Неточные совпадения
— Нет, нездоровится, — сказал Обломов, морщась и прикрываясь одеялом, — сырости боюсь, теперь еще не высохло. А вот вы бы сегодня обедать
пришли: мы бы поговорили… У меня два
несчастья…
— Этого, барин, тоже никак нельзя сказать: не растолкуешь. Да и забывается оно потом.
Придет, словно как тучка прольется, свежо так, хорошо станет, а что такое было — не поймешь! Только думается мне: будь около меня люди — ничего бы этого не было и ничего бы я не чувствовала, окромя своего
несчастья.
Наступила зима и прекратила их свидания; но переписка сделалась тем живее. Владимир Николаевич в каждом письме умолял ее предаться ему, венчаться тайно, скрываться несколько времени, броситься потом к ногам родителей, которые, конечно, будут тронуты, наконец, героическим постоянством и
несчастием любовников и скажут им непременно: «Дети!
придите в наши объятия».
А между тем я тогда едва начинал
приходить в себя, оправляться после ряда страшных событий,
несчастий, ошибок.
…А между тем я тогда едва начинал
приходить в себя, оправляться после ряда страшных событий,
несчастий, ошибок. История последних годов моей жизни представлялась мне яснее и яснее, и я с ужасом видел, что ни один человек, кроме меня, не знает ее и что с моей смертью умрет истина.
Он познакомил нас с нею. В этой семье все носило следы царского посещения; она вчера
пришла из Сибири, она была разорена, замучена и вместе с тем полна того величия, которое кладет
несчастие не на каждого страдальца, а на чело тех, которые умели вынести.
— Это
приходило само
несчастие, — проговорил Стабровский, глядя на дверь. — А знаете, Устенька, она была дивно хороша вот сейчас, здесь, хороша своим женским героизмом.
Можно себе представить удивление Никитича, когда после двенадцати часов ночи он увидал проходившего мимо его корпуса Петра Елисеича. Он даже протер себе глаза: уж не блазнит ли, грешным делом? Нет, он, Петр Елисеич… Утром рано он
приходил на фабрику каждый день, а ночью не любил ходить, кроме редких случаев, как пожар или другое какое-нибудь
несчастие. Петр Елисеич обошел все корпуса, осмотрел все работы и завернул под домну к Никитичу.
Тетушки сами пошли узнать подробности этого
несчастия и
прислать к нам кого-нибудь.
Неужели в то время я мог бы думать, что останусь жив после всех
несчастий, постигших меня, и что
придет время, когда я спокойно буду вспоминать о них?..
Тот прямо ему кидается на шею: «Ах, друг сердечный, как ладно и хорошо, что ты
пришел ко мне, я в великом
несчастье!» — «Что такое?» — спрашивает священник.
Я рад, что ты
пришел, и потому хочу громко сказать при тебе же, так, чтоб и другиеслышали, что весь этот вздор, все эти слезы, вздохи,
несчастья мне наконец надоели.
— Он вот очень хорошо знает, — продолжала она, указав на Калиновича и обращаясь более к Белавину, — знает, какой у меня ужасный отрицательный взгляд был на божий мир; но когда именно
пришло для меня время такого
несчастия, такого падения в общественном мнении, что каждый, кажется, мог бросить в меня безнаказанно камень, однако никто, даже из людей, которых я, может быть, сама оскорбляла, — никто не дал мне даже почувствовать этого каким-нибудь двусмысленным взглядом, — тогда я поняла, что в каждом человеке есть искра божья, искра любви, и перестала не любить и презирать людей.
Все тяжелые, мучительные для самолюбия минуты в жизни одна за другой
приходили мне в голову; я старался обвинить кого-нибудь в своем
несчастии: думал, что кто-нибудь все это сделал нарочно, придумывал против себя целую интригу, роптал на профессоров, на товарищей, на Володю, на Дмитрия, на папа, за то, что он меня отдал в университет; роптал на провидение, за то, что оно допустило меня дожить до такого позора.
Я бы сейчас заметил это, ничего бы не сказал,
пришел бы к Дмитрию и сказал бы: „Напрасно, мой друг, мы стали бы скрываться друг от друга: ты знаешь, что любовь к твоей сестре кончится только с моей жизнию; но я все знаю, ты лишил меня лучшей надежды, ты сделал меня несчастным; но знаешь, как Николай Иртеньев отплачивает за
несчастие всей своей жизни?
Ну-с, а теперь… теперь, когда эти дураки… ну, когда это вышло наружу и уже у вас в руках и от вас, я вижу, не укроется — потому что вы человек с глазами и вас вперед не распознаешь, а эти глупцы между тем продолжают, я… я… ну да, я, одним словом,
пришел вас просить спасти одного человека, одного тоже глупца, пожалуй сумасшедшего, во имя его молодости,
несчастий, во имя вашей гуманности…
Но к нему и тут
пришла на помощь его рассудительность: во-первых, рассчитывал он, Катрин никак не умрет от любви, потому что наследовала от него крепкую и здоровую натуру, способную не только вынести какую-нибудь глупую и неудавшуюся страсть, но что-нибудь и посильнее; потом, если бы даже и постигнуло его, как отца, такое
несчастие, то, без сомнения, очень тяжело не иметь близких наследников, но что ж прикажете в этом случае делать?
Егор Егорыч, не меньше своих собратий сознавая свой проступок, до того вознегодовал на племянника, что, вычеркнув его собственноручно из списка учеников ложи, лет пять после того не пускал к себе на глаза; но когда Ченцов увез из монастыря молодую монахиню, на которой он обвенчался было и которая, однако, вскоре его бросила и убежала с другим офицером, вызвал сего последнего на дуэль и, быв за то исключен из службы,
прислал обо всех этих своих
несчастиях дяде письмо, полное отчаяния и раскаяния, в котором просил позволения приехать, — Марфин не выдержал характера и разрешил ему это.
Ничего подобного, такого, чем обернулось все это
несчастье, мне не
пришло даже в голову.
— Скажите-ка, père Joseph, лучше что-нибудь о себе, как вы провели эти годы? Моя жизнь не удалась, побоку ее. Я точно герой наших народных сказок, которые я, бывало, переводил вам, ходил по всем распутьям и кричал: «Есть ли в поле жив человек?» Но жив человек не откликался… мое
несчастье!.. А один в поле не ратник… Я и ушел с поля и
пришел к вам в гости.
Безотрадно и скучно подрастала маленькая графиня; по
несчастию, она не принадлежала к тем натурам, которые развиваются от внешнего гнета; начав
приходить в сознание, она нашла в себе два сильные чувства: непреодолимое желание внешних удовольствий и сильную ненависть к образу жизни тетки.
— Да как вам доложить: торгую понемножку. Нельзя: время такое
пришло, что одним нынче духовенству ничем заниматься нельзя. Нас ведь, дьяконов-то, слыхали?.. нас скоро уничтожат. У нас тут по соседству поливановский дьякон на шасе постоялый двор снял, — чудесно ему идет, а у меня капиталу нет: пока кой-чем берусь, а впереди никто как Бог. В прошлом году до сорока штук овец было продал, да вот Бог этим
несчастьем посетил.
Но, к
несчастью, к обеду
пришел другой тайный советник, и для дорогого гостя подали к закуске грибков.
И в счастии и в
несчастии мы всегда предваряем события. Да и воображение у нас какое-то испорченное: всегда провидит беду, а не благополучие. Еще и не пахло крестьянской волей, а мы уж кричали: эмансипация! Еще все по горло сыты были, а мы уж на всех перекрестках голосили: голод! голод! Ну, и докричались. И эмансипация и голод действительно
пришли. Что ж, легче, что ли, от этого вам, милая тетенька, стало?
Однако шли года, никакое
несчастие не
приходило: дедушка служил очень удачно, детей у них было немного: один сын и дочь, княжна Настасья Львовна.
Если это
несчастие, то зачем же оно
приходит так рано и неожиданно.
С первого шага за порог чувствовалось, что сюда
пришло в гости ужасное
несчастье.
— Ну, к
несчастью, не всякий человек умеет не охлаждаться. Вы виноваты в другом: в вашем недостойном вчерашнем подозрении; но не будем лучше говорить об этом. Я
пришла не за тем, чтобы вынесть от вас в моем сердце вражду, а я тоже человек и… не трогайте этого лучше.
Но она не ждала ответа и
прислала депешу, что уже выехала. А ему между тем становилось все хуже. Телеграммами мы менялись два раза в день (она, к
несчастию, заболела в дороге). В первый день Рождества, к вечеру, ему сделалось очень худо, так что он потребовал к себе священника и в десять часов вечера причастился. На другой день я
пришла к нему; он был очень слаб и еле узнал меня.
В этом роде и началась у нас могущественная игра природы, которой вряд ли быть бы выигранною, если бы на помощь государству не
пришел острый гений Семена Мамашкина. Задумано это было очень серьезно и, по
несчастию, начало практиковаться как раз в той маленькой отдельной части, которою я тогда командовал, имея в своем ведении трех жидовинов.
К
несчастию, мысли не
приходили мне в голову — и в целые 2 дня надумал я только следующее замечание...
— Она у меня любит книги читать, — задумчиво сказал лесник. — Дух этот новый и её касается. Я смеюсь ей — кто тебя, Еленка, учёную-то замуж возьмёт? А она, глупая, сердится! На днях здесь Ольга Давыдовна была, — знаешь, сухопаренькая учительница из Малинок? — так говорит:
пришло, дескать, время русскому народу перехода через чёрное море
несчастья своего в землю светлую, обетованную — да-а!
Но вот его чувство обращается на чистое, нежное существо, которое скоро делается ему всего дороже в жизни, на Вареньку: он уже предается сожалению о ее
несчастиях, находит их незаслуженными, заглядывает в кареты и видит, что там барыни сидят все гораздо хуже Вареньки; ему уже
приходят в голову мысли о несправедливости судьбы, ему становится как-то враждебным весь этот люд, разъезжающий в каретах и перепархивающий из одного великолепного магазина в другой, словом — скрытая боль, накипевшая в груди, подымается наружу и дает себя чувствовать.
Платонов. Разумеется. Не оскорбляй, Войницев! Я
пришел сюда не за тем, чтобы меня оскорбляли! Не дает тебе права твое
несчастье топтать меня в грязь! Я человек, и обходись же со мной по-человечески. Несчастлив ты, но ничего ты не стоишь со своим
несчастьем в сравнении с теми страданиями, которые вынес я после твоего ухода! Была страшная ночь, Войницев, после того, как ты ушел! Клянусь вам, филантропы, что ваше
несчастье не стоит и тени моих мук!
— Ну и везет вам сегодня, — мрачно сказал брат Евпраксии Васильевны, сильнее всего боявшийся слишком большого счастья, за которым идет такое же большое горе. Евпраксии Васильевне было приятно, что наконец-то к Николаю Дмитриевичу
пришли хорошие карты, и она на слова брата три раза сплюнула в сторону, чтобы предупредить
несчастье.
— То, что я видел сейчас, хуже всякой простуды… Глаза эти, бледность… а! К неудавшейся любви, к неудавшейся попытке насолить вам прибавилось еще неудавшееся самоубийство… Большее
несчастье и вообразить себе трудно!.. Дорогой мой, если у вас есть хотя капля сострадания, если… если бы вы ее увидели… ну, отчего бы вам не
прийти к ней? Вы любили ее! Если уже не любите, то отчего бы и не пожертвовать ей своей свободой? Жизнь человеческая дорога, и за нее можно отдать… всё! Спасите жизнь!
Исследовав в подробности дело и допросив капитана, офицеров и команду клипера, комиссия единогласно
пришла к заключению, что командир клипера нисколько не виноват в постигшем его
несчастье и не мог его предотвратить и что им были приняты все необходимые меры для спасения вверенного ему судна и людей.
Что касается до его умственной стороны, то хотя сумасшествие Висленева засвидетельствовано самым неопровержимым образом формальными актами, — но все люди, близко знавшие этого героя, находят, что он теперь точно таков же, каков был во всю свою жизнь, из чего многим и
приходит на мысль делать вывод, что главнейшее
несчастие Жозефа заключается в несвоевременности освидетельствования его рассудка.
Когда погорелец
приходит к мужику, мужик сажает его за стол, кормит обедом и дает копейку, — погорелец знает, что он — товарищ, потерпевший
несчастие.
Тогда, в те зимы 1866–1870 годов, я с ней не был знаком, знал, что она не из театральных сфер, в консерватории не училась, а
пришла из жизни. Она была замужняя дама из хорошей буржуазии, не парижанка, и мне кто-то сообщил, что она имела
несчастье выйти за человека, который оказался потом бывшим уголовным преступником, отсидевшим свой тюремный срок.
— Ты, Памфалон, не знаешь всех моих ужасных
несчастий! Я не смеюсь: я
пришла продать себя не для шутки. Муж мой и дети!.. Муж мой и дети мои все в неволе. Мое горе ужасно!
Став в самой середине, она громко и внятно сказала, что
пришла узнать, кто обидел ее любимый народ, кто виновник его
несчастий и чем она может ему помочь. Тогда из толпы вышли седые старики и поведали королеве все горести и печали народа.
Известие было, к
несчастью, верно. Митрополит Амвросий, услыхав звон в набат и видя бунт, сел в карету своего племянника, тоже жившего в Чудовом монастыре, и велел ехать к сенатору Собакину. Тот от страха его не принял. Тогда владыко поехал в Донской монастырь, откуда послал к Еропкину просить, чтобы он дал ему пропускной билет за город. Вместо билета Петр Дмитриевич
прислал ему для охраны его особы одного офицера конной гвардии.
Яков Потапович сидел над латинской книгой, но ему не читалось. Появление этих «новых людей» в княжеском доме, казалось ему, должно быть непременно началом какого-нибудь
несчастия. Он гнал от себя эти мысли, а они упорнее и упорнее лезли ему в голову. Сон, виденный им месяц тому назад,
приходил ему почему-то на память.
Более года прошло этого ничем невозмутимого, спокойного, как гладкая в хорошую погоду поверхность озера, счастья. Что может быть иначе, что такой образ жизни не в порядке вещей, им не
приходило и в голову, а между тем
несчастье подстерегало их.
«О, я отдам все, отдам и триста тысяч этой „обаятельной“ акуле, этому дьяволу в изящном образе женщины, лишь бы кончить роковые счеты с прошлым, вздохнуть свободно. От шестовских капиталов, таким образом, у меня не останется почти ничего, но и пусть — они приносили мне
несчастье. Буду работать, на мой век хватит! Aprez nous le déluge!» —
пришла ему на память любимая фраза покойной Зинаиды Павловны.
Но, к его
несчастию, он
пришел в Гаагу в воскресенье, когда все магазины и ссудные кассы были заперты и достать денег было невозможно.
— Ко мне
пришли. Бабья благотворительность — это для них только пустое времяпрепровождение, с жиру они бесятся, делать им нечего, вот они и благотворят. А различать
несчастья не бабье дело, так как для бабы, кто больше да громче канючит, вот и самый несчастный. Так-то!
Поверьте мне, дорогая; мне не понадобилось годов, чтобы узнать вас, — в одно мгновенье я и вас узнал, узнал и то, что вы
пришли слишком поздно, что это
несчастье.
— Я полюбил вас с первого взгляда… — нашептывал ей граф Петр Васильевич. — И это вечное, вечное молчание! Вечная невозможность высказаться! Ну, хоть сегодня, Оля, когда я понял свое
несчастье и весь свой позор, сжалься, позволь мне
прийти в отведенную тебе комнату по окончании бала и отвести с тобою душу. Нам тогда никто не помешает.