Неточные совпадения
— О! — возразил генерал. — Это еще
не беда: лучше ей быть покамест женою Швабрина: он теперь может оказать ей протекцию; а когда его
расстреляем, тогда, бог даст, сыщутся ей и женишки. Миленькие вдовушки в девках
не сидят; то есть, хотел я сказать, что вдовушка скорее найдет себе мужа, нежели девица.
— И вообще — решено
расстреливать. Эти похороны! В самом деле, — сам подумай, — ведь
не во Франции мы живем! Разве можно устраивать такие демонстрации!
— Да, — крикнул Тагильский, подскочив на стуле. — Вы
расстреляли сумасшедших, а
не дезертиров.
— Тогда, это… действительно — другое дело! — выговорил Харламов,
не скрывая иронии. — Но, видите ли: мне точно известно, что в 905 году капитан Вельяминов был подпоручиком Псковского полка и командовал ротой его, которая
расстреливала людей у Александровского сквера. Псковский полк имеет еще одну историческую заслугу пред отечеством: в 831 году он укрощал польских повстанцев…
— Нет, — поспешно сказал Самгин, — нет, я
не хочу этого. Я шутил потому, что вы рассказывали о печальных фактах… без печали. Арест, тюрьма, человека
расстреляли.
Дурново внушает губернаторам, чтобы
не очень
расстреливали.
— Тагильский правильно утверждал, что осудили и
расстреляли больных, а
не дезертиров, а этот Вельяминов был судьей.
— Он — дурак. Всегда — дурак: стоя, сидя, лежа. Вот эдаких надобно пороть… даже
расстреливать надобно, —
не дыми,
не воняй, дурак!
— Что же печалиться? Отца Ганьки арестовали и осудили за воровство, она о делах отца и мужа ничего
не знала, ей тюрьма оказалась на пользу. Второго мужа ее
расстреляли не за грабеж, а за участие в революционной работе.
— На Урале группочка парнишек эксы устраивала и после удачного поручили одному из своих товарищей передать деньги, несколько десятков тысяч, в Уфу,
не то — серым,
не то — седым, так называли они эсеров и эсдеков. А у парня — сапоги развалились, он взял из тысяч три целковых и купил сапоги. Передал деньги по адресу, сообщив, что три рубля — присвоил, вернулся к своим, а они его за присвоение трешницы
расстреляли. Дико? Правильно! Отличные ребята. Понимали, что революция — дело честное.
«Наверное, он —
не один таков. И, конечно, будет пороть,
расстреливать. Так вот большинство людей исполняют обязанности,
не веря в их смысл».
— И вот что еще хотел тебе сказать, — продолжал каким-то зазвеневшим вдруг голосом Митя, — если бить станут дорогой аль там, то я
не дамся, я убью, и меня
расстреляют. И это двадцать ведь лет! Здесь уж ты начинают говорить. Сторожа мне ты говорят. Я лежал и сегодня всю ночь судил себя:
не готов!
Не в силах принять! Хотел «гимн» запеть, а сторожевского тыканья
не могу осилить! За Грушу бы все перенес, все… кроме, впрочем, побой… Но ее туда
не пустят.
Отчего битва 14 декабря была именно на этой площади, отчего именно с пьедестала этой площади раздался первый крик русского освобождения, зачем каре жалось к Петру I — награда ли это ему?.. или наказание? Четырнадцатое декабря 1825 было следствием дела, прерванного двадцать первого января 1725 года. Пушки Николая были равно обращены против возмущения и против статуи; жаль, что картечь
не расстреляла медного Петра…
Это последнее обстоятельство объяснялось тем, что в народе прошел зловещий слух: паны взяли верх у царя, и никакой опять свободы
не будет. Мужиков сгоняют в город и будут
расстреливать из пушек… В панских кругах, наоборот, говорили, что неосторожно в такое время собирать в город такую массу народа. Толковали об этом накануне торжества и у нас. Отец по обыкновению махал рукой: «Толкуй больной с подлекарем!»
По большей части случалось, что,
не убив ни одного гоголя и
расстреляв свои патроны, возвращались мы домой, чтоб на просторе досыта насмеяться друг над другом.
— Чтоб мне
не завязывали рук и глаз и чтоб меня
расстреляли на той стороне озера: я хочу лежать ближе к Рютли.
Все это
не объяснялось,
не разошлось вследствие формального разлада, а так, бросило то, что еще так недавно считало своим главным делом, и сидело по своим норам. Некоторые, впрочем, сидели и
не в своих норах, но из наших знакомых эта доля выпала только Персиянцеву, который был взят тотчас по возвращении домой, в тот день, когда Арапов
расстрелял своего барсука, а Бычков увлекся впервые родительскою нежностью к отрасли своего естественного брака.
— Ах, сделай милость,
не было! — воскликнул генерал. — Как этих негодяев-блузников Каваньяк [Кавеньяк Луи Эжен (1802—1857) — французский реакционный политический деятель, генерал. В дни июньского восстания 1848 года возглавил военную диктатуру и использовал ее для беспощадного разгрома парижского пролетариата.]
расстреливал, так только животы у них летели по сторонам…
Степан действительно
не видел ничего страшного в этом убийстве. Ему на службе пришлось
расстреливать солдата, и, как тогда, так ж при убийстве Ивана Миронова, он
не видал ничего страшного. Убили, так убили. Нынче его, завтра меня.
— Один молодец из семинаристов сюда за грубость в дьячки был прислан (этого рода ссылки я уже и понять
не мог). Так, приехавши сюда, он долго храбрился и все надеялся какое-то судбище поднять; а потом как запил, так до того пил, что совсем с ума сошел и послал такую просьбу, чтобы его лучше как можно скорее велели «
расстрелять или в солдаты отдать, а за неспособностью повесить».
— Без"но", ЛабулИ! и будем говорить по душе. Вы жалуетесь, что вас каждочасно могут в числе прочих
расстрелять. Прекрасно. Но допустим даже, что ваши опасения сбудутся, все-таки вы должны согласиться, что это расстреляние произойдет
не иначе, как с разрешения Мак-Магона. А нуте, скажите-ка по совести: ужели Мак-Магон решится на такую крайнюю меру, если вы сами
не заслужите ее вашим неблагонадежным поведением?
Что же такое, однако ж, Мак-Магон?
Расстреляет ли он или
не расстреляет? Вот вопрос, который витал над Парижем в мае 1876 года 37.
Будь палата несколько более нервная, проникнись она сильнее человеческими идеалами, Шамбор, наверное, поступил бы с нею по всей строгости законов. Но так как большинство ее составляли индейские петухи, которые
не знали удержу только в смысле уступок, то сам выморочный Бурбон вынужден был сказать себе: за что же я буду
расстреливать сих невинных пернатых?
«Шпиона я
не только
расстреляю, — сказал он, — но, если прикажете, лично убью.
Я хоть и
не верую вполне, но все-таки
не скажу, что бога
расстрелять надо.
Убьют, повесят, засекут женщин, стариков, невинных, как у нас в России недавно на Юзовском заводе и как это делается везде в Европе и Америке — в борьбе с анархистами и всякими нарушителями существующего порядка:
расстреляют, убьют, повесят сотни, тысячи людей, или, как это делают на войнах, — побьют, погубят миллионы людей, или как это делается постоянно, — губят души людей в одиночных заключениях, в развращенном состоянии солдатства, и никто
не виноват.
Были и случаи неповиновения властям: будочник просил у торговки пять грибов на щи, а она давала два, и будочник качал головой, как бы обдумывая,
не расстрелять ли бабу за упорство…
Пардон-пардон. Так что из этого? Если меня
расстреляли в Баку, я, значит, уж и в Москву
не могу приехать? Хорошенькое дело. Меня по ошибке
расстреляли совершенно невинно.
Конечно,
не легко лишить человека жизни, «сего первейшего дара милосердого творца», но автор и
не требует, чтобы
расстреливали всех поголовно, а предлагает только: «
расстреливать, по внимательном всех вин рассмотрении, но неукоснительно».
Я догадываюсь даже, что и доходящий молодой человек, и анализирующая девица — все это
не более как эффигия, которую Дракин
расстреливает, думая сразить того, другого,"молодого человека", который некогда сказал ему: бог подаст!
— Да разве есть что-нибудь невозможного для военного человека? Конечно, если догадаются, что вы
не то, чем хотите казаться, так вас, без всякого суда,
расстреляют. Впрочем, этого бояться нечего: надобно только быть сметливу,
не терять головы и уметь пользоваться всяким удобным случаем.
— Уж я обо всем с домашними условился: мундир его припрячем подале, и если чего дойдет, так я назову его моим сыном. Сосед мой, золотых дел мастер, Франц Иваныч, стал было мне отсоветывать и говорил, что мы этак беду наживем; что если французы дознаются, что мы скрываем у себя под чужим именем русского офицера, то, пожалуй,
расстреляют нас как шпионов; но
не только я, да и старуха моя слышать об этом
не хочет. Что будет, то и будет, а благодетеля нашего
не выдадим.
— Спросите-ка об этом у Наполеона. Далеко бы он ушел с вашим человеколюбием! Например, если бы он, как человек великодушный,
не покинул своих французов в Египте, то, верно,
не был бы теперь императором; если б
не расстрелял герцога Ангиенского…
Да и впоследствии я никогда
не мерял охоту количеством убитой птицы, как завзятые специалисты-охотники, а разных садок, где
расстреливают выпускаемых из клеток голубей,
не могу видеть и до сих пор.
— Слушайте, Иванов,
не делайте этого никогда! Если б на моем месте был какой-нибудь бурбон, вроде Щурова или Тимофеева, вы бы дорого заплатили за вашу шутку. Вы должны помнить, что вы рядовой и что вас за подобные вещи могут без дальних слов
расстрелять!
Галаньба. Знаем вас, сечевиков. Вси зрадники. Изменники. Большевики. Скидай сапоги, скидай. И если ты
не поморозив ноги, а брешешь, то я тебя тут же
расстреляю. Хлопцы! Фонарь!
— Скажите, что я велел их
расстрелять; адъютант ваш
не очень расторопен», — заметил он князю, повертывая лошадь и показывая ему зрительной трубой какие-то осадные работы.
Не злодей я и
не грабил лесом,
Не расстреливал несчастных по темницам.
Я всего лишь уличный повеса,
Улыбающийся встречным лицам.
Вчерашние либералы вдруг заговорили о том, что надо вешать и
расстреливать, что надо пытать хоть двух или трех из пойманных поджигателей; вчерашние ярые прогрессисты сегодня вдруг превратились в ярых ретроградов, и сами
не подозревали при этом, сколько комизма было во вчерашнем их радикальном либеральничанье и в сегодняшней внезапной метаморфозе, и сколько гнусного в этом требовании казней и пыток.
Ашанину изображали адмирала в лицах, копируя при общем смехе, как он грозит гардемарина повесить или
расстрелять, как через пять минут того же гардемарина называет любезным другом, заботливо угощая его папиросами; как учит за обедом есть рыбу вилкой, а
не с ножа; как декламирует Пушкина и Лермонтова, как донимает чтениями у себя в каюте и рассказами о Нельсоне, Нахимове и Корнилове и как совершает совместные прогулки для осмотра портов, заставляя потом излагать все это на бумаге.
— Глазастый черт взъерепенился. Сейчас всех разнес… Орал, как зарезанный боров. И мне здорово въехало… Хотел
расстрелять! Ну, конечно, пугал… антихрист… Он так только кричит, — улыбнулся брюнетик. — Так, знаешь что?
Не являйся к нему сейчас. Пережди, а то и тебе въедет… Он теперь в каюте…
Не иди к нему… Пони…
В бешенстве обругавший мичмана и получивший от оскорбленного молодого человека в ответ еще большую дерзость, адмирал, в первую минуту готовый
расстрелять дерзкого, одумавшись,
не только
не преследовал нарушителя дисциплины, но еще первый извинился перед ним, понимая, что нарушение дисциплины вызвано им самим.
Но ведь и бронза бывает различного качества. Вот, например, Гарибальди. Он пролил потоки крови, вел на смерть цвет итальянской молодежи, беспощадно
расстреливал своих волонтеров за мародерство. Но в то же время он
не выносил ненужного пролития крови и на острове своем Капрере строжайше запрещал охоту на диких коз.
Как мало «рока» в этом напряженно-грозном взоре! Ведь это же просто — добрый человек, ужасно добрый человек, с сердцем, «почти разрывающимся от сострадания». Вот почему он и делает такое свирепое лицо. Вот почему ему и нужен —
не Гарибальди, а непременно Цезарь Борджиа. Бояться пролить кровь дикой козы, — о, на это очень способен и сам Ницше! А вот двинуть на смерть тысячи людей, взяв на свою душу всю ответственность за это, а вот
расстрелять человека…
— Что же бы потом еще сделали?
Расстреляли или повесили, уж и конец, более уже ничего
не сделаете, а вот моя Глафира его гораздо злее расказнила: она совершила над ним нравственную казнь, вывернула пред ним его совесть и заставила отречься от самого себя и со скрежетом зубовным оторвать от себя то, что было мило. Короче, она одним своим письмом обратила его на путь истинный. Да-с, полагаю, что и всякий должен признать здесь силу.
— Das bin ich… [Это я!] Я вернулся… я
не могу больше… Пусть
расстреливают меня… Все же лучше погибнуть от родной пули, нежели спасаться, укрываясь, как заяц во вражеской земле… Выкиньте мне канат, я умираю от голода, усталости и тоски.
— Ради Бога, ради всего святого, спасите Горю… Выручите его, выручите его!.. — трепетно и взволнованно срывалось с её губ. — Он — герой, он послал меня, тогда как сам… О, спасите его, спасите, пока он жив, пока его
не расстреляли,
не повесили,
не запытали…
— И то правда:
расстрелять его мы всегда успеем, a сейчас, ей Богу же, чертовски хочется спать. Свяжите мальчишку и пусть ждет своей участи до рассвета. Но что хотите, a
не к каким лейтенантам фон Шульцам, по-моему,
не стоит его тащить, управимся и своими силами, право, нечего из-за такой мелюзги беспокоить господина лейтенанта.
— И о чем тут разговаривать долго, я
не понимаю. Мальчишку поймали с поличным. Ясно, как день, он шпионил за нами. Да и видно по всему, что он переодетый барчонок: ишь руки y него какие нежные, без единой мозоли, барчонок и есть, видать сразу. Много их развелось, таких барчат-шпионов, которые помогают на каждом шагу проклятым русским. Ну, a раз шпион — y нас суд короткий:
расстрелять и баста.
— Послушайте, — взволнованно заговорил Игорь, — я прошу вас об одном… Я
не шпион, a только разведчик, и
не заслуживаю той позорной казни, которой вы хотите подвергнуть меня… Каждый истинный сын отечества поступил бы на моем месте так же, как и я. Это
не преступление, a исполнение долга… Послушайте, господин лейтенант, неужели вы
не можете дать своего начальнического приказа, и велеть меня
расстрелять, как солдата, a
не как преступника, предателя, или шпиона?