Неточные совпадения
Машкин Верх скосили, доделали последние ряды, надели кафтаны и весело
пошли к дому. Левин сел на лошадь и, с сожалением простившись с мужиками, поехал домой. С горы он оглянулся; их не видно было в поднимавшемся из
низу тумане; были слышны только веселые грубые голоса, хохот и звук сталкивающихся кос.
Они медленно двигались по неровному
низу луга, где была старая запруда. Некоторых своих Левин узнал. Тут был старик Ермил в очень длинной белой рубахе, согнувшись, махавший косой; тут был молодой малый Васька, бывший у Левина в кучерах, с размаха бравший каждый ряд. Тут был и Тит, по косьбе дядька Левина, маленький, худенький мужичок. Он, не сгибаясь,
шел передом, как бы играя косой, срезывая свой широкий ряд.
После короткого совещания — вдоль ли, поперек ли ходить — Прохор Ермилин, тоже известный косец, огромный, черноватый мужик,
пошел передом. Он прошел ряд вперед, повернулся назад и отвалил, и все стали выравниваться за ним, ходя под гору по лощине и на гору под самую опушку леса. Солнце зашло за лес. Роса уже пала, и косцы только на горке были на солнце, а в
низу, по которому поднимался пар, и на той стороне
шли в свежей, росистой тени. Работа кипела.
И вдруг, вспомнив о раздавленном человеке в день ее первой встречи с Вронским, она поняла, что̀ ей надо делать. Быстрым, легким шагом спустившись по ступенькам, которые
шли от водокачки к рельсам, она остановилась подле вплоть мимо ее проходящего поезда. Она смотрела на
низ вагонов, на винты и цепи и на высокие чугунные колеса медленно катившегося первого вагона и глазомером старалась определить середину между передними и задними колесами и ту минуту, когда середина эта будет против нее.
Я, с трудом спускаясь, пробирался по крутизне, и вот вижу: слепой приостановился, потом повернул
низом направо; он
шел так близко от воды, что казалось, сейчас волна его схватит и унесет; но видно, это была не первая его прогулка, судя по уверенности, с которой он ступал с камня на камень и избегал рытвин.
Область распространения диких свиней в Уссурийском крае тесно связана с распространением кедра, ореха, лещины и дуба. Северная граница этой области проходит от
низов Хунгари, через среднее течение Анюя, верхнее — Хора и истоки Бикина, а оттуда
идет через Сихотэ-Алинь на север к мысу Успения. Одиночные кабаны попадаются и на реках Копи, Хади и Тумнину. Животное это чрезвычайно подвижное и сильное. Оно прекрасно видит, отлично слышит и имеет хорошее обоняние. Будучи ранен, кабан становится весьма опасен.
У последней земледельческой фанзы тропа разделяется. Одна
идет низом, по болотам, прямо к морю, другая — к броду на Тютихе, в 5 км от устья.
Господский дом на
Низах был построен еще в казенное время, по общему типу построек времен Аракчеева: с фронтоном, белыми колоннами, мезонином, галереей и подъездом во дворе. Кругом
шли пристройки: кухня, людская, кучерская и т. д. Построек было много, а еще больше неудобств, хотя главный управляющий Балчуговских золотых промыслов Станислав Раймундович Карачунский и жил старым холостяком. Рабочие перекрестили его в Степана Романыча. Он служил на промыслах уже лет двенадцать и давно был своим человеком.
Селение
шло только по Нагорной высоте, а
Низы заселились уже при нем, когда посадили на промыслы сразу три рекрутских набора.
— Куда теперь совать? — сердито закричал на нее дородный лакей, —
пошла ты прочь! видишь, чемодан под самым
низом!
Полагайтесь так, что хотя не можете вы молиться сами за себя из уездного храма, но есть у вас такой человек в столице, что через него
идет за вас молитва и из Казанского собора, где спаситель отечества, светлейший князь Кутузов погребен, и из Исакиевского, который весь снаружи мраморный, от самого
низа даже до верха, и столичный этот за вас богомолец я, ибо я, четши ектению велегласно за кого положено возглашаю, а про самого себя шепотом твое имя, друже мой, отец Савелий, потаенно произношу, и молитву за тебя самую усердную отсюда
посылаю Превечному, и жалуюсь, как ты напрасно пред всеми от начальства обижен.
И у каждого из детей уже появилось свое любимое тихое местечко, недоступное и защищенное, как крепость; только у девочки Линочки ее крепости
шли по
низам, под кустами, а у мальчика Саши — по деревьям, на высоте, в уютных извивах толстых ветвей.
— Ни минуты, ни секундочки! Пусть они, умные да талантливые, делают по-своему, а мы, бесталанные, двинем по
низу, того-этого! Я мужик, а ты мальчишка, ну и ладно, ну и
пойдем по-мужичьему да по-ребячьему! Мать ты моя, земля ты моя родная, страдалица моя вековечная — земно кланяюсь тебе, подлец, сын твой — подлец!
— Поди, поди лучше сюда и сядь!.. Сиди и слушай, — начинал голос, — я не
пойду за тебя замуж ни за что; понимаешь:
низа что на свете! Пусть мать, пусть сестры, пусть бабушка, пусть все просят, пусть они стоят передо мною на коленях, пускай умрут от горя — я не буду твоей женой… Я сделаю все, все, но твоего несчастья… нет… ни за что! нет, ни за что на свете!
— Не будет, чай, — ответил тот. — Сам ты видел: только край солнушка показался. Завтра уже
пойдет низом.
Говорят же, что в стары годы, когда нашего брата на
Низу еще не было, астраханцы заместо белой рыбицы кобылятину в Новгород
слали…
— Поеду теперича я на Волгу, а там на
Низ, может статься, сплыву, — продолжал Алексей. — Может, подходящее местечко выпасть, повыгоднее, чем у Патапа Максимыча… Благослови, батюшка, на такое место
идти, коль такое найдется.
На
Низ ли поедет, в верховы ли города, в Москву ли, в Питер ли, везде и к мало знакомому раскольнику
идет он, как к родному.
Арендатор хутора
Низы Максим Горчаков, бердянский мещанин, ехал со своей молодой женой из церкви и вез только что освященный кулич. Солнце еще не всходило, но восток уже румянился, золотился. Было тихо… Перепел кричал свои: «пить
пойдем! пить
пойдем!», да далеко над курганчиком носился коршун, а больше во всей степи не было заметно ни одного живого существа.
— Ну, с богом! — Перекрестились,
пошли. Прошли через двор под кручь к речке, перешли речку,
пошли лощиной. Туман густой, да
низом стоит, а над головой ввезды виднешеньки. Жилин по звездам примечает, в какую сторону
идти. В тумане свежо,
идти легко, только сапоги неловки — стоптались, Жилин снял свои, бросил,
пошел босиком. Попрыгивает с камушка на камушек да ва звезды поглядывает. Стал Костылин отставать.
Костылин ничего не говорит,
идет, покряхтывает.
Шли они
низом долго. Слышат — вправо собаки забрехали. Жилин остановился, осмотрелся, полез на гору, руками ощупал.
Из бедных кто в бурлаки
идет, кто на
Низу на ловецких ватагах работает, кто в самарских степях пшеницу жнет либо гурты скота в верховые города прогонять нанимается.
— Дурова голова! — закричал зычным голосом Марко Данилыч. — Тебя же ведь я
посылал туда, как с
Низу воротился. Тебя
посылал узнавать, не у тамошней ли барышни гостит Авдотья Марковна.
Через день Корней сплыл на
Низ, а Хлябин к сродникам
пошел. Воротился он с горькими жалобами, что нерадостно, неласково его встретили. Понятно: лишний рот за обедом, а дом чуть ли не самый бедный по всей вотчине. Терентий, однако ж, не горевал, место готово. Скоро на Унжу поехал.
— Этот Корней с письмом ко мне от Смолокурова приехал, — шепотом продолжал Володеров. — Вот оно, прочитайте, ежели угодно, — прибавил он, кладя письмо на стол. — У Марка Данилыча где-то там на
Низу баржа с тюленем осталась и должна
идти к Макарью. А как у Макарья цены стали самые низкие, как есть в убыток, по рублю да по рублю с гривной, так он и просит меня остановить его баржу, ежели
пойдет мимо Царицына, а Корнею велел плыть ниже, до самой Бирючьей Косы, остановил бы ту баржу, где встретится.
«Тону, батюшки!» — и опять ушел на
низ, только пузырики
пошли. Тут я увидала, мужик тонет. Как взвою: «Батюшки, мужик тонет!»
И многозначащее ржанье грустно и молодо отозвалось
низом и полем и издалека донеслось до чалой лошадки. Она подняла уши и остановилась. Она была очарована серебряным звуком далекого ржанья и заржала тоже. Пахавший мужик рассердился, дернул ее вожжами и так ударил лаптем по брюху, что она не успела докончить своего ржанья и
пошла дальше. Но чалой лошадке стало сладко и грустно, и из далеких ржей долго еще долетали до табуна звуки начатого страстного ржанья и сердитого голоса мужика.
Теркин слез с лошади. Он очутился на полянке. Саженях в ста видна была цепь мужиков, рывших канаву… Жар стоял сильный. Дым стлался по
низу и сверху
шел густым облаком, от той части заказника, где догорал сосновый лес. Но огонь заворачивал в сторону от них, дышать еще было не так тяжко.
— Очень, очень рад, господа! — говорил генерал, и на этот раз искренно (вероятно, оттого, что, провожая гостей, люди бывают гораздо искреннее и добрее, чем встречая). — Очень рад! Милости просим на обратном пути! Без церемонии! Куда же вы? Хотите верхом
идти? Нет,
идите через сад,
низом — здесь ближе.
Не таков ли и этот фон Раббек? Таков или не таков, но делать было нечего. Офицеры приоделись, почистились и гурьбою
пошли искать помещичий дом. На площади, около церкви, им сказали, что к господам можно пройти
низом — за церковью спуститься к реке и
идти берегом до самого сада, а там аллеи доведут куда нужно, или же верхом — прямо от церкви по дороге, которая в полуверсте от деревни упирается в господские амбары. Офицеры решили
идти верхом.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами
пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали
низом вдоль стен к Знаменке.
Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов
шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам.