Неточные совпадения
Обычная обстановка бедного холостого студента: провисшая, неубранная кровать со скомканным одеялом, хромой стол и на нем подсвечник без
свечи, несколько книжек на полу и на столе, окурки повсюду, а напротив кровати, вдоль другой стены — старый-престарый диван, на котором сейчас спал и храпел, широко раскрыв рот, какой-то чернокудрый и черноусый молодой человек.
Великий мастер, который был не кто иной, как Сергей Степаныч, в траурной мантии и с золотым знаком гроссмейстера на шее, открыв ложу
обычным порядком, сошел со своего стула и, подойдя к гробу, погасил на западе одну
свечу, говоря: «Земля еси и в землю пойдеши!» При погашении второй
свечи он произнес: «Прискорбна есть душа моя даже до смерти!» При погашении третьей
свечи он сказал: «Яко возмеши дух, и в персть свою обратится».
А ночью
свечи зажжены,
Обычный пир кипит мятежно,
И бледный мальчик, у стены
Прижавшись, слушает прилежно
И смотрит жадно (узнаю
Привычку детскую мою)…
Скитские матери только что кончили службу, загасили в часовенке
свечи, сняли образа и пелены и все отнесли к повозкам… Когда пришла на поляну праздничная толпа, и часовня и гробница имели уже
обычный свой вид. На поляне скоро стало тесно. Народ разбрелся по лесу.
По-прежнему на старом небе
светит старое солнце, по-прежнему
обычным путем течет Евфрат, ни в чем нет измененья.
Под эти слова воротились люди Божии. Они были уже в
обычной одежде. Затушив
свечи, все вышли. Николай Александрыч запер сионскую горницу и положил ключ в карман. Прошли несколько комнат в нижнем этаже… Глядь, уж утро, летнее солнце поднялось высоко… Пахнуло свежестью в растворенные окна большой комнаты, где был накрыт стол. На нем были расставлены разные яства: уха, ботвинья с осетриной, караси из барских прудов, сотовый мед, варенье, конфеты, свежие плоды и ягоды. Кипел самовар.
Большой стол был парадно убран и поверх
обычной черной клеенки был покрыт белоснежною скатертью. В окна сквозь зелень кленов весело
светило солнце. Конкордия Сергеевна, вставшая со светом, измученная кухонною суетою и волнениями за пирог, села за стол и стала разливать суп.
Сегодня, впрочем, солнце над нами сжалилось и
светить не с такой
обычной яростью.
Провожавший его лакей зажег
свечи и, получив на свой
обычный вопрос: «ничего не прикажете?» — отрицательный ответ, беззвучно вышел.
В окно
светило красноватое, морозное солнце; чувствовал я себя ни плохо, ни хорошо, а как-то пусто и плоско, и в зеркале, одеваясь, увидел свое
обычное, нисколько не изменившееся лицо — серое и некрасивое лицо часто голодавшего человека, которого никто не ласкает.