Неточные совпадения
Это убеждение было так сильно, что никто
не решался отказать ему в этом, и он
получал каждый год, в виде отчасти
пенсии, отчасти вознаграждения за членство в высшем государственном учреждении и за председательство в разных комиссиях, комитетах, несколько десятков тысяч рублей и, сверх того, высоко ценимые им всякий год новые права на нашивку новых галунов на свои плечи или панталоны и на поддевание под фрак новых ленточек и эмалевых звездочек.
— Как бы то ни было — вы все-таки, к сожалению, моя жена.
Не могу же я вас прогнать… и вот что я вам предлагаю. Вы можете сегодня же, если угодно, отправиться в Лаврики, живите там; там, вы знаете, хороший дом; вы будете
получать все нужное сверх
пенсии… Согласны вы?
Только пенсии-то Мокрушин все-таки
не получил: помер через три дня.
— Я даже как женюсь, так сейчас прежней жене
пенсию:
получай и живи. Только честно живи; где хочешь, но только честно,
не марай моего имени. А теперь хочешь уехать, так расставайся. Дай тысячу рублей, я тебе сейчас свидетельство, и живи где хочешь; только опять честно живи, моего имени
не марай.
— Одна. Отец давно умер, мать — в прошлом году. Очень нам трудно было с матерью жить — всего она
пенсии десять рублей в месяц
получала. Тут и на нее и на меня; приходилось хоть милостыню просить. Я, сравнительно, теперь лучше живу. Меня счастливицей называют. Случай как-то помог, работу нашла. Могу комнату отдельную иметь, обед; хоть голодом
не сижу. А вы?
— Умный бы старик, но очень уж односторонен, — говорил он, идя домой, и все еще, видно, мало наученный этими опытами, на той же неделе придя в казначейство
получать пенсию,
не утерпел и заговорил с казначеем о Калиновиче.
Оно иначе и быть
не могло, потому что во дни невзгоды, когда Аггей Никитич оставил военную службу, Миропа Дмитриевна столько явила ему доказательств своей приязни, что он считал ее за самую близкую себе родню: во-первых, она настоятельно от него потребовала, чтобы он занял у нее в доме ту половину, где жила адмиральша, потом, чтобы чай, кофе, обед и ужин Аггей Никитич также бы
получал от нее, с непременным условием впредь до получения им должной
пенсии не платить Миропе Дмитриевне ни копейки.
Правда, он служил
не честно, но ведь
пенсию получают все служащие без различия, честны они или нет.
В-третьих… Я еще имею сказать… Я заложил дом,
не испросив у вас позволения… В этом я виноват, да, и прошу меня извинить. Меня побудили к этому долги… тридцать пять тысяч… Я уже
не играю в карты, давно бросил, но главное, что могу сказать в свое оправдание, это то, что вы девушки, вы
получаете пенсию, я же
не имел… заработка, так сказать…
— Что я вас хотел попросить, Александр Давыдыч… Нельзя ли как-нибудь старца моего вразумить… Вы вот дуэты с ним разыгрываете… Дает мне пять синеньких в месяц… Это что же такое?! На табак
не хватает. Еще толкует:
не делай долгов! Я бы его на мое место посадил и посмотрел бы! Я ведь никаких
пенсий не получаю;
не то что иные (Виктор произнес это последнее слово с особенным ударением). А деньжищев у него много, я знаю. Со мной Лазаря петь нечего, меня
не проведешь. Шалишь! Руки-то себе нагрел тоже… ловко!
— А вы
не знаете? Сусанны Ивановны
пенсия… Она ее
получает. Прелюбопытный, доложу вам, анекдот! Я когда-нибудь вам расскажу. Дела, батюшка, дела! А вы старца-то, старца
не забудьте, пожалуйста. Кожа у него, конечно, толстая, немецкая, да еще с русской выделкой, а все пронять можно. Только чтоб Элеонорки, мачехи моей, при этом
не было! Папашка ее боится, она все своим прочит. Ну, да вы сами дипломат! Прощайте!
Естественно, что ни у кого
не являлось охоты ни учиться, ни быть учителем, тем более что ученье
не вознаграждалось никакими преимуществами, а учителя даже чинов
не получали и должны были непременно прослужить в своей должности преподавателя в высших классах
не менее 23, а в низших
не менее 36 лет, для того чтобы
получить чин коллежского асессора и выйти в отставку без всякой
пенсии.
Фетинья. Как бы, мне кажется, у старика денег
не быть; ведь он чиновник, с кавалерией, гляди,
пенсию получает.
— А так, ваше высокоблагородие, — по солдатски вытянувшись, ответил Егорушка. — Грехи отмаливать пришел. Значит, на нашем пароходе «Брате Якове» ехал наш губернатор… Подаю ему щи, а в щах, например, таракан. Уж как его, окаянного, занесло в кастрюлю со щами — ума
не приложу!.. Ну, губернатор сейчас капитана, ногами топать, кричать, а капитан сейчас, значит, меня в три шеи… Выслужил, значит,
пенсию в полном смысле: четыре недели в месяц жалованья сейчас
получаю. Вот и пришел в обитель грех свой замаливать…
Глуховцев. Ну видел, положим. Но что же отсюда следует? Правда, это нелепо; может быть, над этим нужно было задуматься, но мне как-то и в голову
не пришло. И вообще (с некоторой подозрительностью смотрит на нее), и вообще я действительно
не задавался вопросом, кто ты, кто твоя мать. Знаю, что твой отец был военный, что твоя мать
получает пенсию…
Легли опять спать генералы, да
не спится им натощак. То беспокоит их мысль, кто за них будет
пенсию получать, то припоминаются виденные днем плоды, рыбы, рябчики, тетерева, зайцы.
Упразднили регистратуру за ненадобностью и выпустили генералов на волю. Оставшись за штатом, поселились они в Петербурге, в Подьяческой улице, на разных квартирах; имели каждый свою кухарку и
получали пенсию. Только вдруг очутились на необитаемом острове, проснулись и видят: оба под одним одеялом лежат. Разумеется, сначала ничего
не поняли и стали разговаривать, как будто ничего с ними и
не случилось.
Маруся жила на
пенсию, которую она
получала после отца.
Пенсия отца была больше, чем обыкновенная генеральская, Марусина же доля была ничтожна. Но и этой доли было бы достаточно для безбедного жития, если бы Егорушка
не имел столько прихотей.
— Скоро все так переменится, что вы даже
не ожидаете. — Он помолчал. Ленин уже два месяца ведет тайные переговоры с великим князем Борисом Владимировичем. Будет инсценирован государственный переворот. Идейные вожаки большевизма заблаговременно исчезнут, а всех скомпрометированных прохвостов оставят на расправу, чтобы окружить большевизм мученическим ореолом и уйти с честью. Ленин, Троцкий и другие
получают пожизненную
пенсию по пятьдесят тысяч рублей золотом и обязуются уехать в Америку.
— Сами видите, батюшка, как живем.
Пенсии я
не выхлопотала от начальства. Хорошо еще, что в земской управе нашлись добрые люди…
Получаю вспомоществование. Землица была у меня… давно продана. Миша без устали работает, пишет… себя в гроб вколачивает. По статистике составляет тоже ведомости… Кое-когда перепадет самая малость… Вот теперь в губернии хлопочет… на частную службу
не примут ли. Ежели и примут, он там года
не проживет… Один день бродит, неделю лежит да стонет.
Цифры своей
пенсии Берлинский как-то ни за что
не объявлял, а говорил, что
получает «много», но может
получать и еще больше.
Крайность моя принудила беспокоить вас моею просьбою; тридцать лет я ничем вас
не беспокоила, воспитывая нашего сына в страхе Божием, внушала ему почтение, повиновение, послушание, привязанность и все сердечные чувства, которыми он обязан родителям, надеясь, что Бог столь милосерд, преклонить ваше к добру расположенное сердце к вашему рождению; видя детей, да и детей ваших, вспомните и несчастную их мать, в каком она недостатке,
получая в разные годы и разную малую
пенсию, воспитывала сына, вошла в долги до 22 000 рублей, о которых прошу сделать милость заплатить.