Неточные совпадения
Старик один засмеялся; Аркадий выразил улыбку на своем лице. Базаров только затянулся. Беседа продолжалась таким образом около часа; Аркадий успел сходить в свою комнату, которая
оказалась предбанником, но очень уютным и чистым. Наконец вошла Танюша и доложила, что обед готов.
— Да, — проговорил он, ни на кого не глядя, — беда пожить этак годков пять в деревне, в отдалении от великих умов! Как раз дурак дураком станешь. Ты стараешься не забыть того, чему тебя учили, а там — хвать! —
оказывается, что все это вздор, и тебе говорят, что путные люди этакими пустяками больше не занимаются и что ты, мол, отсталый колпак. [Отсталый колпак — в то время
старики носили ночные колпаки.] Что делать! Видно, молодежь, точно, умнее нас.
И на вопрос — кто она? — Таисья очень оживленно рассказала: отец Агафьи был матросом военного флота, боцманом в «добровольном», затем открыл пивную и начал заниматься контрабандой. Торговал сигарами. Он вел себя так, что матросы считали его эсером. Кто-то донес на него, жандармы сделали обыск, нашли сигары, и
оказалось, что у него большие тысячи в банке лежат. Арестовали
старика.
Негодовала не одна Варвара, ее приятели тоже возмущались. Оракулом этих дней был «удивительно осведомленный» Брагин. Он подстриг волосы и уже заменил красный галстук синим в полоску; теперь галстук не скрывал его подбородка, и
оказалось, что подбородок уродливо острый, загнут вверх, точно у беззубого
старика, от этого восковой нос Брагина стал длиннее, да и все лицо обиженно вытянулось. Фыркая и кашляя, он говорил...
Он пошел впереди Самгина, бесцеремонно расталкивая людей, но на крыльце их остановил офицер и, заявив, что он начальник караула, охраняющего Думу, не пустил их во дворец. Но они все-таки остались у входа в вестибюль, за колоннами, отсюда, с высоты, было очень удобно наблюдать революцию. Рядом с ними
оказался высокий
старик.
Сердито, звонким голоском Морозов посоветовал ему сначала привести себя в порядок, постричься, помыться. Через минуту Гапон сидел на стуле среди комнаты, а человек с лицом
старика начал стричь его. Но, видимо, ножницы
оказались тупыми или человек этот — неловким парикмахером, — Гапон жалобно вскрикнул...
Старики беспокоили. Самгин пошел в кабинет, взял на ощупь книгу, воротился, лег.
Оказалось, он ошибся, книга — не Пушкин, а «История Наполеона». Он стал рассматривать рисунки Ораса Берне, но перед глазами стояли, ругаясь, два
старика.
Я с удовольствием наблюдал за ними обоими, прячась в тени своего угла. Вдруг отворилась дверь и вошел якут с дымящеюся кастрюлей, которую поставил перед
стариком.
Оказалось, что смотритель ждал не нашего ужина. В то же мгновение Тимофей с торжественной радостью поставил передо мной рябчика. Об угощении и помину не было.
В развязанной пачке
оказался всякий хлам: театральные афиши, билеты от давно разыгранной лотереи, объявления разных магазинов, даже пестрые этикетки с ситцев и лекарств. Привалов внимательно рассмотрел эти «права» и, возвращая бумажки
старику, проговорил...
Здесь
оказались три юрты и одна фанза, называемая Сидун-гоу [Ши-дун-гоу — каменистая восточная долина.]. В ней жили два
старика; один из них был таза, другой — китаец-соболевщик. Хозяева фанзочки
оказались очень гостеприимными и всячески старались нам услужить.
Старик неохотно встал и вышел за мной на улицу. Кучер мой находился в раздраженном состоянии духа: он собрался было попоить лошадей, но воды в колодце
оказалось чрезвычайно мало, и вкус ее был нехороший, а это, как говорят кучера, первое дело… Однако при виде
старика он осклабился, закивал головой и воскликнул...
Старик держал себя с большим достоинством и говорил мало, зато молодой китаец
оказался очень словоохотливым.
Мне казалось мое дело так чисто и право, что я рассказал ему все, разумеется, не вступая в ненужные подробности.
Старик слушал внимательно и часто смотрел мне в глаза.
Оказалось, что он давнишний знакомый с княгиней и долею мог, стало быть, сам поверить истину моего рассказа.
Матушка, однако ж, задумывается на минуту. Брань брата, действительно, не очень ее трогает, но угроз его она боится. Увы! несмотря на теперешнюю победу, ее ни на минуту не покидает мысль, что, как бы она ни старалась и какое бы расположение ни выказывал ей отец, все усилия ее
окажутся тщетными, все победы мнимыми, и
стариково сокровище неминуемо перейдет к непочтительному, но дорогому сыну.
Старики Бурмакины жили радушно, и гости ездили к ним часто. У них были две дочери, обе на выданье; надо же было барышням развлеченье доставить. Правда, что между помещиками женихов не
оказывалось, кроме закоренелых холостяков, погрязших в гаремной жизни, но в уездном городе и по деревням расквартирован был кавалерийский полк, а между офицерами и женихов присмотреть не в редкость бывало. Стало быть, без приемов обойтись никак нельзя.
Короткая фраза упала среди наступившей тишины с какой-то грубою резкостью. Все были возмущены цинизмом Петра, но — он
оказался пророком. Вскоре пришло печальное известие: старший из сыновей умер от раны на одном из этапов, а еще через некоторое время кто-то из соперников сделал донос на самый пансион. Началось расследование, и лучшее из училищ, какое я знал в своей жизни, было закрыто.
Старики ликвидировали любимое дело и уехали из города.
Запас сведений об этих других прочих местах
оказался самым ограниченным, вернее сказать — запольские купцы ничего не знали, кроме своего родного Заполья. Молодые купцы были бы и рады устраиваться по-новому, да не умели, а
старики артачились и не хотели ничего знать. Вообще разговоров и пересудов было достаточно, а какая-то невидимая беда надвигалась все ближе и ближе.
На мое горе, дед
оказался дома; он встал пред грозным
стариком, закинув голову, высунув бородку вперед, и торопливо говорил, глядя в глаза, тусклые и круглые, как семишники...
Один из них,
старик без усов и с седыми бакенами, похожий лицом на драматурга Ибсена,
оказался младшим врачом местного лазарета, другой, тоже
старик, отрекомендовался штаб-офицером оренбургского казачьего войска.
У них отекли руки и ноги, распухли лица. Они тоже смотрели на меня изумленно испуганными глазами.
Оказывается, и я сам имел такой же болезненный вид. Старики-орочи посоветовали подняться, походить немного и вообще что-нибудь делать, двигаться…
Из хода дела
оказывается, что Вихорев увез Авдотью Максимовну насильно, и это обстоятельство представляется очень важным для
старика Русакова.
Пропаганда шла какими-то подземными путями, причем
оказались запутанными в это дело и
старик Основа и выкрест Гермоген, а главным образом самосадчане.
Лицо у Гермогена быстро заплывало багровою опухолью, верхняя губа
оказалась рассеченной, но
старик пересилил себя, улыбнулся и проговорил...
Князь опять оскорбил твоего отца, в
старике еще злоба кипит от этой новой обиды, и вдруг все, все это, все эти обвинения
окажутся теперь справедливыми!
Избранная публика даже одним ухом не слушала их, но совершенно явно показывала, что совсем ничего не слышит, так что, в конце концов, всегда
оказывалось, что, думая обращаться к публике,
старики исключительно разговаривали друг с другом.
После молитвы
старик принялся неторопливо стаскивать с себя фуфайки, которых
оказалось несколько и которые он аккуратно складывал и клал на ближайший стул; потом принялся перевязывать фонтанели, с которыми возился около четверти часа, и, наконец, уже вытребовав себе вместо одеяла простыню, покрылся ею, как саваном, до самого подбородка, и, вытянувшись во весь свой длинный рост, закрыл глаза.
Явился как-то на зимовник молодой казак, Иван Подкопаев, нанялся в табунщики,
оказался прекрасным наездником и вскоре стал первым помощником
старика. Казак влюбился в хозяйскую дочь, а та в него. Мать, видя их взаимность, хотела их поженить, но гордый отец мечтал ее видеть непременно за офицером, и были приезжавшие ремонтеры, которые не прочь бы жениться на богатой коннозаводчице.
Это был, по-видимому, весьма хилый
старик, с лицом совершенно дряблым; на голове у него совсем почти не
оказывалось волос, а потому дома, в одиночестве, Мартын Степаныч обыкновенно носил колпак, а при посторонних и в гостях надевал парик; бакенбарды его состояли из каких-то седоватых клочков; уши Мартын Степаныч имел большие, торчащие, и особенно правое ухо, что было весьма натурально, ибо Мартын Степаныч всякий раз, когда начинал что-либо соображать или высказывал какую-нибудь тонкую мысль, проводил у себя пальцем за ухом.
Старики Углаковы одновременно смеялись и удивлялись. Углаков, сделав с своей дамой тур — два, наконец почти упал на одно из кресел. Сусанна Николаевна подумала, что он и тут что-нибудь шутит, но
оказалось, что молодой человек был в самом деле болен, так что
старики Углаковы, с помощью даже Сусанны Николаевны, почти перетащили его на постель и уложили.
Так, например, у папеньки Петра Иваныча, дряхлого семидесятилетнего
старика, тоже «сударка» была и тоже
оказалась вдруг с прибылью, и нужно было, по высшим соображениям, эту прибыль от
старика утаить. А она, Арина Петровна, как на грех, была в ту пору в ссоре с братцем Петром Петровичем, который тоже, ради каких-то политических соображений, беременность эту сослеживал и хотел
старику глаза насчет «сударки» открыть.
Затем пришла ему в голову мысль, что не худо бы надеть корсет, а то за
старика примут, если невзначай согнешься. Он потребовал от Варвары корсет. Но Варварины корсеты
оказались ему тесны, ни один не сходился.
Оказалось, что целью приезда
старика было благо и счастье той самой страны, на пользу которой он в свое время так много поревновал.
Первое впечатление было не в пользу «академии». Ближе всех сидел шестифутовый хохол Гришук, студент лесного института, рядом с ним седой
старик с военной выправкой — полковник Фрей, напротив него Молодин, юркий блондин с окладистой бородкой и пенсне. Четвертым
оказался худенький господин с веснушчатым лицом и длинным носом.
Не раз даже
старик выходил из себя и грозил порядком проучить сына в том случае, если со временем
окажется какая-нибудь причина такой перемены, но остался все-таки ни при чем.
Мы уже имели случай заметить, что
старик, нанимая Захара, имел в виду продержать его не далее осени, то есть до той поры, пока
окажется в нем надобность.
Завтра все
окажется, — перебил
старик, медленно поворачиваясь к нему спиною и направляясь к разложенным на песке вершам.
Тех, кто был дальше, Егорушка уже не разглядывал. Он лег животом вниз, расковырял в тюке дырочку и от нечего делать стал вить из шерсти ниточки.
Старик, шагавший внизу,
оказался не таким строгим и серьезным, как можно было судить по его лицу. Раз начавши разговор, он уж не прекращал его.
Пошли в амбар считать. Потом считали вечером дома, причем помогал сам
старик; посвящая сына в свои коммерческие тайны, он говорил таким тоном, как будто занимался не торговлей, а колдовством.
Оказалось, что доход ежегодно увеличивался приблизительно на одну десятую часть и что состояние Лаптевых, считая одни только деньги и ценные бумаги, равнялось шести миллионам рублей.
Но
старик оказался бодрым; поблагодарив помогавших ему жестом сморщенной руки, он вежливо и весело приподнял с седой головы изломанную шляпу и, оглянув диваны зорким глазом, спросил...
Старик, который ухаживал за мной,
оказался доктором. Он тоже черкес, как пастухи и мои кунаки. Он объяснялся со мной только знаками, мазал меня, массировал, перевязывал, и, когда я обращался к нему с вопросами, он показывал мне, что он не понимает и что говорить мне вредно. Это он показывал так: высовывал язык, что-то болтал, потом отрицательно качал головой, ложился на спину, закрывал глаза, складывал руки на груди, представляя мертвого, и, показывая на язык, говорил...
Часа два просидели и проболтали.
Оказалось, что Бурлак его вызвал письмом. Он рассказал о нем А. А. Бренко, а та предложила выписать
старика: дадим ему место контролера.
Оказалось, что между этим старичком и соловьихинцами установились совершенно своеобразные отношения. Как только
старик разживется деньгами, так непременно напьется на селе, а как напьется, так и начнет хвастать: имею у себя «катеньку» в кармане. Пойдет после этого домой, его соловьихинцы и переймут на реке, да прямо к проруби.
Оказалось, что
старик очень ее любил, несмотря на видимую грубость обращения.
Входит коридорный лакей-старик и спрашивает, есть ли у меня постельное белье. Я задерживаю его минут на пять и задаю ему несколько вопросов насчет Гнеккера, ради которого я приехал сюда. Лакей
оказывается уроженцем Харькова, знает этот город как свои пять пальцев, но не помнит ни одного такого дома, который носил бы фамилию Гнеккера. Расспрашиваю насчет имений — то же самое.
В почетных
стариках, выбранных прежде,
оказалось мало энергии и мало сочувствия с Петром.
У Григорьевых взаимное впечатление отцов наших
оказалось самым благоприятным.
Старик Григорьев сумел придать себе степенный и значительный тон, упоминая имена своих значительных товарищей по дворянскому пансиону.
Например, встанешь рано утром, чтобы успеть до жару кое-что разобрать из собранных материалов, и вперед знаешь, что сейчас же услышишь бесконечную ругань Фатевны сначала на мужа (
старик в пестрядевой рубахе, который вывозил навоз,
оказался мужем Фатевны), затем с Галактионовной, а потом начинается бесконечная расправа с Фешкой и Глашкой; после этого Фатевна отправляется на рынок, где она торговала мукой, солью, крупами, овсом, сбруей, мылом и дегтем.
Когда
старики вошли в квартиру, там
оказался уже гость, сидевший у стола. Он так глубоко задумался, что не слыхал ничего. Это был сгорбленный, худой, изможденный
старик с маленькой головкой. Ветхая шинелишка облекала его какими-то мертвыми складками, как садится платье на покойника. Ручкин взял его за руку и увел в полутемную соседнюю каморку, где у него стояли заветные сундуки.
Теперь они шли по улице, озябшие и несчастные. Слезы текли из слепых глаз старухи и замерзали на лице.
Старик шел с какой-то горестной торжественностью и, постукивая палкой по мерзлой земле, поднимал лицо высоко, как будто глядя в небо слепыми глазами.
Оказалось, что они шли «делать бумагу» в управе. В эту ночь из амбара якута, у которого они зимовали, украли их сокровища, стоившие нескольких лет тяжкого труда…
Вскоре после приезда моего в деревню у Никина разыгрался настоящий роман:
оказалось, что на святках он сошёлся с младшей дочерью богача Астахова, Настей, и теперь она была непраздной от него, а отец начал истязать её, допытываясь, кто соблазнил. О ту пору Авдея не было в деревне, но узнав, что дело открылось, бросил он работу, явился к
старику Астахову.