Неточные совпадения
— А вот так: несмотря на запрещение Печорина, она вышла из крепости к речке. Было, знаете, очень жарко; она села на камень и
опустила ноги в воду. Вот Казбич подкрался — цап-царап ее, зажал рот и потащил
в кусты, а там вскочил на коня, да и тягу! Она между тем успела закричать; часовые всполошились, выстрелили, да мимо, а мы тут и подоспели.
Час спустя Павел Петрович уже лежал
в постели с искусно забинтованною
ногой. Весь дом переполошился; Фенечке сделалось дурно. Николай Петрович втихомолку ломал себе руки, а Павел Петрович смеялся, шутил, особенно с Базаровым; надел тонкую батистовую рубашку, щегольскую утреннюю курточку и феску, не позволил
опускать шторы окон и забавно жаловался на необходимость воздержаться от пищи.
— Что ты — спал? — хрипло спросил Дронов, задыхаясь, кашляя; уродливо толстый, с выпученным животом, он, расстегивая пальто,
опустив к
ногам своим тяжелый пакет, начал вытаскивать из карманов какие-то свертки, совать их
в руки Самгина. — Пища, — объяснил он, вешая пальто. — Мне эта твоя толстая дурында сказала, что у тебя ни зерна нет.
— Значит, рабочие наши задачи такие: уничтожить самодержавие — раз! Немедленно освободить всех товарищей из тюрем, из ссылки — два! Организовать свое рабочее правительство — три! — Считая, он шлепал ладонью по ящику и притопывал
ногою в валенке по снегу; эти звуки напоминали работу весла — стук его об уключину и мягкий плеск. Слушало Якова человек семь, среди них — двое студентов, Лаврушка и толстолицый Вася, — он слушал нахмуря брови, прищурив глаза и
опустив нижнюю губу, так что видны были сжатые зубы.
Самгин ошеломленно
опустил руки, пальто упало на пол, путаясь
в нем
ногами, он налил
в стакан воды, подал ей порошок, наклонился над ее лицом.
Обломов всегда ходил дома без галстука и без жилета, потому что любил простор и приволье. Туфли на нем были длинные, мягкие и широкие; когда он, не глядя,
опускал ноги с постели на пол, то непременно попадал
в них сразу.
Он хотел приподнять Обломова с постели, но тот предупредил его,
опустив быстро
ноги и сразу попав ими
в обе туфли.
Она, закрытая совсем кустами, сидела на берегу, с обнаженными
ногами,
опустив их
в воду, распустив волосы, и, как русалка, мочила их, нагнувшись с берега. Райский прошел дальше, обогнул утес: там, стоя по горло
в воде, купался m-r Шарль.
— Вынимал и смотрел-с, всё цело-с. Опять
опустил, и так со вчерашнего утра и хожу,
в поле ношу, по
ногам даже бьет.
повторяла m-me Пиколова своим довольно приятным голосом. Губернатор при этом потрясал только
ногой и лежащею на ней шляпой… Когда занавес
опустили, он как-то судорожно подмахнул к себе рукою полицеймейстера, что-то сказал ему; тот сейчас же выбежал, сейчас поскакал куда-то, и вскоре после того
в буфетной кухне театра появились повара губернатора и начали стряпать.
Они шли с Николаем по разным сторонам улицы, и матери было смешно и приятно видеть, как Весовщиков тяжело шагал,
опустив голову и путаясь
ногами в длинных полах рыжего пальто, и как он поправлял шляпу, сползавшую ему на нос.
— Я! — Ромашов остановился среди комнаты и с расставленными врозь
ногами,
опустив голову вниз, крепко задумался. — Я! Я! Я! — вдруг воскликнул он громко, с удивлением, точно
в первый раз поняв это короткое сло-во. — Кто же это стоит здесь и смотрит вниз, на черную щель
в полу? Это — Я. О, как странно!.. Я-а, — протянул он медленно, вникая всем сознанием
в этот звук.
Бек-Агамалов нахмурил брови и, точно растерявшись,
опустил вниз шашку. Ромашов видел, как постепенно бледнело его лицо и как
в глазах его разгорался зловещий желтый блеск. И
в то же время он все ниже и ниже сгибал
ноги, весь съеживался и вбирал
в себя шею, как зверь, готовый сделать прыжок.
Так он и тут сел на бережку, а
ноги разул и по колени
в эту холоднищую воду
опустил, а сам хвалится...
Бывало, утром занимаешься
в классной комнате и знаешь, что необходимо работать, потому что завтра экзамен из предмета,
в котором целых два вопроса еще не прочитаны мной, но вдруг пахнёт из окна каким-нибудь весенним духом, — покажется, будто что-то крайне нужно сейчас вспомнить, руки сами собою
опускают книгу,
ноги сами собой начинают двигаться и ходить взад и вперед, а
в голове, как будто кто-нибудь пожал пружинку и пустил
в ход машину,
в голове так легко и естественно и с такою быстротою начинают пробегать разные пестрые, веселые мечты, что только успеваешь замечать блеск их.
Эркель подал первый, и пока Петр Степанович, ворча и бранясь, связывал веревкой
ноги трупа и привязывал к ним этот первый камень, Толкаченко всё это довольно долгое время продержал свой камень
в руках на отвесе, сильно и как бы почтительно наклонившись всем корпусом вперед, чтобы подать без замедления при первом спросе, и ни разу не подумал
опустить свою ношу пока на землю.
Когда ее немного отпустило, она покрыла кровать одеялом, расстегнула кнопки кофточки, крючки лифа и непослушные крючки низкого мягкого корсета, который сдавливал ее живот. Затем она с наслаждением легла на спину,
опустив голову глубоко
в подушки и спокойно протянув усталые
ноги.
Ирландцы пошумели еще некоторое время, потом расступились, выпустив Падди, который опять вышел вперед и пошел на Матвея, сжав плечи, втянув
в них голову,
опустивши руки и изгибаясь, как змея. Матвей стоял, глядя с некоторым удивлением на его странные ужимки, и уже опять было приготовился повторить прежний урок, как вдруг ирландец присел; руки Матвея напрасно скользнули
в воздухе,
ноги как будто сами поднялись, и он полетел через постель на спину.
Отслушав рассказ лазутчиков, Хаджи-Мурат облокотил руки на скрещенные
ноги и,
опустив голову
в папахе, долго молчал.
Хоронили Никона как-то особенно многолюдно и тихо: за гробом шли и слободские бедные люди, и голодное городское мещанство, и Сухобаев
в чёрном сюртуке, шла уточкой Марья, низко на лоб
опустив платок, угрюмая и сухая, переваливался с
ноги на
ногу задыхавшийся синий Смагин и ещё много именитых горожан.
Она
опустила голову, пальцы её быстро мяли мокрый платок, и тело нерешительно покачивалось из стороны
в сторону, точно она хотела идти и не могла оторвать
ног, а он, не слушая её слов, пытаясь обнять, говорил
в чаду возбуждения...
— Моё почтение! — неестественно громко вскричал поп, вскакивая на
ноги; бледное, усталое лицо Горюшиной вспыхнуло румянцем, она села прямо и молча, не взглянув
в глаза гостя, протянула ему руку, а попадья,
опустив газету на колени, не своим голосом спросила...
Михайло, Иван и Яким, торопливо
опустив гроб
в яму, начали сбрасывать на него мокрую землю, они сталкивали её
ногами и лопатами, крышка гроба звучала глухо, как отсыревший барабан.
— Ну тебя совсем!
Ноги отдавишь, — сказала она и,
опустив голову, посмотрела на свои стройные
ноги, обтянутые голубыми чулками со стрелками,
в красных новых чувяках, обшитых узеньким серебряным галуном.
Около лужи, занимающей почти всю улицу и мимо которой столько лет проходят люди, с трудом лепясь по заборам, пробирается босая казачка с вязанкой дров за спиной, высоко поднимая рубаху над белыми
ногами, и возвращающийся казак-охотник шутя кричит: «выше подними, срамница», и целится
в нее, и казачка
опускает рубаху и роняет дрова.
С именем Глеба приемыш невольно выпрямился и принялся работать веслами не
в пример деятельнее прежнего. Захар, с своей стороны, также изменил почему-то свою величественную позу: он
опустил ноги в отверстие челнока, поправил картуз и стал укладывать
в кисет табак и трубку.
Опуская в колодец свое ведро, чернобородый Кирюха лег животом на сруб и сунул
в темную дыру свою мохнатую голову, плечи и часть груди, так что Егорушке были видны одни только его короткие
ноги, едва касавшиеся земли; увидев далеко на дне колодца отражение своей головы, он обрадовался и залился глупым, басовым смехом, а колодезное эхо ответило ему тем же; когда он поднялся, его лицо и шея были красны, как кумач.
Войдя
в комнату, Нехлюдов сердито бросил шляпу на стол и сел на стул, стоявший пред роялем, положив
ногу на
ногу и
опустив голову.
Илья сначала отталкивал её от себя, пытаясь поднять с пола, но она крепко вцепилась
в него и, положив голову на колени, тёрлась лицом о его
ноги и всё говорила задыхающимся, глухим голосом. Тогда он стал гладить её дрожащей рукой, а потом, приподняв с пола, обнял и положил её голову на плечо себе. Горячая щека женщины плотно коснулась его щеки, и, стоя на коленях пред ним, охваченная его сильной рукой, она всё говорила,
опуская голос до шёпота...
«Враг общества» сидел, но, должно быть, ему неловко стало сидеть, когда про него говорили, что он стоит, — он медленно поднялся на
ноги, низко
опустив голову. Его руки бессильно повисли вдоль туловища, и вся серая длинная фигура изогнулась, как бы приготовляясь нырнуть
в пасть правосудия…
Действительно, весь пол
в сенях был занят спящими вповалку бурлаками. Даже из дверей избы выставлялись какие-то
ноги в лаптях: значит,
в избе не хватало места для всех. Слышался тяжелый храп, кто-то поднял голову, мгновение посмотрел на нас и опять бессильно
опустил ее. Мы попали
в самый развал сна, когда все спали, как зарезанные.
Он сидел у стола
в своей любимой позе:
ногу положив на
ногу и
опустив глаза на кончики сложенных на коленях пальцев, и красивое лицо его было спокойно, холодно и непроницаемо.
Словно колокол церковный прозвучал
в отдалении и стих.
Опустил голову и матрос, слышит
в тишине, как побаливает на
ноге гниющая ранка, и беспокоится: не доходит ли тяжкий запах до Жегулева? И хочется ему не то чтобы умереть, а — не быть. Не быть.
Я не удивился, когда стена сошла с своего места и
в яркой глубине обширной, роскошной комнаты я увидел Попа, а за ним — Дюрока
в пестром халате. Дюрок поднял, но тотчас
опустил револьвер, и оба бросились ко мне, втаскивая меня за руки, за
ноги, так как я не мог встать. Я опустился на стул, смеясь и изо всей силы хлопая себя по колену.
Он сидел
в той же позе, как на «Эспаньоле», отставив
ногу, откинувшись, слегка
опустив голову, а локоть положа на спинку стула.
В темноте ложи он беззвучно опустился к ее
ногам и прижал к губам край ее платья. И царица почувствовала, что он плачет от восторга, стыда и желания.
Опустив руку на его курчавую жесткую голову, царица произнесла...
— Младший… Прости меня, царь, я не мог настоять на том, чтобы твое повеление было исполнено
в точности… Младший натянул тетиву и положил уже на нее стрелу, но вдруг
опустил лук к
ногам, повернулся и сказал, заплакав: «Нет, я не могу сделать этого… Не буду стрелять
в труп моего отца».
Там, налаживая на стерлядей запрещенную снасть, сидя верхом на корме своего челнока,
опустив кривые, темные
ноги в темную воду, он говорит вполголоса...
Молодой, мельком взглянув на меня, снова
опустил голову над кастрюлей. Я тихонько толкнул
ногою его
ногу, — он изумленно и гневно уставился на меня синими глазами, держа кастрюлю за ручку и как бы собираясь швырнуть ею
в меня. Но, увидев, что я подмигиваю ему, сказал спокойно...
Каждый раз, как голос Никиты Федорыча раздавался громче, бледное личико ребенка судорожно двигалось; на нем то и дело пробегали следы сильного внутреннего волнения; наконец все тело ее разом вздрогнуло; она отскочила назад, из глаз ее брызнули
в три ручья слезы; ухватившись ручонками за грудь, чтобы перевести дыхание, которое давило ей горло, она еще раз окинула сени с видом отчаяния,
опустила руки и со всех
ног кинулась на двор.
Герасим принес стул, поставил не стукнув, враз
опустил его ровно до полу и поднял
ноги Ивана Ильича на стул; Ивану Ильичу показалось, что ему легче стало
в то время, как Герасим высоко поднимал его
ноги.
— Кого нужно? — спросил я,
в то время как Коновалов,
опустив к
ногам лопату, смущенно дергал себя за бороду.
С удвоенною от болезни силою он легко вырывался из рук нескольких сторожей, так что они падали на пол; наконец четверо повалили его, и, схватив за руки и за
ноги,
опустили в теплую воду.
Я шептал: «Ступи шаг вперед, отодвинь назад левую
ногу,
опусти глаза, раскрой вдруг глаза, тяни нараспев, шепчи, говори по складам, скороговоркой, откинь шлейф платья назад…» и все
в точности исполнялось
в ту же минуту.
Он
опустил голову вниз и видел, что трава, бывшая почти под
ногами его, казалось, росла глубоко и далеко и что сверх ее находилась прозрачная, как горный ключ, вода, и трава казалась дном какого-то светлого, прозрачного до самой глубины моря; по крайней мере, он видел ясно, как он отражался
в нем вместе с сидевшею на спине старухою.
Ноги отказывались служить ему; он сел, прижавшись
в уголок дивана, облокотился на его ручку и,
опустив горячую голову на руки, плакал как дитя.
Он бормотал,
опустив голову, не глядя
в лицо Будилова, переминаясь с
ноги на
ногу, — что-то беспокойное слагалось
в уме и торопило уйти отсюда.
Дюковский покраснел и
опустил глаза. Становой забарабанил пальцем по блюдечку. Исправник закашлялся и полез зачем-то
в портфель. На одного только доктора, по-видимому, не произвело никакого впечатления напоминание об Акульке и Нане. Следователь приказал привести Николашку. Николашка, молодой долговязый парень с длинным рябым носом и впалой грудью,
в пиджаке с барского плеча, вошел
в комнату Псекова и поклонился следователю
в ноги. Лицо его было сонно и заплакано. Сам он был пьян и еле держался на
ногах.
Рота капитана занимала опушку леса и лежа отстреливалась от неприятеля. Капитан
в своем изношенном сюртуке и взъерошенной шапочке,
опустив поводья белому маштачку и подкорчив на коротких стременах
ноги, молча стоял на одном месте. (Солдаты так хорошо знали и делали свое дело, что нечего было приказывать им.) Только изредка он возвышал голос, прикрикивая на тех, которые подымали головы.
Повернули назад
в деревню, и, пока шли, Лычков-сын всё время бил себя кулаком по груди и кричал, и Володька тоже кричал, повторяя его слова. А
в деревне между тем около породистого бычка и лошадей собралась целая толпа. Бычок был сконфужен и глядел исподлобья, но вдруг
опустил морду к земле и побежал, выбрыкивая задними
ногами; Козов испугался и замахал на него палкой, и все захохотали. Потом скотину заперли и стали ждать.