Неточные совпадения
— Впрочем, — нахмурившись сказал Сергей Иванович, не любивший противоречий и в особенности таких, которые беспрестанно перескакивали с одного на другое и без всякой связи вводили новые доводы, так что нельзя было знать, на что отвечать, — впрочем, не в том дело. Позволь. Признаешь ли ты, что
образование есть благо для
народа?
— Преглупый
народ! — отвечал он. — Поверите ли? ничего не умеют, не способны ни к какому
образованию! Уж по крайней мере наши кабардинцы или чеченцы хотя разбойники, голыши, зато отчаянные башки, а у этих и к оружию никакой охоты нет: порядочного кинжала ни на одном не увидишь. Уж подлинно осетины!
— Нельзя ее усовершенствовать. Усовершенствованные тюрьмы стоили бы дороже того, что тратится на народное
образование, и легли бы новою тяжестью на тот же
народ.
Географическое положение России было таково, что русский
народ принужден был к
образованию огромного государства.
Национальное единство глубже единства классов, партий и всех других преходящих исторических
образований в жизни
народов.
Образование великой Турции в Европе, ее власть над христианскими
народами — это была кара, ниспосланная за грехи Византии и христианских
народов Европы.
История
образования русской государственности, величайшей в мире государственности, столь непостижимая в жизни безгосударственного русского
народа, может быть понята из этой тайны.
Наступает и в
народе уединение: начинаются кулаки и мироеды; уже купец все больше и больше желает почестей, стремится показать себя образованным,
образования не имея нимало, а для сего гнусно пренебрегает древним обычаем и стыдится даже веры отцов.
Он печально указывал, к чему привели усилия целого века:
образование дало только новые средства угнетения, церковь сделалась одною тенью, под которой покоится полиция;
народ все выносит, все терпит, правительство все давит и гнетет.
Противудействие петербургскому терроризму
образования никогда не перемежалось: казенное, четвертованное, повешенное на зубцах Кремля и там пристреленное Меншиковым и другими царскими потешниками, в виде буйных стрельцов, отравленное в равелине Петербургской крепости, в виде царевича Алексея, оно является, как партия Долгоруких при Петре II, как ненависть к немцам при Бироне, как Пугачев при Екатерине II, как сама Екатерина II, православная немка при прусском голштинце Петре III, как Елизавета, опиравшаяся на тогдашних славянофилов, чтоб сесть на престол (
народ в Москве ждал, что при ее коронации изобьют всех немцев).
«Выход за нами, — говорили славяне, — выход в отречении от петербургского периода, в возвращении к
народу, с которым нас разобщило иностранное
образование, иностранное правительство, воротимся к прежним нравам!»
Для религиозного народничества
народ есть некий мистический организм, более уходящий и в глубь земли и в глубь духа, чем нация, которая есть рационализированное историческое
образование, связанное с государством.
С одной стороны, русский
народ смиренно помогал
образованию деспотического, самодержавного государства.
Но может поражать противоречие между русской анархичностью и любовью к вольности и русской покорностью государству, согласием
народа служить
образованию огромной империи.
Крузенштерн пришел от них в совершенный восторг; перечислив их прекрасные душевные качества, он заключает: «Такие подлинно редкие качества, коими обязаны они не возвышенному
образованию, но одной только природе, возбудили во мне то чувствование, что я
народ сей почитаю лучшим из всех прочих, которые доныне мне известны».
В них найдешь
образование души нашего
народа.
— Знания их, — продолжал Марфин, — более внешние. Наши — высшие и беспредельные. Учение наше — средняя линия между религией и законами… Мы не подкапыватели общественных порядков… для нас одинаковы все
народы, все образы правления, все сословия и всех степеней
образования умы… Как добрые сеятели, мы в бурю и при солнце на почву добрую и каменистую стараемся сеять…
И мы, правительственные люди, противодействующие этому обеднению мудрым управлением, и мы, капиталисты, противодействующие этому распространением полезных изобретений, мы, духовенство, — религиозным обучением, а мы, либералы, — устройством союзов рабочих, увеличением и распространением
образования, этим путем, не изменяя своего положения, увеличиваем благосостояние
народа.
Это нужно было всегда и всё становилось нужнее и нужнее по мере развивавшегося
образования в
народах, по мере усиления общения между людьми одной и разных национальностей и стало особенно необходимо теперь, при коммунистическом, социалистическом, анархистическом и общем рабочем движении.
Но есть люди, которые верят в это, занимаются конгрессами мира, читают речи, пишут книжки, и правительства, разумеется, выражают этому сочувствие, делают вид, что поддерживают это, так же, как они делают вид, что они поддерживают общества трезвости, тогда как большею частью живут пьянством
народа; так же, как делают вид, что поддерживают
образование, тогда как сила их держится только на невежестве; так же, как делают вид, что поддерживают свободу конституции, тогда как их сила держится только на отсутствии свободы; делают вид, что заботятся об улучшении быта рабочих, тогда как на подавленности рабочего основано их существование; делают вид, что поддерживают христианство, тогда как христианство разрушает всякое правительство.
И какой отрадный и благодарный труд представляется ему — «действовать на этот простой, восприимчивый, неиспорченный класс
народа, избавить его от бедности, дать довольство, передать им
образование, которым, по счастью, я пользуюсь, исправить их пороки, порожденные невежеством и суеверием, развить их нравственность, заставить полюбить добро…
Аннушка. А то за чем же? Нынче народ-то какой? Только денег и ищут; а не хотят того понимать, что коли у вас приданого нет, так вы зато из хорошего роду;
образование имеете, всякое дело знаете. А что ваши родители померли, да вам ничего не оставили, так кто ж этому виноват!
Ежели вот вы, положим, хорошие господа, по
образованию вашему, из милости пожелаете оказать ему способие, то он ваши деньги пропьет по своей подлости или, того хуже, сам откроет питейное заведение и на ваши деньги начнет
народ грабить.
Есть страны, где
образование в полнейшем объеме дают тем, кто в нем менее будет иметь надобности, и лишают оного других, которые должны иметь обширную ученость, дабы служить
народу с высокого положения.
Понятно, что Петр если и хотел этим заняться, то не мог преимущественно на этом настаивать: прошедшее
народа не подготовило еще тогда достаточно данных для того, чтобы стремление к истинному, серьезному
образованию и к улучшению экономических отношений могло сильно и деятельно проявиться в массе.
Так, например, у самого Карамзина мы находим, что вся история
народа пожертвована строгому и последовательному проведению одной идеи — об
образовании и развитии государства российского.
Все эти факты убеждают нас, что тогдашним административным и правительственным деятелям действительно чуждо было, по выражению г. Устрялова («Введение», стр. XXVIII), «то, чем европейские
народы справедливо гордятся пред обитателями других частей света, — внутреннее стремление к лучшему, совершеннейшему, самобытное развитие своих сил умственных и промышленных, ясное сознание необходимости
образования народного».
Кантемир, обличая приверженцев старины и вздорных поклонников новизны, сказал не думу русского
народа, а идеи иностранного князя, пораженного тем, что русские не так принимают европейское
образование, как бы следовало по плану преобразователя России.
Николай Иваныч, который когда-то в казенной палате боялся даже для себя лично иметь собственные взгляды, теперь говорил одни только истины, и таким тоном, точно министр: «
Образование необходимо, но для
народа оно преждевременно», «Телесные наказания вообще вредны, но в некоторых случаях они полезны и незаменимы».
Знаменитый Кокорев (le fameux Kokoreff), с такой выгодной стороны показавший себя Европе своими письмами о русской торговле, которые отличаются оригинальными взглядами и некоторыми глубокими соображениями, есть дитя
народа, и его школьное
образование ограничивается курсом элементарной школы».
— И притом
народ все простой, без всякого
образования. Лучшие чувства иногда проявляются в такой откровенной форме…
В то же время, вместе с желанием, с той и другой стороны, доказать
народу превосходство своих мнений, является потребность дать ему средства к
образованию.
Познакомившись с нравами и государственным устройством других
народов, Петр увидел, как важно
образование народное для блага целого царства.
Но важно здесь то, что книжники уже поставлены были в такое положение, в котором должны были допустить надобность некоторого
образования и в других классах
народа, не принадлежащих к сословию, имевшему до того монополию книжного дела и вообще образованности.
Но, с другой стороны, те же обстоятельства, возвысивши Кольцова некоторым
образованием, сделали то, что все, бывшее в
народе грубым, бессознательным, неопределенным, явилось в Кольцове обработанным, разумным, определенным.
Иван Михайлович(Беклешову).Я нахожу, что для нашего
народа нет прогресса без истинного
образования, я разумею нравственное
образование.
Правительство, распавшееся с
народом во имя цивилизации, не замедлило отречься от
образования во имя самодержавия.
Следовательно, без участия особенных, необыкновенных обстоятельств нечего и ждать благотворного распространения
образования и здравых тенденций в массе
народа.
«Современник» кричал, что Тургенев — ненавистник всякого
образования, особенно женского, ненавистник всего
народа и молодежи, проповедник помещичьего разврата, и даже не может поднести лица своего к микроскопу, для наблюдений над козявкой, «а наши, мол, девушки готовы смотреть в микроскоп на что только угодно и даже ручками потрогать» [«Современник», март 1862.
«Как удивились бы вы, дорогой дядя, увидав вместо полуголого короля, которого мертвецки пьяного после обеда у вас на шлюпке, вы приказали свезти на берег, и вместо нескольких королев, подплывавших к судну, только одну, одетую со вкусом и принимавшую в тронной зале, и короля в красивом шитом мундире, побывавшего в Европе, получившего кое-какое
образование и правящего своим добродушным
народом при помощи парламента.
— Умоляю! Пожалей ты нашу фамилию! Ты благородная, личная дворянка, с
образованием, а ведь он квасник, мужик, хам! Хам! Пойми ты это, неразумная! Вонючим квасом да тухлыми селедками торгует! Жулик ведь! Ты ему вчера слово дала, а он сегодня же утром нашу кухарку на пятак обсчитал! Жилы тянет с бедного
народа! Ну, а где твои мечтания? А? Боже ты мой, господи! А? Ты же ведь, послушай, нашего департаментского Мишку Треххвостова любишь, о нем мечтаешь! И он тебя любит…
Это не значит, что для того, чтобы нравственное суждение было правдивым, свободным и первородным, личность должна себя изолировать от всех социальных, сверхличных
образований и целостей, от своей семьи, своего
народа, своей церкви и т. д., но это значит, что личность должна в первородном акте своей совести отделить правду от лжи в оценках давящих ее социальных группировок.
— А на кой они нам черт, ваши образованные? Только то и делали, что за грудки нас хватали. Миллион
народу, каждый расскажет, как измывались над ним. А теперь, — «я, — говорит, — образованный!» — А кто тебе дал
образование? — «Отец». — А отец, значит, нас грабил, если тебе мог дать
образование, значит, и ты грабитель!
В Якушкине вы чувствовали"интеллигента"с университетским
образованием и литературными традициями, но тон и жаргон он себе"натаскал"мужицкие, по произношению южнее от Москвы, как
народ говорит в Орловской или Рязанской губерниях.
Снова приступили к обсуждению разного рода мер, к поднятию
образования в
народе, искоренению взяточничества, запрещения публикаций о продаже людей…
Вообще весь
народ там бедный и суеверный, учения не любят, потому что
образование, понятно, отдаляет человека от религии…
И призванием русского
народа должно быть дело мирового объединения,
образование единого христианского духовного космоса.
Освобождение
образования, воспитания и преподавания от тех стеснений, в которых они находятся теперь, важно потому, что только эти стеснения мешают рабочему
народу избавиться от того самого невежества, которое служит теперь для правительства главным доводом для применения к
народу этих самых стеснений.
а) не делать различия в доступе к
образованию между лицами различных положений и потому уничтожить все исключительные для
народа запрещения чтений, преподаваний и книг, почему-то считаемых вредными для
народа...
Великий русский
народ не хочет более существовать, он уступает место каким-то новым, частным, малым
образованиям, он раздавлен сверху отвлеченным чудовищем интернационала, снизу мелко-эгоистическими национальными самоутверждениями.