет праздников, нет гарантированного отдыха; каждую минуту,
от сна,
от еды, меня могут оторвать на целые
часы, и никому нет дела до моих
сил.
Несправедливо брать
от людей больше того труда, какой даешь им. Но так как никак нельзя взвесить, больше ли ты даешь людям или берешь
от них, и, кроме того, всякий
час ты можешь обессилеть, заболеть, и придется брать, а не давать, то, пока есть
силы, старайся работать на людей как можно больше, а брать
от них работы как можно меньше.
— «Здоровье доставать»… Как вы будете здоровье доставать? — возразил Андрей Иванович. — Тогда нужно отказаться
от знания,
от развития; только на фабрике двенадцать
часов поработать, — и то уж здоровья не достанешь… Нет, я о таких девушках очень высоко понимаю. В чем душа держится, кажется, щелчком убьешь, — а какая
сила различных стремлений, какой дух!
Но мало и этого: начиная испытывать ослабление
сил и болезни, и глядя на болезни и старость, смерть других людей, он замечает еще и то, что и самое его существование, в котором одном он чувствует настоящую, полную жизнь, каждым
часом, каждым движением приближается к ослаблению, старости, смерти; что жизнь его, кроме того, что она подвержена тысячам случайностей уничтожения
от других борющихся с ним существ и всё увеличивающимся страданиям, по самому свойству своему есть только не перестающее приближение к смерти, к тому состоянию, в котором вместе с жизнью личности наверное уничтожится всякая возможность какого бы то ни было блага личности.
Первый жил
от него в нескольких саженях, нередко захаживал за ним и, провозглашая ему, что наступил адмиральский
час, почти
силой увлекал его к себе.
Он едет в условленный
час, но боится, чтобы клевреты Бирона не подшутили вновь над ним; он страшится за Мариорицу и молит все
силы небесные сохранить ее
от новой беды, а ему не дать упасть в борьбе неравной.
В 9
часов утра неприятельский отряд,
силою в один батальон, перешёл в наступление
от Стоходзы к нашей передовой позиции у Вадзяпудзы.
— Побудь у меня часок, — сказал Афоня, схватив свою шапку и посох, — разом ворочусь. Злое дело откладывай со дня на день и молись: авось соскучится сидеть у тебя за пазушкой да стошнится
от молитвы; сгинет в благой
час, аки нечистая
сила от заутреннего звона. С добрым делом иначе. Взвидел птицу дорогую, наметывай мигом калену стрелу, натягивай лук тугой — она твоя, птица небесная. Пропустишь, и потонула в небе.
Приехал доктор Блументрост.
От искусства его ожидали многого, а он возлагал все свое упование на Бога и на
силу природы, которой обещался помогать по возможности своей. Ожидали с надеждою и страхом назначенного им перелома болезни. В эти-то
часы ожидания в замке и в хижинах поселян все было полно любви к Луизе: мысль потерять ее усиливала еще эти чувства.
К тому ж
силы меня покидают: долго ли смертному
часу застигнуть на дороге? и тогда немудрено, что всекраснейшее, всероссийское солнце скроется
от очей наших и покинет государство в сиротстве и скорбех.
Как, потративши столько ума и хитрости, чтобы быть, не поступая в опричину, одним из первых царских слуг, почти необходимым за последнее время для царя человеком, облеченным
силою и возможностью спасать других
от царского гнева, давать грозному царю указания и советы, играть почти первенствующую роль во внутренней и внешней политике России, и вдруг, в несколько
часов, именно только в несколько
часов, опередивши царя, ехавшего даровать великую милость свою в доме его брата, ехавшего еще более возвеличить их славный род, потерять все, проиграть игру, каждый ход которой был заранее всесторонне обдуман и рассчитан!
Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских
силами, а Бородинское сражение вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими
силами против французов, т. е. в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять
часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех
часов армию
от совершенного разгрома и бегства.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что́ происходило впереди. Были ли все
силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст
от нас или он был тут, в этой черте тумана, — никто не знал до девятого
часа.
Одна за другою представлялись ей картины близкого прошедшего — болезни и последних минут отца. И с грустною радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя
от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое — она чувствовала — она была не в
силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный
час ночи. И картины эти представлялись ей с такою ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
Так ничтожно то, что могут сделать один, два человека, десятки людей, живя в деревне среди голодных и по
силам помогая им. Очень мало. Но вот что я видел в свою поездку. Шли ребята из-под Москвы, где они были в пастухах. И один заболел и отстал
от товарищей. Он
часов пять просидел и пролежал на краю дороги, и десятки мужиков прошли мимо его. В обед ехал мужик с картофелем и расспросил малого и, узнав, что он болен, пожалел его и привез в деревню.