Вначале Егор Тимофеевич читал очень выразительно и хорошо, но потом стал развлекаться свечами, кисеей, венчиком на белом лбу мертвеца, начал перескакивать со строки на строку и не заметил, как подошла монашенка и тихонько
отобрала книгу. Отойдя немного в сторону, склонив голову набок, он полюбовался покойником, как художник любуется своей картиной, потом похлопал по упрямо топорщившемуся сюртуку и успокоительно сказал Петрову...
Неточные совпадения
К людям он относился достаточно пренебрежительно, для того чтоб не очень обижаться на них, но они настойчиво показывали ему, что он — лишний в этом городе. Особенно демонстративно действовали судейские, чуть не каждый день возлагая на него казенные защиты по мелким уголовным делам и задерживая его гражданские процессы. Все это заставило его
отобрать для продажи кое-какое платье, мебель, ненужные
книги, и как-то вечером, стоя среди вещей, собранных в столовой, сунув руки в карманы, он мысленно декламировал...
Книги отобрали и сожгли. Губернатор посоветовал Райскому быть осторожнее, но в Петербург не донес, чтоб «не возбуждать там вопроса»!
Дома я застал все в волнении. Уже отец мой был сердит на меня за взятие Огарева, уже Сенатор был налицо, рылся в моих
книгах,
отбирал, по его мнению, опасные и был недоволен.
Сын и хохол засмеялись, это ободрило ее. Павел
отобрал несколько
книг и понес их прятать на двор, а хохол, ставя самовар, говорил...
Кончив дела, усаживались у прилавка, точно вороны на меже, пили чай с калачами и постным сахаром и рассказывали друг другу о гонениях со стороны никонианской церкви: там — сделали обыск,
отобрали богослужебные
книги; тут — полиция закрыла молельню и привлекла хозяев ее к суду по 103-й статье.
Великим постом — нельзя читать
книг, — у меня
отобрали «Живописное обозрение», и эта пустая, постная жизнь снова подошла вплоть ко мне.
Я всячески исхитрялся читать, старуха несколько раз уничтожала
книги, и вдруг я оказался в долгу у лавочника на огромную сумму в сорок семь копеек! Он требовал денег и грозил, что станет
отбирать у меня за долг хозяйские, когда я приду в лавку за покупками.
Во весь остальной день граф не возобновлял первого разговора. Он просил Анну Павловну играть на фортепиано, с восторгом хвалил ее игру, показывал ей альбомы с рисунками, водил в свою картинную галерею,
отбирал ей
книги из библиотеки. Узнавши, что она любит цветы, он сам повел ее в оранжереи, сам вязал для нее из лучших цветов букеты, одним словом, сделался внимательным родственником и больше ничего.
С той поры началось что-то, непонятное мне: говорит со мной Антоний барином, сухо, хмурится и к себе не зовёт.
Книги, которые дал мне читать, все
отобрал. Одна из
книг была русская история — очень удивляла она меня, но дочитать её не успел я. Соображаю, чем бы я мог обидеть барина моего, — не вижу.
Свинопасов берет библиотеку,
отбирает себе «Оракул», «Сонник», «Письмовник», «Настольную
книгу для холостяков»…, остальное же бросает на пол…
— Ну, ежели казенная цена, так уж тут нечего делать. Только вот что — псалтырей-то, земляк,
отбери не десяток, а тройку… Будет с них, со псов, чтоб им издохнуть!.. Значит, двадцать пять рублев за книги-то будет?
— Вы подумайте, Капралов, кто же тогда станет покупать себе
книгу, если ее у него каждую минуту могут
отобрать?
— Как у вас в городе с
книгами?
Отбирают их у буржуазии?
— Ваше благородие, раненым уже роздали билетики, я не успел с них диагнозов списать в
книгу. Позвольте
отобрать билетики.
Делесов прошел в кабинет,
отобрал несколько французских
книг и немецкое Евангелие.
При вступлении этом совершилось все очень просто. Не было ни клятв, ни таинственности, от него
отобрали лишь простую собственноручную расписку. С каким сильным волнением подписал он эту расписку, хотя знал, по прочтенной им «Зеленой
Книги» — так называли устав союза — что эта расписка вслед за ее подписью должна быть сожжена.
Он не подражал ни Филиппу II, ни его преемникам, что в безгласном мраке инквизиции секретно губили даже подозреваемых только в уклонении от господствующей церкви, тщательно
отбирая повсюду и предавая то таинственному, то всенародному, торжественному сожжению
книги и рукописи, которые у них
отбирали.