Неточные совпадения
Больной и ласки и веселье
Татьяну трогают; но ей
Не хорошо на новоселье,
Привыкшей к горнице своей.
Под занавескою шелковой
Не спится ей в постеле
новой,
И ранний звон колоколов,
Предтеча утренних трудов,
Ее с постели подымает.
Садится Таня у окна.
Редеет сумрак; но она
Своих полей не различает:
Пред нею незнакомый двор,
Конюшня, кухня и
забор.
Обломов отправился на Выборгскую сторону, на
новую свою квартиру. Долго он ездил между длинными
заборами по переулкам. Наконец отыскали будочника; тот сказал, что это в другом квартале, рядом, вот по этой улице — и он показал еще улицу без домов, с
заборами, с травой и с засохшими колеями из грязи.
— Врал, хвастал, не понимал ничего, Борис, — сказал он, — и не случись этого… я никогда бы и не понял. Я думал, что я люблю древних людей, древнюю жизнь, а я просто любил… живую женщину; и любил и книги, и гимназию, и древних, и
новых людей, и своих учеников… и тебя самого… и этот — город, вот с этим переулком,
забором и с этими рябинами — потому только — что ее любил! А теперь это все опротивело, я бы готов хоть к полюсу уехать… Да, я это недавно узнал: вот как тут корчился на полу и читал ее письмо.
Мой приятель не тратил много времени на учение, зато все закоулки города знал в совершенстве. Он повел меня по совершенно
новым для меня местам и привел в какой-то длинный, узкий переулок на окраине. Переулок этот прихотливо тянулся несколькими поворотами, и его обрамляли старые
заборы. Но
заборы были ниже тех, какие я видел во сне, и из-за них свешивались густые ветки уже распустившихся садов.
Случилось это так: на дворе, у ворот, лежал, прислонен к
забору, большой дубовый крест с толстым суковатым комлем. Лежал он давно. Я заметил его в первые же дни жизни в доме, — тогда он был
новее и желтей, но за осень сильно почернел под дождями. От него горько пахло мореным дубом, и был он на тесном, грязном дворе лишний.
И Лемм уторопленным шагом направился к воротам, в которые входил какой-то незнакомый ему господин, в сером пальто и широкой соломенной шляпе. Вежливо поклонившись ему (он кланялся всем
новым лицам в городе О…; от знакомых он отворачивался на улице — такое уж он положил себе правило), Лемм прошел мимо и исчез за
забором. Незнакомец с удивлением посмотрел ему вслед и, вглядевшись в Лизу, подошел прямо к ней.
На обрывистом берегу реки Вопли стоит дворянская усадьба и дремлет. Снится ей
новый с иголочки дом, стоящий на противоположном низменном берегу реки, дом, словно облупленное яичко, весь светящийся в лучах солнца, дом с обширным двором, обнесенным дощатым
забором, с целым рядом хозяйственных строений по обоим бокам, — строений совсем
новых, свежих, в которых помещаются: кабак, называющийся, впрочем,"белой харчевней", лавочка, скотопрогонный двор, амбар и проч.
Мокрая земля, по которой кое-где выбивали ярко-зеленые иглы травы с желтыми стебельками, блестящие на солнце ручьи, по которым вились кусочки земли и щепки, закрасневшиеся прутья сирени с вспухлыми почками, качавшимися под самым окошком, хлопотливое чиликанье птичек, копошившихся в этом кусте, мокрый от таявшего на нем снега черноватый
забор, а главное — этот пахучий сырой воздух и радостное солнце говорили мне внятно, ясно о чем-то
новом и прекрасном, которое, хотя я не могу передать так, как оно сказывалось мне, я постараюсь передать так, как я воспринимал его, — все мне говорило про красоту, счастье и добродетель, говорило, что как то, так и другое легко и возможно для меня, что одно не может быть без другого, и даже что красота, счастье и добродетель — одно и то же.
С наступлением сумерек
новые опричники стали являться по одному возле садовой ограды, возле
забора, окружавшего двор, и наконец на самом дворе.
Я снова в городе, в двухэтажном белом доме, похожем на гроб, общий для множества людей. Дом —
новый, но какой-то худосочный, вспухший, точно нищий, который внезапно разбогател и тотчас объелся до ожирения. Он стоит боком на улицу, в каждом этаже его по восемь окон, а там, где должно бы находиться лицо дома, — по четыре окна; нижние смотрят в узенький проезд, на двор, верхние — через
забор, на маленький домик прачки и в грязный овраг.
Еще более убежденный теперь, что стуком здесь никого не докличешься, Дарьянов перешел к
забору, огораживавшему садик, и, отыскав между досками щелочку, начал чрез нее
новое обозрение, но это было не так легко: у самого
забора росли густые кусты, не дозволявшие разглядеть человека, производившего шум кирпичом или напилком.
Он на секунду закрыл глаза и со злой отчётливостью видел своё жилище — наизусть знал в нём все щели
заборов, сучья в половицах, трещины в стенах, высоту каждого дерева в саду и все
новые ветки, выросшие этим летом. Казалось, что и число волос в бороде Шакира известно ему; и знает он всё, что может сказать каждый рабочий на заводе.
Даже двор еще не был огорожен
забором, и только с одной стороны начинался
новый плетень, с которого еще не успели осыпаться высохшие ореховые листья.
— Спаси тебя Христос, Лукаша! Бог с тобой! Пришлю, из
новой бочки пришлю, — отвечала старуха, подходя к
забору. — Да слушай чтò, — прибавила она, перегнувшись через
забор.
— Экое веретено, экая скотина!.. Такой мерзавец, то ни приедет
новый человек, он всегда ходит, всех смущает. Мстит все нам. Ну, да погоди он себе: он нынче, говорят, стал ночами по
заборам мелом всякие пасквили на губернатора и на меня сочинять; дай срок, пусть его только на этой обличительной литературе изловят, уж я ему голову сорву.
Иду я вдоль длинного
забора по окраинной улице, поросшей зеленой травой. За
забором строится
новый дом. Шум, голоса… Из-под ворот вырывается собачонка… Как сейчас вижу: желтая, длинная, на коротеньких ножках, дворняжка с неимоверно толстым хвостом в виде кренделя. Бросается на меня, лает. Я на нее махнул, а она вцепилась мне в ногу и не отпускает, рвет мои
новые штаны. Я схватил ее за хвост и перебросил через
забор…
Лента странных впечатлений быстро опутывала сердце, мешая понять то, что происходит. Климков незаметно ушёл домой, унося с собою предчувствие близкой беды. Она уже притаилась где-то, протягивает к нему неотразимые руки, наливая сердце
новым страхом. Климков старался идти в тени, ближе к
заборам, вспоминая тревожные лица, возбуждённые голоса, бессвязный говор о смерти, о крови, о широких могилах, куда, точно мусор, сваливались десятки трупов.
Задавши себе такой глубокомысленный вопрос, Иван Иванович задумался; а между тем глаза его отыскали
новые предметы, перешагнули чрез
забор в двор Ивана Никифоровича и занялись невольно любопытным зрелищем.
Место — две десятины; в самый раз, значит, и то, пожалуй, за всем не усмотришь;
забор подгнил, а местами даже повалился — надо
новый строить; дом, ежели маленько его поправить, то хватит надолго; и мебель есть, а в одной комнате даже ванна мраморная стоит, в которой жидовин-откупщик свое тело белое нежил; руина… ну, это, пожалуй, „питореск“, и больше ничего; однако существует легенда, будто по ночам здесь собираются сирые и неимущие, лижут кирпичи, некогда обагрявшиеся сивухой, и бывают пьяны.
А ко мне ходить — невозможно, негде было принять гостей, к тому же
новый пекарь, отставной солдат, вел знакомство с жандармами; задворки жандармского управления соприкасались с нашим двором, и солидные «синие мундиры» лазили к нам через
забор — за булками для полковника Гангардта и хлебом для себя.
Там, словно из земли, выступали поминутно — то крестьянский овин с пригнувшеюся к нему рябиною, то
новый дощатый
забор, то часть барского сада, о существовании которых нельзя было и подозревать с улицы.
Да он с молодой барыней тем летом приехал… меня заставили тут с другим парнем в саду
забор новый делать.
Круглый год странствуя по углам и уголкам России, каждый август съезжаются они к Макарью для расплаты с фабрикантами и оптовыми торговцами и для
забора в долг
новых товаров.
Напрасно глаз ищет
нового предмета: ни столба, ни стога, ни
забора — ничего не видно.
На стенах и каменных
заборах висели объявления
новой власти. Не приказы большевиков — грозные, безоглядные и прямо говорящие. Скользко, увилисто сообщалось о твердом намерении идти навстречу «действительным» нуждам рабочих, о необходимости «справедливого» удовлетворения земельной нужды крестьян. И чувствовалось, — это говорят чужие люди с камнем за пазухой, готовые уступить только то, чего никак нельзя удержать, — и все отобрать назад, как только это будет возможно.
На дворе разыгралась вьюга. Рождество через несколько дней. Переулок, выходящий на Спиридоновку, заносит с каждым
новым порывом ветра. Правый тротуар совсем замело. Глаз трепещет и мигает в обмерзлых фонарях. Низенькие домики точно кутаются в белые простыни.
Заборы, покрытые и сверху и снизу рыхлым наметом снега, ныряют в колеблющемся полусвете переулка. Стужа не сильна, но ветер донимает. Переулок пуст, а час еще не поздний, около девяти.
Наставник одобрил намерение, а Петька недолго думал. В ту же ночь обокрал он своего господина и с
новым другом, который ждал его у ворот господского дома, отправились еще на промысел к соседу попу. Петька перелез через
забор, отпер калитку и впустил товарища. Сторож на дворе закричал им.