Так, были какие-то мысли или
обрывки мыслей, какие-то представления, без порядка и связи, — лица людей, виденных им еще в детстве или встреченных где-нибудь один только раз и об которых он никогда бы и не вспомнил; колокольня В—й церкви; биллиард в одном трактире и какой-то офицер у биллиарда, запах сигар в какой-то подвальной табачной лавочке, распивочная, черная лестница, совсем темная, вся залитая помоями и засыпанная яичными скорлупами, а откуда-то доносится воскресный звон колоколов…
Неточные совпадения
Иногда эти голые
мысли Клим представлял себе в форме клочьев едкого дыма,
обрывков облаков; они расползаются в теплом воздухе тесной комнаты и серой, грязноватой пылью покрывают книги, стены, стекла окна и самого мыслителя.
Это сброд каких-то
обрывков, ряд бродячих, ничем не связанных восклицаний, не имеющих даже характера проявления
мысли.
По ее мнению, он был не без способностей, умел войти и показаться, умел глубокомысленно выслушать и промолчать, схватил несколько весьма приличных осанок, даже мог сказать речь, даже имел некоторые
обрывки и кончики
мыслей, схватил лоск новейшего необходимого либерализма.
В голове пожилого господина бродили
мысли, призрачные, как эти мглистые тучи…
Обрывки прошлого,
обрывки настоящего и туманная мгла впереди. Все громоздилось в голове, покрывало друг друга. Общий фон был неясен, зато отдельные
мысли выступали порой так раздражительно ярко, что однажды он сказал громко...
Поле, дорога, звон проволоки, зной и
обрывки ленивых
мыслей тянутся, как облака, друг за другом… Путаются, сливаются. Опять прошлое, потом туман, из которого выплывает кусок тракта, обсаженного березками. Полотно заросло травой, пыльная узкая лента как-то осторожно жмется то к одной стороне, то к другой, — видно, что весной здесь езда самая горькая… И в уме Семена Афанасьевича возникает вдруг четверостишие старого «земского поэта...
Обрывки каких-то
мыслей кружились в голове Ильи, — бессвязные, серые, они вдруг точно провалились куда-то, исчезая во тьме его души.
Изредка, правда, когда я ложился в постель с приятной
мыслью о том, как сейчас я усну, какие-то
обрывки проносились в темнеющем уже сознании. Зеленый огонек, мигающий фонарь… скрип саней… короткий стон, потом тьма, глухой вой метели в полях… Потом все это боком кувыркалось и проваливалось…
Конечно, больше искать слухов было негде, и я помирился с той
мыслью, что, вероятно, так завтра и уеду, ничего не узнав о Шерамуре. А потом, думаю, он, пожалуй, так и затеряется, и в сознании моем о нем останется какой-то рассучившийся
обрывок… Будет и жалко и досадно всю жизнь воображать, что он по-прежнему все голоден и холоден и блуждает от одной скамьи до другой, не имея где выспаться.
Говорит он
обрывками, уснащая свою речь бесчисленными околичностями, перерывами, многоточиями, и при этом всегда поражает собеседника внезапностью
мыслей, в которых невозможно отличить, что правда и что ложь.
Он обнял ее и тотчас же почувствовал ее большое, роскошное тело легким, живым, послушным каждому движению, каждому намеку его рук. Какой-то жаркий, сухой вихрь вдруг налетел и скомкал его волю, рассудок, все его гордые и целомудренные
мысли, все, что в нем было человеческого и чистого. Почему-то вдруг,
обрывком, вспомнилось ему купанье перед обедом и эти теплые, качающиеся, ненасытные волны.
Иона сидел, мутясь, и в нем от слов князя ходил холодок, словно он наглотался мяты. В голове не было уже никаких
мыслей, а так, одни
обрывки. Сумерки заметно заползали в комнату. Тугай втолкнул ручку в карман, поморщившись, встал и глянул на часы.
— Какой я вам «батюшка»! Не видите разве, кто я? — вспылил адъютант, принявший за дерзость даже и «батюшку», после привычного для его дисциплинированного уха «вашего благородия». При том же и самое слово «выборные» показалось ему зловеще многознаменательным: «выборные… власти долой, значит… конвент… конституционные формы… самоуправление… революция… Пугачев» — вот
обрывки тех смешанно-неясных
мыслей и представлений, которые вдруг замелькали и запутались в голове поручика при слове «выборные».
Я понял, что
мысли мои не стоят гроша медного и что до встречи с Кисочкой я еще не начинал
мыслить и даже понятия не имел о том, что значит серьезная
мысль; теперь, настрадавшись, я понял, что у меня не было ни убеждений, ни определенного нравственного кодекса, ни сердца, ни рассудка; всё умственное и нравственное богатство мое состояло из специальных знаний,
обрывков, ненужных воспоминаний, чужих
мыслей — и только, а психические движения мои были несложны, просты и азбучны, как у якута…
Никогда еще не была я так безжалостна к моему коню, никогда так не хлестала крутых боков Шалого крошечной нагайкой. Верный конь понимал меня и нес быстро-быстро. В мозгу моем проносились
обрывки бредней вещуньи. Я хотя и считала их вздором, но не могла выгнать из
мыслей. Я рвалась домой…
Князь Андрей Павлович сидел неподвижно и хотя, казалось, смотрел на своего бывшего камердинера и слушал его, на самом деле
мысли его были далеко от лежавшего у его ног Степана, или лучше сказать, он не в силах был сосредоточиться на какой-нибудь определенной
мысли. Они какими-то
обрывками мелькали в его голове, не слагаясь ни в какую определенную форму.