Неточные совпадения
— Нет, я
не знаю, знаешь
ли ты или нет, но мне
всё равно. И я скажу тебе, — я сделал предложение и получил отказ, и Катерина Александровна для меня теперь тяжелое и постыдное воспоминанье.
— Я вчера сказала, что мне совершенно
всё равно, когда я получу и даже получу
ли развод, — сказала она покраснев. —
Не было никакой надобности скрывать от меня. «Так он может скрыть и скрывает от меня свою переписку с женщинами», подумала она.
— Разве он здесь? — сказал Левин и хотел спросить про Кити. Он слышал, что она была в начале зимы в Петербурге у своей сестры, жены дипломата, и
не знал, вернулась
ли она или нет, но раздумал расспрашивать. «Будет,
не будет —
всё равно».
— Да я
не хочу знать! — почти вскрикнула она. —
Не хочу. Раскаиваюсь я в том, что сделала? Нет, нет и нет. И если б опять то же, сначала, то было бы то же. Для нас, для меня и для вас, важно только одно: любим
ли мы друг друга. А других нет соображений. Для чего мы живем здесь врозь и
не видимся? Почему я
не могу ехать? Я тебя люблю, и мне
всё равно, — сказала она по-русски, с особенным, непонятным ему блеском глаз взглянув на него, — если ты
не изменился. Отчего ты
не смотришь на меня?
—
Все равно.
Не хотите
ли чаю? Если б вы знали, какая мучит меня забота!
Признаюсь еще, чувство неприятное, но знакомое пробежало слегка в это мгновение по моему сердцу; это чувство — было зависть; я говорю смело «зависть», потому что привык себе во
всем признаваться; и вряд
ли найдется молодой человек, который, встретив хорошенькую женщину, приковавшую его праздное внимание и вдруг явно при нем отличившую другого, ей
равно незнакомого, вряд
ли, говорю, найдется такой молодой человек (разумеется, живший в большом свете и привыкший баловать свое самолюбие), который бы
не был этим поражен неприятно.
Характера он был больше молчаливого, чем разговорчивого; имел даже благородное побуждение к просвещению, то есть чтению книг, содержанием которых
не затруднялся: ему было совершенно
все равно, похождение
ли влюбленного героя, просто букварь или молитвенник, — он
всё читал с равным вниманием; если бы ему подвернули химию, он и от нее бы
не отказался.
Черт возьми, я иногда мечтаю, что, если бы меня выдали замуж, тьфу! если б я женился (по гражданскому
ли, по законному
ли,
все равно), я бы, кажется, сам привел к жене любовника, если б она долго его
не заводила.
Так
не все ли тебе
равно — раньше или позже?
— Если уж надо выпить эту чашу, то
не все ли уж
равно?
«Что ж, это исход! — думал он, тихо и вяло идя по набережной канавы. — Все-таки кончу, потому что хочу… Исход
ли, однако? А
все равно! Аршин пространства будет, — хе! Какой, однако же, конец! Неужели конец? Скажу я им иль
не скажу? Э… черт! Да и устал я: где-нибудь лечь или сесть бы поскорей!
Всего стыднее, что очень уж глупо. Да наплевать и на это. Фу, какие глупости в голову приходят…»
Паратов.
Не бойтесь! Заряжен
ли он,
не заряжен
ли, опасность от него одинаковая: он
все равно не выстрелит. Стреляйте в меня в пяти шагах, я позволяю.
Вожеватов. Нет,
не все равно. Что я обещал, то исполню; для меня слово — закон, что сказано, то свято. Ты спроси: обманывал
ли я кого-нибудь?
— Конечно, рассказали,
Она
не то чтобы мне именно во вред
Потешилась, и правда или нет —
Ей
всё равно, другой
ли, я
ли,
Никем по совести она
не дорожит.
Но беззаботность отлетела от него с той минуты, как она в первый раз пела ему. Он уже жил
не прежней жизнью, когда ему
все равно было, лежать
ли на спине и смотреть в стену, сидит
ли у него Алексеев или он сам сидит у Ивана Герасимовича, в те дни, когда он
не ждал никого и ничего ни от дня, ни от ночи.
— Пусть драпировка, — продолжала Вера, — но ведь и она, по вашему же учению, дана природой, а вы хотите ее снять. Если так, зачем вы упорно привязались ко мне, говорите, что любите, — вон изменились, похудели!..
Не все ли вам
равно, с вашими понятиями о любви, найти себе подругу там в слободе или за Волгой в деревне? Что заставляет вас ходить целый год сюда, под гору?
— И
не надо! Ты скажи, любишь
ли ты и от кого письмо: это будет
все равно, что ты умерла для меня.
— Как
не желать? но
не очень. Мне почти ничего
не надо, ни рубля сверх. Я в золотом платье и я как есть — это
все равно; золотое платье ничего
не прибавит Васину. Куски
не соблазняют меня: могут
ли места или почести стоить того места, которого я стою?
При имении находилась тогда тетушка; то есть она мне
не тетушка, а сама помещица; но,
не знаю почему,
все всю жизнь ее звали тетушкой,
не только моей, но и вообще,
равно как и в семействе Версилова, которому она чуть
ли и в самом деле
не сродни.
И без того Россия умерла бы когда-нибудь; народы, даже самые даровитые, живут
всего по полторы, много по две тысячи лет;
не все ли тут
равно: две тысячи или двести лет?
— Андрей Петрович, — схватил я его за руку,
не подумав и почти в вдохновении, как часто со мною случается (дело было почти в темноте), — Андрей Петрович, я молчал, — ведь вы видели это, — я
все молчал до сих пор, знаете для чего? Для того, чтоб избегнуть ваших тайн. Я прямо положил их
не знать никогда. Я — трус, я боюсь, что ваши тайны вырвут вас из моего сердца уже совсем, а я
не хочу этого. А коли так, то зачем бы и вам знать мои секреты? Пусть бы и вам
все равно, куда бы я ни пошел!
Не так
ли?
«Будьте вы прокляты!» — думает, вероятно, он, и чиновники то же, конечно, думают; только переводчик Кичибе ничего
не думает: ему
все равно, возьмут
ли Японию, нет
ли, он продолжает улыбаться, показывать свои фортепиано изо рту, хикает и перед губернатором, и перед нами.
У нас употребление чая составляет самостоятельную, необходимую потребность; у англичан, напротив, побочную, дополнение завтрака, почти как пищеварительную приправу; оттого им
все равно, похож
ли чай на портер, на черепаший суп, лишь бы был черен, густ, щипал язык и
не походил ни на какой другой чай.
Бен высокого роста, сложен плотно и сильно; ходит много, шагает крупно и твердо, как слон, в гору
ли, под гору
ли —
все равно. Ест много, как рабочий, пьет еще больше; с лица красноват и лыс. Он от ученых разговоров легко переходит к шутке, поет так, что мы хором
не могли перекричать его.
Видите
ли: я имел причины ехать или
не имел причины оставаться —
все равно.
—
Всё равно, скажите кому, начальству, что
ли, — сказал негодующий голос. — Ни в чем
не виноваты, страдаем второй месяц.
— Ну, брат,
не ври, меня
не проведешь, боишься родителя-то? А я тебе скажу, что совершенно напрасно. Мне
все равно, какие у вас там дела, а только старик даже рад будет. Ей-богу… Мы прямо на маменькину половину пройдем. Ну, так едешь, что
ли? Я на своей лошади за тобой приехал.
— Вы переждите, Григорий Васильевич, хотя бы самое даже малое время-с, и прослушайте дальше, потому что я
всего не окончил. Потому в самое то время, как я Богом стану немедленно проклят-с, в самый, тот самый высший момент-с, я уже стал
все равно как бы иноязычником, и крещение мое с меня снимается и ни во что вменяется, — так
ли хоть это-с?
— Видишь, я вот знаю, что он и меня терпеть
не может,
равно как и
всех, и тебя точно так же, хотя тебе и кажется, что он тебя «уважать вздумал». Алешку подавно, Алешку он презирает. Да
не украдет он, вот что,
не сплетник он, молчит, из дому сору
не вынесет, кулебяки славно печет, да к тому же ко
всему и черт с ним, по правде-то, так стоит
ли об нем говорить?
Да и
не все ли теперь
равно! — прибавил он вдруг безнадежно, — убил так убил…
—
Не погибнут, потому что эти двести рублей их все-таки
не минуют. Он
все равно возьмет их завтра. Завтра-то уж наверно возьмет, — проговорил Алеша, шагая в раздумье. — Видите
ли, Lise, — продолжал он, вдруг остановясь пред ней, — я сам тут сделал одну ошибку, но и ошибка-то вышла к лучшему.
— Ты бы хоть замуж за меня пошла, что
ли! — сострил Перфишка, толкнув стряпуху локтем в бок. —
Все равно нам барина
не дождаться, а то ведь со скуки пропадешь!
И в самом деле,
не все ли ей
равно, кто ее бить будет!
Действительно, пьяный
ли, промотавшийся
ли застрелился, или озорник, вовсе
не застрелился, а только выкинул штуку, —
все равно, глупая, дурацкая штука.
— Если бы ты был глуп, или бы я был глуп, сказал бы я тебе, Дмитрий, что этак делают сумасшедшие. А теперь
не скажу.
Все возражения ты, верно, постарательнее моего обдумал. А и
не обдумывал, так ведь
все равно. Глупо
ли ты поступаешь, умно
ли —
не знаю; но, по крайней мере, сам
не стану делать той глупости, чтобы пытаться отговаривать, когда знаю, что
не отговорить. Я тебе тут нужен на что-нибудь, или нет?
— Безостановочно продолжает муж после вопроса «слушаешь
ли», — да, очень приятные для меня перемены, — и он довольно подробно рассказывает; да ведь она три четверти этого знает, нет, и
все знает, но
все равно: пусть он рассказывает, какой он добрый! и он
все рассказывает: что уроки ему давно надоели, и почему в каком семействе или с какими учениками надоели, и как занятие в заводской конторе ему
не надоело, потому что оно важно, дает влияние на народ целого завода, и как он кое-что успевает там делать: развел охотников учить грамоте, выучил их, как учить грамоте, вытянул из фирмы плату этим учителям, доказавши, что работники от этого будут меньше портить машины и работу, потому что от этого пойдет уменьшение прогулов и пьяных глаз, плату самую пустую, конечно, и как он оттягивает рабочих от пьянства, и для этого часто бывает в их харчевнях, — и мало
ли что такое.
— Правда. Скажу прямее: я опасаюсь, что им будет это неприятно. Они
не слышали моей фамилии. Но у меня могли быть какие-нибудь столкновении с кем-нибудь из людей, близких к мим, или с ними, это
все равно. Словом, я должен удостовериться, приятно
ли было бы им познакомиться со мною.
«Письмо» Чаадаева было своего рода последнее слово, рубеж. Это был выстрел, раздавшийся в темную ночь; тонуло
ли что и возвещало свою гибель, был
ли это сигнал, зов на помощь, весть об утре или о том, что его
не будет, —
все равно, надобно было проснуться.
— Если, — говорил он, — политические виды Гарибальди
не дозволяют ему официально показать свою симпатию Французской республике в моем
ли лице, в лице Луи Блана или кого-нибудь из нас —
все равно, я
не буду сетовать.
— Слушай-ка ты меня! — уговаривала ее Акулина. —
Все равно тебе
не миновать замуж за него выходить, так вот что ты сделай: сходи ужо к нему, да и поговори с ним ладком. Каковы у него старики, хорошо
ли живут, простят
ли тебя, нет
ли в доме снох, зятевей. Да и к нему самому подластись. Он только ростом невелик, а мальчишечка — ничего.
Произнося свои угрозы, матушка была, однако ж, в недоумении. Племянник
ли Федос или беглый солдат — в сущности, ей было
все равно; но если он вправду племянник, то как же
не принять его? Прогонишь его — он, пожалуй, в канаве замерзнет; в земский суд отправить его — назад оттуда пришлют… А дело между тем разгласится, соседи будут говорить: вот Анна Павловна какова, мужнину племяннику в угле отказала.
Ах, жизнь, жизнь!
все равно как платье.
Все цело да цело, и вдруг где-нибудь лопнет. Хорошо еще, ежели лопнет по шву — зачинить легко; а ежели по целому месту — пиши пропало! Как ни чини, ни заштопывай, а оно
все дальше да дальше врозь ползет. И заплатки порядочной поставить нельзя: нитка
не держит. Господи, да неужто уж Бог так немилостив, во второй раз такое же испытанье пошлет! Он
ли не старается! он
ли не выбивается из сил!
Кум,
не выразив на лице своем ни малейшего движения досады, как человек, которому решительно
все равно, сидеть
ли дома или тащиться из дому, обсмотрелся, почесал палочкой батога свои плечи, и два кума отправились в дорогу.
— Э, вздор!.. Никто и ничего
не узнает. Да ты в первый раз, что
ли, в Кунару едешь? Вот чудак. Уж хуже, брат, того, что про тебя говорят,
все равно не скажут. Ты думаешь, что никто
не знает, как тебя дома-то золотят?
Весь город знает… Ну, да
все это пустяки.
Когда Микрюков отправился в свою половину, где спали его жена и дети, я вышел на улицу. Была очень тихая, звездная ночь. Стучал сторож, где-то вблизи журчал ручей. Я долго стоял и смотрел то на небо, то на избы, и мне казалось каким-то чудом, что я нахожусь за десять тысяч верст от дому, где-то в Палеве, в этом конце света, где
не помнят дней недели, да и едва
ли нужно помнить, так как здесь решительно
всё равно — среда сегодня или четверг…
Никто больше
не последовал за эксцентричною дамой; но, сходя вниз, она даже и
не оглянулась назад, как будто ей решительно
всё равно было, следуют
ли за ней или нет.
— Что вы пришли выпытать, в этом и сомнения нет, — засмеялся наконец и князь, — и даже, может быть, вы решили меня немножко и обмануть. Но ведь что ж, я вас
не боюсь; притом же мне теперь как-то
всё равно, поверите
ли? И… и… и так как я прежде
всего убежден, что вы человек все-таки превосходный, то ведь мы, пожалуй, и в самом деле кончим тем, что дружески сойдемся. Вы мне очень понравились, Евгений Павлыч, вы… очень, очень порядочный, по-моему, человек!
— Ну, как вам сказать: нет, это
не все равно! А лучше,
не поручите
ли вы этого дела мне? Поверьте, это будет гораздо лучше.
Ей было
все равно, благоденствует
ли этот мир или изнывает в безысходных страданиях: ей и в голову
не приходило когда-нибудь помогать этим страданиям.
— А знаете что? — вдруг воскликнул весело Горизонт. — Мне
все равно: я человек закабаленный. Я, как говорили в старину, сжег свои корабли… сжег
все, чему поклонялся. Я уже давно искал случая, чтобы сбыть кому-нибудь эти карточки. За ценой я
не особенно гонюсь. Я возьму только половину того, что они мне самому стоили.
Не желаете
ли приобрести, господин офицер?