Неточные совпадения
И вдруг вместо этого
жизнь его с женою не только не сложилась особенно, а, напротив, вся сложилась из тех самых
ничтожных мелочей, которые он так презирал прежде, но которые теперь против его воли получали необыкновенную и неопровержимую значительность.
Ей так легко и спокойно было, так ясно она видела, что всё, что ей на железной дороге представлялось столь значительным, был только один из обычных
ничтожных случаев светской
жизни и что ей ни пред кем, ни пред собой стыдиться нечего.
— Какой неколебимый характер!» А нанесись на эту расторопную голову какая-нибудь беда и доведись ему самому быть поставлену в трудные случаи
жизни, куды делся характер, весь растерялся неколебимый муж, и вышел из него жалкий трусишка,
ничтожный, слабый ребенок, или просто фетюк, как называет Ноздрев.
На щеголеватом столе перед диваном лежали засаленные подтяжки, точно какое угощенье гостю, и до того стала
ничтожной и сонной его
жизнь, что не только перестали уважать его дворовые люди, но даже чуть не клевали домашние куры.
«Нет, — до чего же анархизирует людей эта
жизнь! Действительно нужна какая-то устрашающая сила, которая поставила бы всех людей на колени, как они стояли на Дворцовой площади пред этим
ничтожным царем. Его бессилие губит страну, развращает людей, выдвигая вождями трусливых попов».
— Вот явились люди иного строя мысли, они открывают пред нами таинственное безграничие нашей внутренней
жизни, они обогащают мир чувства, воображения. Возвышая человека над уродливой действительностью, они показывают ее более
ничтожной, менее ужасной, чем она кажется, когда стоишь на одном уровне с нею.
А в ожидании этого готовая и созданная ему отцом теория деятельности и
жизни, теория взяток и лукавства, миновав главное и достойное ее поприще в провинции, применилась ко всем мелочам его
ничтожного существования в Петербурге, вкралась во все его приятельские отношения за недостатком официальных.
Последнее,
ничтожное в своей сущности обстоятельство имело в
жизни Заплатина решающее значение.
— Конечно, мой милый. Мы говорили, отчего до сих пор факты истории так противоречат выводу, который слишком вероятен по наблюдениям над частною
жизнью и над устройством организма. Женщина играла до сих пор такую
ничтожную роль в умственной
жизни потому, что господство насилия отнимало у ней и средства к развитию, и мотивы стремиться к развитию. Это объяснение достаточное. Но вот другой такой же случай. По размеру физической силы, организм женщины гораздо слабее; но ведь организм ее крепче, — да?
Тридцать лет тому назад Россия будущего существовала исключительно между несколькими мальчиками, только что вышедшими из детства, до того
ничтожными и незаметными, что им было достаточно места между ступней самодержавных ботфорт и землей — а в них было наследие 14 декабря, наследие общечеловеческой науки и чисто народной Руси. Новая
жизнь эта прозябала, как трава, пытающаяся расти на губах непростывшего кратера.
В самой пасти чудовища выделяются дети, не похожие на других детей; они растут, развиваются и начинают жить совсем другой
жизнью. Слабые,
ничтожные, ничем не поддержанные, напротив, всем гонимые, они легко могут погибнуть без малейшего следа, но остаются, и если умирают на полдороге, то не всё умирает с ними. Это начальные ячейки, зародыши истории, едва заметные, едва существующие, как все зародыши вообще.
Самые
ничтожные явления
жизни вызывают во мне интуитивные прозрения универсального характера.
Это было глупо, но в этот вечер все мы были не очень умны. Наша маленькая усадьба казалась такой
ничтожной под налетами бурной ночи, и в бесновании метели слышалось столько сознательной угрозы… Мы не были суеверны и знали, что это только снег и ветер. Но в их разнообразных голосах слышалось что-то, чему навстречу подымалось в душе неясное, неоформленное, тяжелое ощущение… В этой усадьбе началась и погибла
жизнь… И, как стоны погибшей
жизни, плачет и жалуется вьюга…
Шел я далеко не таким победителем, как когда-то в пансион Рыхлинского. После вступительного экзамена я заболел лихорадкой и пропустил почти всю первую четверть.
Жизнь этого огромного «казенного» учреждения шла без меня на всех парах, и я чувствовал себя
ничтожным, жалким, вперед уже в чем-то виновным. Виновным в том, что болел, что ничего не знаю, что я, наконец, так мал и не похож на гимназиста… И иду теперь беззащитный навстречу Киченку, Мине, суровым нравам и наказаниям…
В море царила тишина. На неподвижной и гладкой поверхности его не было ни малейшей ряби. Солнце стояло на небе и щедро посылало лучи свои, чтобы согреть и осушить намокшую от недавних дождей землю и пробудить к
жизни весь растительный мир — от могучего тополя до
ничтожной былинки.
— Мне казалось — я знаю
жизнь! — задумчиво сказал Николай. — Но когда о ней говорит не книга и не разрозненные впечатления мои, а вот так, сама она, — страшно! И страшны мелочи, страшно —
ничтожное, минуты, из которых слагаются года…
Потому что и бессознательная былинка и та не живет даром, и та своею
жизнью, хоть незаметно, но непременно воздействует на окружающую природу… ужели же я ниже,
ничтожнее этой былинки?
Лошадей заставляют спрыгнуть на корму, и только испытанное благонравие этих животных может успокоить ваши опасения насчет того, что одно самое
ничтожное, самое естественное движение лошади может стоить
жизни любому из пассажиров, кое-как приютившихся по стенкам и большею частью сидящих не праздно, а с веслом в руках.
Мне кажется, что самое это довольство есть доказательство, что
жизнь их все-таки не прошла даром и что, напротив того, беснование и вечная мнительность, вроде моих, — признак натуры самой мелкой, самой
ничтожной… вы видите, я не щажу себя!
Я не хочу, конечно, сказать этим, чтоб университеты, музеи и тому подобные образовательные учреждения играли
ничтожную роль в политической и общественной
жизни страны, — напротив! но для того, чтоб влияние этих учреждений оказалось действительно плодотворным, необходимо, чтоб между ними и обществом существовала живая связь, чтоб университеты, например, были светочами и вестниками
жизни, а не комментаторами официально признанных формул, которые и сами по себе настолько крепки, что, право, не нуждаются в подтверждении и провозглашении с высоты профессорских кафедр.
— Девушка эта, — продолжал Калинович, — имела несчастье внушить любовь человеку, вполне, как сама она понимала, достойному, но не стоявшему породой на одной с ней степени. Она знала, что эта страсть составляет для него всю
жизнь, что он чахнет и что достаточно одной
ничтожной ласки с ее стороны, чтобы этот человек ожил…
— Этот человек, — снова заговорила Настенька о Белавине, — до такой степени лелеет себя, что на тысячу верст постарается убежать от всякого
ничтожного ощущения, которое может хоть сколько-нибудь его обеспокоить, слова не скажет, после которого бы от него чего-нибудь потребовали; а мы так с вашим превосходительством не таковы, хоть и наделали, может быть, в
жизни много серьезных проступков — не правда ли?
— Не знаю… вряд ли! Между людьми есть счастливцы и несчастливцы. Посмотрите вы в
жизни: один и глуп, и бездарен, и ленив, а между тем ему плывет счастье в руки, тогда как другой каждый
ничтожный шаг к успеху, каждый кусок хлеба должен завоевывать самым усиленным трудом: и я, кажется, принадлежу к последним. — Сказав это, Калинович взял себя за голову, облокотился на стол и снова задумался.
Пойдем туда, где дышит радость,
Где шумный вихрь забав шумит,
Где не живут, но тратят
жизнь и младость!
Среди веселых игр за радостным столом,
На час упившись счастьем ложным,
Я приучусь к мечтам
ничтожным,
С судьбою примирюсь вином.
Я сердца усмирю заботы,
Я думам не велю летать;
Небес на тихое сиянье
Я не велю глазам своим взирать,
и проч.
Не буду описывать ход ученого заседания: секретарь читал протокол предыдущего заседания, потом следовал доклад одного из «наших начинающих молодых ученых» о каких-то жучках, истребивших сосновые леса в Германии, затем прения и т. д. Мне в первый раз пришлось выслушать, какую страшную силу составляют эти
ничтожные в отдельности букашки, мошки и таракашки, если они действуют оптом. Впоследствии я постоянно встречал их в
жизни и невольно вспоминал доклад в Энтомологическом обществе.
Кто знает, что было бы, если бы я остался на старой квартире, и делается обидно, из каких
ничтожных мелочей складывается то неизвестное, которое называется
жизнью.
Кончилось все это для меня тем, что я здесь впервые в
жизни ощутил влияние пиршества, в питье дошел до неблагопристойной потребности уснуть в чужом доме и получил от Трубицына кличку «Филимон-простота», — обстоятельство
ничтожное, но имевшее для меня, как увидите, самые трагические последствия.
Ты! бесхарактерный, безнравственный, безбожный,
Самолюбивый, злой, но слабый человек;
В тебе одном весь отразился век,
Век нынешний, блестящий, но
ничтожный.
Наполнить хочешь
жизнь, а бегаешь страстей.
Всё хочешь ты иметь, а жертвовать не знаешь;
Людей без гордости и сердца презираешь,
А сам игрушка тех людей.
О! знаю я тебя…
Ей в своей
жизни приходилось встречать пожилых девушек, бедных и
ничтожных, которые горько раскаивались и выражали сожаление, что когда-то отказывали своим женихам. Не случится ли с ней то же самое? Не пойти ли ей в монастырь или в сестры милосердия?
Серебряков. Всю
жизнь работать для науки, привыкнуть к своему кабинету, к аудитории, к почтенным товарищам — и вдруг, ни с того ни с сего, очутиться в этом склепе, каждый день видеть тут глупых людей, слушать
ничтожные разговоры… Я хочу жить, я люблю успех, люблю известность, шум, а тут — как в ссылке. Каждую минуту тосковать о прошлом, следить за успехами других, бояться смерти… Не могу! Нет сил! А тут еще не хотят простить мне моей старости!
Прожили одну зиму, и в другую зиму случилось еще следующее никому незаметное, кажущееся
ничтожным обстоятельство, но такое, которое и произвело всё то, что произошло. Она была нездорова, и мерзавцы не велели ей рожать и научили средству. Мне это было отвратительно. Я боролся против этого, но она с легкомысленным упорством настояла на своем, и я покорился; последнее оправдание свиной
жизни — дети — было отнято, и
жизнь стала еще гаже.
— Я пустой,
ничтожный, падший человек! Воздух, которым дышу, это вино, любовь, одним словом,
жизнь я до сих пор покупал ценою лжи, праздности и малодушия. До сих пор я обманывал людей и себя, я страдал от этого, и страдания мои были дешевы и пошлы. Перед ненавистью фон Корена я робко гну спину, потому что временами сам ненавижу и презираю себя.
Результаты, однако, скоро показали, что лепта, добываемая Софьею Карловною через обтягивание материей всяких, дождевых и летних, зонтиков, совсем и не была даже такою
ничтожною лептою, чтобы ее не было заметно в домашней корване; а главное-то дело, что лепта эта, как грош евангельской вдовицы, клалась весело и усердно, и не только радовала Иогана-Христиана Норка при его счастливой
жизни, но даже помогала ему и умереть спокойно, с упованием на бога и с надеждой на Софью Карловну.
— А потом, — сказал Юрий, стараясь ее утешить, и не понимая значения этого: боже! — потом съезжу в полк, возьму отставку, и возвращусь опять к тебе… тогда ты будешь моею, вопреки всем
ничтожным предрассудкам. — Если даже мой отец захочет разлучить нас, если… о — нет! — он дал мне
жизнь, а ты меня даришь миллионом
жизней в каждой улыбке…
Надобно иметь слишком великую или слишком
ничтожную, мелкую душу, чтоб так играть
жизнью и смертию!.. одним словом, Вадим убил семейство! и что же он такое? — вчера нищий, сегодня раб, а завтра бунтовщик незаметный в пьяной, окровавленной толпе!
Но если человек, в котором умственная деятельность сильно возбуждена вопросами, порождаемыми наблюдением
жизни, одарен художническим талантом, то в его произведениях, сознательно или бессознательно, выразится стремление произнести живой приговор о явлениях, интересующих его (и его современников, потому что мыслящий человек не может мыслить над
ничтожными вопросами, никому, кроме него, не интересными), будут предложены или разрешены вопросы, возникающие из
жизни для мыслящего человека; его произведения будут, чтобы так выразиться, сочинениями на темы, предлагаемые
жизнью.
Вся
жизнь есть злая шутка,
И, если все явленья перебрать
И призраки пустые все откинуть,
Останется лишь чувственность одна,
Любви
ничтожный, искаженный снимок,
Который иногда, зажмуря очи,
Еще принять мы можем за любовь.
Долго, до полуночи, беседовал он, видимо, желая сразу прочно поставить меня рядом с собою. Впервые мне было так серьезно хорошо с человеком. После попытки самоубийства мое отношение к себе сильно понизилось, я чувствовал себя
ничтожным, виноватым пред кем-то, и мне было стыдно жить. Ромась, должно быть, понимал это и, человечно, просто открыв предо мною дверь в свою
жизнь, — выпрямил меня. Незабвенный день.
— Началась, — говорит, — эта дрянная и недостойная разума человеческого
жизнь с того дня, как первая человеческая личность оторвалась от чудотворной силы народа, от массы, матери своей, и сжалась со страха перед одиночеством и бессилием своим в
ничтожный и злой комок мелких желаний, комок, который наречён был — «я». Вот это самое «я» и есть злейший враг человека! На дело самозащиты своей и утверждения своего среди земли оно бесполезно убило все силы духа, все великие способности к созданию духовных благ.
— От радости, от предчувствия великих красот, кои будут сотворены! Ибо — если даже в такой суетной и грязной
жизни ничтожными силами единиц уже создана столь велия красота, — что же будет содеяно на земле, когда весь духовно освобождённый мир начнёт выражать горение своей великой души в псалмах и в музыке?
— Но это вас от людей не отличает, вы ошибаетесь, — говорит Михаила. — Все так думают. Оттого и бессильна, оттого и уродлива
жизнь. Каждый старается отойти от
жизни вбок, выкопать в земле свою норку и из неё одиноко рассматривать мир; из норы
жизнь кажется низкой,
ничтожной; видеть её такою — выгодно уединённому! Это я говорю про тех людей, которые почему-нибудь не в силах сесть верхом на ближнего и подъехать на спине его туда, где вкуснее кормят.
Он думал о том, как много берет
жизнь за те
ничтожные или весьма обыкновенные блага, какие она может дать человеку.
Кто прелести небес иль даже след
Небесного, рассеянный лучами
В улыбке уст, в движеньи черных глаз,
Всё, что так дружно с первыми мечтами,
Всё, что встречаем в
жизни только раз,
Не отличит от красоты
ничтожной,
От красоты земной, нередко ложной?
И презирал он этот мир
ничтожный,
Где
жизнь — измен взаимных вечный ряд...
Вы — букашка, вы в
жизни жалкий статист, и ваши полосатые панталоны переживут ваше
ничтожное имя.
Бывают случаи в
жизни человека — к какому бы ни принадлежал он классу общества, — которые хотя и кажутся с первого взгляда
ничтожными, не стоящими внимания, но со всем тем они часто решают судьбу его или же производят в нем сильные перевороты нравственные. Иногда так нечувствительно бывает их действие, что само лицо, на которое они стряхиваются, не замечает его.
После того, что произошло у меня за чаем и потом внизу, для меня стало ясно, что наше «семейное счастье», о котором мы стали уже забывать в эти последние два года, в силу каких-то
ничтожных, бессмысленных причин возобновлялось опять, и что ни я, ни жена не могли уже остановиться, и что завтра или послезавтра вслед за взрывом ненависти, как я мог судить по опыту прошлых лет, должно будет произойти что-нибудь отвратительное, что перевернет весь порядок нашей
жизни.
Человек, привыкший постоянно получать похвалы, не рад и даже досадует, когда его хвалят меньше обыкновенного; тот, кто привык к праздной
жизни и мало испытывал сильных впечатлений, пугается
ничтожного труда, как неисполнимого; человек, издетства привыкший к восприятиям сцен грязных и грубых, наслаждается даже и в пошлом кругу, который хоть немножечко поопрятнее его прежнего общества.
Мирович(схватывая себя в отчаянии за голову). Что я за
ничтожный и малодушный человек! Чего трепещу?.. Чего боюсь?.. Она отдает мне всю себя, всю
жизнь свою, а я в прах уничтожаюсь пред фантомом, созданным моим воображением, и тем, что скажут про меня потом несколько круглоголовых Туранов! (Садится за стол и опускает свою голову на руки.)
Бывает так, что на горизонте мелькнут журавли, слабый ветер донесет их жалобно-восторженный крик, а через минуту, с какою жадностью ни вглядывайся в синюю даль, не увидишь ни точки, не услышишь ни звука — так точно люди с их лицами и речами мелькают в
жизни и утопают в нашем прошлом, не оставляя ничего больше, кроме
ничтожных следов памяти.