Неточные совпадения
«А там есть какая-нибудь юрта,
на том берегу, чтоб можно было переждать?» — спросил я. «Однако нет, — сказал он, — кусты есть… Да почто вам юрта?» — «Куда же чемоданы сложить, пока лошадей приведут?» — «А
на берегу: что им доспеется? А не то так в
лодке останутся: не азойно будет» (то есть: «Не тяжело»). Я задумался: провести ночь
на пустом берегу вовсе не занимательно; посылать ночью в город за лошадьми взад и вперед восемь верст — когда будешь под кровлей? Я поверил свои сомнения старику.
Едва наш катер вышел за ворота,
на третий рейд, японские
лодки прижались к каменьям, к батареям и там
остались.
Мне предоставлено
на волю:
остаться или воротиться потом
на китайской
лодке.
Сто японских
лодок тянули его;
оставалось верст пять-шесть до места, как вдруг налетел шквал, развел волнение: все
лодки бросили внезапно буксир и едва успели, и наши офицеры, провожавшие фрегат, тоже, укрыться по маленьким бухтам. Пустой, покинутый фрегат качало волнами с боку
на бок…
Один малаец взобрался
на палубу и
остался ночевать у нас, другие два ночевали в
лодке, которая прицепилась за фрегат и шла за нами.
17-го утром мы распрощались с рекой Нахтоху и тронулись в обратный путь, к староверам. Уходя, я еще раз посмотрел
на море с надеждой, не покажется ли где-нибудь
лодка Хей-ба-тоу. Но море было пустынно. Ветер дул с материка, и потому у берега было тихо, но вдали ходили большие волны. Я махнул рукой и подал сигнал к выступлению. Тоскливо было возвращаться назад, но больше ничего не
оставалось делать. Обратный путь наш прошел без всяких приключений.
Поговорив немного с туземцами, мы пошли дальше, а Дерсу
остался.
На другой день он догнал нас и сообщил много интересного. Оказалось, что местные китайцы решили отобрать у горбатого тазы жену с детьми и увезти их
на Иман. Таз решил бежать. Если бы он пошел сухопутьем, китайцы догнали бы его и убили. Чан Лин посоветовал ему сделать
лодку и уйти морем.
На нем плавало множество уток. Я
остался с Дерсу ради охоты, а отряд ушел вперед. Стрелять уток, плававших
на озере, не имело смысла. Без
лодки мы все равно не могли бы их достать. Тогда мы стали караулить перелетных. Я стрелял из дробовика, а Дерсу из винтовки, и редкий раз он давал промахи.
В тот же вечер по совету гольда все имущество было перенесено в
лодку, а сами мы
остались ночевать
на берегу.
Садясь в
лодку, Полуянов оглянулся
на берег, где
оставалась и зеленая трава и вольная волюшка. Он тряхнул головой, перекрестился и больше ни
на что не обращал внимания.
От Дубков до устья Найбы
остается только 4 версты,
на пространстве которых селиться уже нельзя, так как у устья заболочина, а по берегу моря песок и растительность песчано-морская: шиповник с очень крупными ягодами, волосянец и проч. Дорога продолжается до моря, но можно проехать и по реке,
на аинской
лодке.
Копинка взялся управлять парусом, я сел
на его место за весла, а Намука
остался на руле. С парусом наша
лодка пошла быстрее: Ветер дул ровный, но он заметно усиливался. Море изменило свой лик до неузнаваемости. Полчаса назад оно было совершенно спокойно-гладкое, а теперь взбунтовалось и шумно выражало свой гнев.
Сами мы как-нибудь спасемся, выберемся
на дейк, спасем даже имущество, но
лодка должна неминуемо погибнуть и тогда нам
остается один только путь морем в качестве купающихся пловцов.
Осмотрев работу, Груздев
остался на несколько дней, чтобы лично следить за делом. До ближайшей деревни было верст одиннадцать, да и та из четырех дворов, так что сначала Груздев устроился было
на своей
лодке, а потом перешел
на берег. Угодливый и разбитной солдат ему нравился.
— А то
остались бы. Мы поехали бы
на озеро: там есть
лодка, покатались бы.
Тот бросился вон и подал, что ему вздумалось. Адуев
остался очень доволен. Он не дожидался четвертого блюда и побежал
на набережную Невы. Там ожидала его
лодка и два гребца.
При всем том подлежит сильному сомнению, чтобы кто-нибудь из окрестных рыбарей, начиная от Серпухова и кончая Коломной,
оставался на берегу. Привыкшие к бурям и невзгодам всякого рода, они, верно, предпочитали теперь отдых
на лавках или сидели вместе с женами, детьми и батраками вокруг стола, перед чашкой с горячей ушицей. Нужны были самые крайние побудительные причины:
лодка, оторванная от причала и унесенная в реку, верши, сброшенные в воду ветром, чтобы заставить кого-нибудь выйти из дому.
У них никогда не доставало духу
оставаться на завалинке, и стоило показаться
на Оке большой
лодке, как обе спешили уйти в избу.
Подобно ручью, который в продолжение многих верст лениво, едва заметно пресмыкался в густой и болотистой траве и который, выбежав
на крутизну, делится вдруг
на бесчисленное множество быстрых, журчащих потоков, дядя Аким заходил во все стороны и сделался необыкновенно деятелен: он таскал верши, собирал камыш для топлива, тесал колья, расчищал снег вокруг
лодок — словом, поспевал всюду и ни
на минуту не
оставался без дела.
Утро, еще не совсем проснулось море, в небе не отцвели розовые краски восхода, но уже прошли остров Горгону — поросший лесом, суровый одинокий камень, с круглой серой башней
на вершине и толпою белых домиков у заснувшей воды. Несколько маленьких
лодок стремительно проскользнули мимо бортов парохода, — это люди с острова идут за сардинами. В памяти
остается мерный плеск длинных весел и тонкие фигуры рыбаков, — они гребут стоя и качаются, точно кланяясь солнцу.
На минуту
лодка дрогнула и остановилась. Весла
остались в воде, вспенивая ее, и Гаврила беспокойно завозился
на скамье.
Он не ошибся… Багор зацепил Марью Павловну зарукав ее платья. Кучер ее тотчас подхватил, вытащил из воды… в два сильных толчка
лодка очутилась у берега… Ипатов, Иван Ильич, Владимир Сергеич — все, бросились к Марье Павловне, подняли ее, понесли
на руках домой, тотчас раздели ее, начали ее откачивать, согревать… Но все их усилия, их старания
остались тщетными… Марья Павловна не пришла в себя… Жизнь уже ее покинула.
Мигом команда моя разбежалась,
Только
на лодке две пары
осталось —
Сильно измокли, ослабли; в мешок
Я их поклал — и домой приволок.
За ночь больные мои отогрелись,
Высохли, выспались, плотно наелись;
Вынес я их
на лужок; из мешка
Вытряхнул, ухнул — и дали стречка!
Я проводил их всё тем же советом:
„Не попадайтесь зимой!“
Я их не бью ни весною, ни летом,
Шкура плохая, — линяет косой...
Он бросил весла, приник головой к Муму, которая сидела перед ним
на сухой перекладинке — дно было залито водой, — и
остался неподвижным, скрестив могучие руки у ней
на спине, между тем как
лодку волной помаленьку относило назад к городу.
Громадный офицер в эполетах — она познакомилась с ним
на Старо-Киевской улице, когда была гимназисткой, а теперь не помнила его фамилии, — точно из-под земли вырос и пригласил
на вальс, и она отлетела от мужа, и ей уж казалось, будто она плыла
на парусной
лодке, в сильную бурю, а муж
остался далеко
на берегу…
— Меняй у меня
лодку. Моя
лодка на станке
осталась, хорошая!..
— А думается мне, — сказал Патап Максимыч, — что меньше от них плутовства-то было бы, когда бы ря́ду повыгодней для них писали. Сами посудите, много ль ловцу при таких порядках
останется? Лодка-то ведь в лето сот
на семь целковых рыбы наловит?.. Так ли?
— Ах, дуй их горой! — вскликнул Василий Фадеев. — Лодки-то, подлецы,
на берегу покинут!.. Ну, так и есть…
Осталась ли хоть одна косная?.. Слава Богу, не все захватили… Мироныч, в косную!.. Приплавьте, ребята, лодки-то… Покинули их бестии, и весла по берегу разбросали… Ах, чтоб вам ро́зорвало!.. Ишь что вздумали!.. Поди вот тут — ищи их… Ах, разбойники, разбойники!.. Вот взодрать-то бы всех до единого. Гля-кась, что наделали!..
Река становится темнее, сильный ветер и дождь бьют нам в бок, а берег всё еще далеко, и кусты, за которые, в случае беды, можно бы уцепиться,
остаются позади… Почтальон, видавший
на своем веку виды, молчит и не шевелится, точно застыл, гребцы тоже молчат… Я вижу, как у солдатика вдруг побагровела шея.
На сердце у меня становится тяжело, и я думаю только о том, что если опрокинется
лодка, то я сброшу с себя сначала полушубок, потом пиджак, потом…
Остаюсь ночевать. Всю ночь слушаю, как храпят перевозчики и мой возница, как в окна стучит дождь и ревет ветер, как сердитый Иртыш стучит по гробам… Ранним утром иду к реке; дождь продолжает идти, ветер же стал тише, но все-таки плыть
на пароме нельзя. Меня переправляют
на лодке.
Около Сахарной головы надо было произвести астрономические наблюдения и вычислить ход хронометра. Чтобы не задерживать
лодку, я отправил ее вперед, а сам с несколькими спутниками
остался для работ. Мы условились, что все сойдемся
на реке Нельме.
По другим версиям, люди эти были
на лодке, но во время тумана заблудились в море и попали
на остров Сахалин, где
остались навсегда.
Через несколько минут
лодки стали отходить от берега. Некоторое время слышны были разговоры, шум разбираемых весел, а затем все стихло.
На месте костра
осталась только красные уголья. Легкий ветерок
на мгновенье раздул было пламя и понес искры к морю.
Лодки зашли за мысок, и огня не стало видно.
Авария обошлась без человеческих жертв. С большим трудом мы вытащили
лодку из-под плавника. Она была пуста и так изломана, что не годилась для плавания. Все имущество погибло: ружья, продовольствие, походное снаряжение, запасная одежда.
Осталось только то, что было
на себе; у меня — поясной нож, карандаш, записная книжка и засмоленная баночка со спичками. Весь день употребили
на поиски утонувшего имущества, но ничего не нашли.