Неточные совпадения
— Как я могу тебе в этом обещаться? — отвечал я. — Сам знаешь, не моя воля: велят идти против тебя — пойду, делать нечего. Ты теперь сам начальник; сам требуешь повиновения от своих. На что это будет похоже, если я от службы откажусь, когда служба моя понадобится?
Голова моя в твоей власти:
отпустишь меня — спасибо; казнишь — бог тебе судья; а я сказал тебе правду.
Самгин почувствовал, что его фигура вызывает настороженное молчание или же неприязненные восклицания. Толстый человек с большой
головой и лицом в седой щетине оттянул подтяжку брюк и
отпустил ее, она так звучно щелкнула, что Самгин вздрогнул, а человек успокоительно сказал...
Ей ни до кого и ни до чего не было дела. Она
отпустила Наталью Ивановну домой, сидела у себя запершись, обедала с бабушкой, поникала
головой, когда та обращала на нее пристальный взгляд или заговаривала ласково и нежно. Она делалась еще угрюмее и спешила исполнять, покорнее Пашутки, каждое желание Татьяны Марковны, выраженное словом или взглядом.
Он не преследовал, конечно, потому, что под рукой не случилось другого извозчика, и я успел скрыться из глаз его. Я же доехал лишь до Сенной, а там встал и
отпустил сани. Мне ужасно захотелось пройтись пешком. Ни усталости, ни большой опьянелости я не чувствовал, а была лишь одна только бодрость; был прилив сил, была необыкновенная способность на всякое предприятие и бесчисленные приятные мысли в
голове.
«Зачем я здесь? А если уж понесло меня сюда, то зачем я не воспользовался минутным расположением адмирала
отпустить меня и не уехал? Ах, хоть бы опять заболели зубы и
голова!» — мысленно вопил я про себя, отвращая взгляд от шканечного журнала.
Смотрят мужики — что за диво! — ходит барин в плисовых панталонах, словно кучер, а сапожки обул с оторочкой; рубаху красную надел и кафтан тоже кучерской; бороду
отпустил, а на
голове така шапонька мудреная, и лицо такое мудреное, — пьян, не пьян, а и не в своем уме.
— Ты, может быть, не ожидала меня, а? правда, не ожидала? может быть, я помешал?.. — продолжал Чуб, показав на лице своем веселую и значительную мину, которая заранее давала знать, что неповоротливая
голова его трудилась и готовилась
отпустить какую-нибудь колкую и затейливую шутку.
Кровь бросилась мне в
голову. Я потупился и перестал отвечать… В моей груди столпились и клокотали бесформенные чувства, но я не умел их выразить и, может быть, расплакался бы или выбежал из класса, но меня поддержало сознание, что за мной — сочувствие товарищей. Не добившись продолжения молитвы, священник
отпустил меня на место. Когда я сел, мой сосед Кроль сказал...
Максим покачивал
головой, бормотал что-то и окружал себя особенно густыми клубами дыма, что было признаком усиленной работы мысли; но он твердо стоял на своем и порой, ни к кому не обращаясь,
отпускал презрительные сентенции насчет неразумной женской любви и короткого бабьего ума, который, как известно, гораздо короче волоса; поэтому женщина не может видеть дальше минутного страдания и минутной радости.
Так вот я его
отпущу, а потом вдруг, как снег на
голову, и застану его у капитанши, — собственно, чтоб его пристыдить, как семейного человека и как человека вообще говоря.
Отпустив затем разбойников и Лизавету, Вихров подошел к окну и невольно начал смотреть, как конвойные, с ружьями под приклад, повели их по площади, наполненной по случаю базара народом. Лизавета шла весело и даже как бы несколько гордо. Атаман был задумчив и только по временам поворачивал то туда, то сюда
голову свою к народу. Сарапка шел, потупившись, и ни на кого не смотрел.
— Ничего,
голову сперва снимут, а потом
отпустят! — пошутил Василий Иваныч.
— Будь я дома — я бы не
отпустил его! Что он понес с собой? Большое чувство возмущения и путаницу в
голове.
Он
отпустил меня — поднял глаза вверх.
Голова запрокинута — и я в первый раз заметил его кадык.
Вдруг клещи меня
отпустили, я кинулся в середину, где говорила она — и в тот же момент все посыпалось, стиснулось — сзади крик: «Сюда, сюда идут!» Свет подпрыгнул, погас — кто-то перерезал провод — и лавина, крики, хрип,
головы, пальцы…
—
Отпустите мальчика, — повторил Тыбурций, и его широкая ладонь любовно погладила мою опущенную
голову. — Вы ничего не добьетесь от него угрозами, а между тем я охотно расскажу вам все, что вы желаете знать… Выйдем, пан судья, в другую комнату.
«Это, мол, верно: они без денег ничего не могут». Ну, а Агашимола, он из дальней орды был, где-то над самым Каспием его косяки ходили, он очень лечиться любил и позвал меня свою ханшу попользовать и много
голов скота за то Емгурчею обещал. Емгурчей меня к нему и
отпустил: набрал я с собою сабуру и калганного корня и поехал с ним. А Агашимола как взял меня, да и гайда в сторону со всем кочем, восемь дней в сторону скакали.
Она вырвалась наконец; он ее
отпустил, дав ей слово сейчас же лечь спать. Прощаясь, пожаловался, что у него очень болит
голова. Софья Матвеевна, еще как входила, оставила свой сак и вещи в первой комнате, намереваясь ночевать с хозяевами; но ей не удалось отдохнуть.
Как помещица, Вы всегда можете
отпустить ко мне Аксюшу в Петербург, дав ей паспорт; а раз она здесь, супругу ее не удастся нас разлучить, или я его убью; но ежели и Вы, Катрин, не сжалитесь надо мною и не внемлете моей мольбе, то против Вас я не решусь ничего предпринять: достаточно и того, что я совершил в отношении Вас; но клянусь Вам всем святым для меня, что я от тоски и отчаяния себя убью, и тогда смерть моя безраздельно ляжет на Ваше некогда любившее меня сердце; а мне хорошо известно, как тяжело носить в душе подобные воспоминания: у меня до сих пор волос дыбом поднимается на
голове, когда я подумаю о смерти Людмилы; а потому, для Вашего собственного душевного спокойствия, Катрин, остерегитесь подводить меня к давно уже ожидаемой мною пропасти, и еще раз повторяю Вам, что я застрелюсь, если Вы не возвратите мне Аксюты».
Он ходит в жакетке, причесывается a la mal content, а захочет, так
отпустит волосы и пробор посредине
головы изваяет.
Когда ее немного
отпустило, она покрыла кровать одеялом, расстегнула кнопки кофточки, крючки лифа и непослушные крючки низкого мягкого корсета, который сдавливал ее живот. Затем она с наслаждением легла на спину, опустив
голову глубоко в подушки и спокойно протянув усталые ноги.
Долго еще разговаривали за столом, а когда кончился обед, Годунов и тут никого не
отпустил домой, но пригласил каждого сперва отдохнуть, а потом провести с ним весь день. Угощения следовали одно за другим, беседа сменяла беседу, и только поздним вечером, когда объезжие
головы уже несколько раз проехались по улицам, крича, чтобы гасили кормы и огни, гости разошлись, очарованные радушием Бориса Федоровича.
Ну, эдак, знаешь, у него и благородный романтизм в
голове появился и чувство независимости, — мне все это Фома объяснял, да я уж, правда, и позабыл; только я, признаюсь, хотел и без Фомы его на волю
отпустить.
Кирша был удалой наездник, любил подраться, попить, побуянить; но и в самом пылу сражения щадил безоружного врага, не забавлялся, подобно своим товарищам, над пленными, то есть не резал им ни ушей, ни носов, а только, обобрав с ног до
головы и оставив в одной рубашке,
отпускал их на все четыре стороны.
— Сдается мне,
отпускать его незачем, — сказал Глеб, устремляя пытливый взгляд на жену, которая стояла понуря
голову и глядела в землю, — проку никакого из этого не будет — только что вот набалуется… Ну, что ж ты стоишь? Говори!
Она прошла в комнату и осталась там до поры, пока Лунёв,
отпустив покупателей, не вошёл к ней. Он застал её стоящей пред «Ступенями человеческой жизни». Повернув
голову навстречу Илье, девушка указала глазами на картину и проговорила...
Долинский пригласил было ночевать к ней m-me Бю-жар, но Даша в десять часов
отпустила старуху, сказав, что ей надоела французская пустая болтовня. Долинский не противоречил. Он сел в кресло у двери Дашиной комнаты и читал, беспрестанно поднимая
голову от книги и прислушиваясь к каждому движению больной.
Голова из зелени рванулась вперед, глаза ее покинули Александра Семеновича,
отпустив его душу на покаяние.
— Каждый день, как двенадцать часов,
голова начинает болеть, потом жар как пойдет… Часа два потреплет и
отпустит.
Мы видели, какие печальные обстоятельства встретили Бешметева на родине, видели, как приняли родные его намерение уехать опять в Москву; мать плакала, тетка бранилась; видели потом, как Павел почти отказался от своего намерения, перервал свои тетради, хотел сжечь книги и как потом отложил это, в надежде, что мать со временем выздоровеет и
отпустит его; но старуха не выздоравливала; герой мой беспрестанно переходил от твердого намерения уехать к решению остаться, и вслед за тем тотчас же приходила ему в
голову заветная мечта о профессорстве — он вспоминал любимый свой труд и грядущую славу.
Когда я начала говорить, он
отпустил ветку и
головой оперся на руку.
Отпустивши прочих детей, маменька удерживали меня при себе и тут доставали из шкафика особую, приготовленную отлично, порцию блинов или пирогов с изобилием масла, сметаны и тому подобных славностей."Покушай, душко-Трушко (Трофимушка), — приговаривали маменька, гладя меня по
голове: — старшие больше едят, и тебе мало достается".
Реверендиссиме кивнул
головою и сказал:"Bene, согласен. Ты знаешь, что должно делать, исполни". И, проговорив еще чистых латинских слов несколько, коих я не понял,
отпустил нас.
Отпустив Алексея, я потушил огонь и укрылся с
головой.
Встав из-за стола, она упросила мать
отпустить ее с дежурства из гостиной, говоря, что у ней разболелась
голова; мать позволила ей уйти, но Шатов просидел с хозяевами еще часа полтора, проникнутый и разогретый чувством искренней любви, оживившей его несколько апатичный ум и медленную речь; он говорил живо, увлекательно, даже тепло и совершенно пленил Болдухиных, особенно Варвару Михайловну, которая, когда Ардальон Семеныч ушел, несколько времени не находила слов достойно восхвалить своего гостя и восполняла этот недостаток выразительными жестами, к которым только в крайности прибегала.
— О, боже ж мой, боже мой! — произнес утешитель, подняв свою
голову. —
Отпустите его! Пусть идет себе!
О себе Клементий мне рассказал, что года два тому назад барин
отпустил его в Питер опять и что, мало того, взял под свой залог его подряд и сдал ему, и что он с этого времени, по милости божией, и пошел опять в гору, и теперь имеет тысяч до десяти чистого капитала, что блажи теперь у него никакой нет, в деревню съездит каждую зиму, хмельного ничего в рот не берет, потому что от хмельного мужику все нехорошее и в
голову приходит.
— Уехали ж городецкие,
отпустил ты и городских гостей, — молил
голова гостеприимного своевольника, — яви Божескую милость,
отпусти меня с Ариной Васильевной.
—
Отпусти ты меня, тятенька, — тихо заговорила Настя, подойдя к отцу и наклоня
голову на плечо его. — Походила б я за тетенькой и, если будет на то воля Божия, закрыла б ей глаза на вечный покой… Без родных ведь лежит, одна-одинешенька, кругом чужие…
— Сказано, не пущу! — крикнула Аксинья Захаровна. — Из
головы выбрось снег полоть!.. Ступай, ступай в моленну, прибирайте к утрени!.. Эки бесстыжие, эки вольные стали — матери не слушают!.. Нет, девки, приберу вас к рукам… Что выдумали! За околицу!.. Да отец-то съест меня, как узнает, что я за околицу вас ночью
отпустила… Пошли, пошли в моленную!
— Тьфу, чудак! Какое же я имею право? Тюремщик я, что ли? Привели его ко мне в больницу лечиться, я лечу, а
отпускать его я имею такое же право, как тебя засадить в тюрьму. Глупая
голова!
— Мм… сомневаюсь, — покачал
головой полковник, — да если бы и удалось, я все-таки не рискнул бы
отпустить вас. Помилуйте, на нас лежит, так сказать, священная обязанность охранять спокойствие и безопасность граждан, и как же ж вдруг
отпущу я вас, когда вся местность, так сказать, в пожаре бунта? Это невозможно. Согласитесь сами, — моя ответственность… вы, надеюсь, сами вполне понимаете…
— Несуразное толкуете, девочка! — вступился за меня отечески добрый ко всем нам священник. — Госпожа Израэл примерно прежние уроки отвечала, и теперь я болезнью только и могу объяснить ее забывчивость! Щите с Богом, деточка, к следующему уроку вы все это хорошенько усвоите! — и священник, ласково кивнув
головой,
отпустил меня.
— Не мне судить об этом, Патап Максимыч, — сказал Никифор Захарыч, — сам был я во сто крат его хуже, — промолвил он, опустя
голову. — А ведь ты
отпустил же мне мое беспутство и прегрешения, а им ведь и числа нет. Отчего ж бы тебе не постараться зятя на истинный путь наставить? Ведь не чужой тебе…
Голова коренной с развевающейся гривой, натягивая и
отпуская поводья, привязанные к дуге, мерно покачивалась.
Далекая от всякого подозрения, Арно кивком
головы отпустила лукавую девочку. Лишь только Кира выскользнула из класса, она бегом пустилась по коридору, спустилась по лестнице и заглянула в швейцарскую. Там кроме швейцара Петра и его помощника Сидора сидел маленький, сморщенный, но бодрый и подвижный младший сторож, старик Гаврилыч.
Для тогдашнего своего возраста (ему шел 58-й год) он смотрел еще моложаво, хотя лицо, по своему окрашиванью и морщинам, не могло уже назваться молодым. Рост пониже среднего, некоторая полнота, без тучности, широкий склад,
голова немного откинутая назад, седеющие недлинные волосы (раньше он
отпускал их длиннее), бородка. Одет был в черное, без всякой особой элегантности, но как русский барин-интеллигент.
— С Богом, —
отпустил Краснопёрый и не тотчас же обернулся к Нетову, а нагнул
голову, как бы что-то соображая.
Нетова встретил в конторе, рядом с кабинетом, высокий, чрезвычайно красивый седой мужчина за шестьдесят лет, одетый «по-немецки» — в длинноватый темно-кофейный сюртук и белый галстук. Он носил окладистую бороду, белее волос на
голове. Работал он стоя перед конторкой. При входе племянника он
отпустил молодца, стоявшего у притолоки.
Дело мое, государь мой, старое, а порядки у вас новые,
отпустите меня, ваше сиятельство, к господам моим: прикажите рубить
голову, а там уж и собак вешайте.