Неточные совпадения
Она рассказала, что
в юности дядя Хрисанф был политически скомпрометирован, это поссорило его с отцом, богатым помещиком, затем он был корректором, суфлером, а после смерти отца затеял антрепризу
в провинции. Разорился и даже сидел
в тюрьме за долги. Потом режиссировал
в частных театрах, женился на богатой вдове, она умерла,
оставив все имущество Варваре, ее дочери. Теперь дядя Хрисанф живет с падчерицей, преподавая
в частной театральной
школе декламацию.
Было каникулярное время, и потому нас поместили
в школе, лошадей
оставили на дворе, а все имущество и седла сложили под навесом.
Мы предложили ему
оставить школу и перейти
в дом моей матери, с тем чтобы ехать с ней
в Италию.
— Да, он просил меня. Он желал, чтоб я лично тебе подтвердил, что он хочет
оставить школу и поступить
в Медицинскую академию.
— Сядьте, дорогой, не волнуйтесь. Мало ли что говорят… И потом, если только вам это нужно —
в этот день я буду около вас, я
оставлю своих детей из
школы на кого-нибудь другого — и буду с вами, потому что ведь вы, дорогой, вы — тоже дитя, и вам нужно…
Из
школы молодой Покровский поступил
в какую-то гимназию и потом
в университет. Господин Быков, весьма часто приезжавший
в Петербург, и тут не
оставил его своим покровительством. За расстроенным здоровьем своим Покровский не мог продолжать занятий своих
в университете. Господин Быков познакомил его с Анной Федоровной, сам рекомендовал его, и, таким образом, молодой Покровский был принят на хлебы с уговором учить Сашу всему, чему ни потребуется.
— А здешний воротила, портерную держит, лавочку, весь мир у него под пятой, и начальство привержено. Сын у него
в школе, так он подарок Людмиле Михайловне вздумал поднести, а она уперлась. Он, конечно, обиделся, доносы стал писать — ну, и пришлось бежать. Земство так и не
оставило ее у себя; живет она теперь
в городе
в помощницах у одной помещицы, которая вроде пансиона содержит.
— Кантонист — солдатский сын, со дня рождения числившийся за военным ведомством и обучавшийся
в низшей военной
школе.] другой из черкесов, третий из раскольников, четвертый православный мужичок, семью, детей милых
оставил на родине, пятый жид, шестой цыган, седьмой неизвестно кто, и все-то они должны ужиться вместе во что бы ни стало, согласиться друг с другом, есть из одной чашки, спать на одних нарах.
Он уничтожил патриаршество, как помеху своему произволу, и учредил синод; он
оставил без внимания духовное образование и начал заводить светские
школы; он обратил особенные заботы свои на материальные улучшения
в стране и дал возможность водвориться безнравственности
в высшем обществе, с которого он начал свою реформу.
Ноги даже
в калошах зябнут и застывают. Крестьяне решительно отказались топить
школу. Они и детей-то посылают учиться только для того, чтобы даром не пропадал гривенник, который земство взимает на нужды народного образования. Приходится топить остатками забора и брать взаймы охапками у фельдшера. Тому — житье. Однажды мужики попробовали было и его
оставить без дров, а он взял и прогнал наутро всех больных, пришедших на пункт. И дрова
в тот же день явились сами собой.
После всего происшедшего во вчерашний вечер его превосходительство полагает совершенно невозможным
оставить заведывание
школой в руках майора Лубянского, ни дозволить ему дальнейшее преподавание.
— Да нет, это так невозможно
оставить!
в вашу
школу необходимо ввести освежающий элемент, а без того все это ни к черту! Эдак-то вы нам только ребят перепортите!
Большинство же учеников хотело азов, а так как азами зачастую некому было заниматься, потому что нынче тот, а завтра этот кружок оставались без учителя, то вскоре недовольство стало проникать
в среду учащихся; за недовольством следовало охлаждение, ученики
оставляли школу — и
школа умирала естественною смертью.
После этого я не имею права дозволить вам учить детей и не могу
оставить школу в ваших руках.
Был мальчик, звали его Филипп. Пошли раз все ребята
в школу. Филипп взял шапку и хотел тоже идти. Но мать сказала ему: куда ты, Филипок, собрался? —
В школу. — Ты еще мал, не ходи, — и мать
оставила его дома. Ребята ушли
в школу. Отец еще с утра уехал
в лес, мать ушла на поденную работу. Остались
в избе Филипок да бабушка на печке. Стало Филипку скучно одному, бабушка заснула, а он стал искать шапку. Своей не нашел, взял старую, отцовскую и пошел
в школу.
И он за это не
оставит. Не такой человек. Сейчас видно, какой он души. Успокоит ее на старости. И все здесь
в доме и
в саду будет заново улажено и отделано. Слышала она, что
в верхнем ярусе откроют
школу, внизу, по летам, сами станут жить. Ее во флигеле
оставят; а те — вороны с братцем — переберутся
в другую усадьбу. По своей доброте Василий Иванович позволил им оставаться
в Заводном; купчая уже сделана, это она знает. Сам он ютится пока
в одной комнате флигеля, рядом с нею.
Параграф был прочитан.
В нем Константин Глебович
оставлял крупную сумму на учреждение специальной
школы и завещал душеприказчикам выхлопотать этой
школе право называться его именем. Когда Качеев раздельно, но вполголоса прочитывал текст параграфа, больной повторял про себя, шевеля губами. Он с особенной любовью обделывал фразы; по нескольку раз заново переделывал этот пункт. И теперь два-три слова не понравились ему.
Досадно ей, горько… Но
оставить на
школу — кому поручить? Украдут, растащат, выйдет глупо. А то еще братец процесс затеет, будет доказывать, что она завещание писала не
в своем уме. Его сделать душеприказчиком?.. Он только сам станет величаться… Довольно с него.
Я знаю, могут, пожалуй, сказать: чем вам здесь заниматься плясом и делать глазки разным pinioufs (как говорит Clémence), лучше бы поехать
в деревню, поселиться там, хозяйство
оставить на руках Федора Христианыча, а самой завести
школу, больницу…
Маменькин сынок попал сразу
в суровую
школу последнего, и хотя она принесла ему пользу, выработав из него образцового служаку, но
оставила в его душе такую горечь, что он возненавидел и Клейнмихеля, и Аракчеева.
Тут-то Петр и оказал великую помощь своему народу, сокращая срок учения, заставляя немедленно проходить практическую
школу, не
оставляя долго русских людей
в страдальческом положении учеников, употребляя неимоверные усилия, чтобы относительно внешних, по крайней мере, средств не только уравнять свой народ с образованными соседями, но и дать ему превосходство над ними, что и было сделано устройством войска и флота, блестящими победами и внешними приобретениями, так как именно это вдруг дало русскому народу почетное место
в Европе, подняло его дух, избавило от вредного принижения при виде опередивших его
в цивилизации народов.
С год как выпущенная из театральной
школы, эта еще совсем юная жрица Терпсихоры сразу
оставила за своим флангом подруг по балету, среди которых
в то время, кстати сказать, насчитывалось много красавиц, воздушных, грациозных, пластичных.
С двух сторон шли железные решетки и
оставляли широкий выход из сквера; направо, вдоль Большой Царицынской, тянулись красивые клинические здания, белая четырехэтажная
школа уходила высоко
в небо острой крышей.