Неточные совпадения
Он продолжал любоваться всей этой знакомой картиной, переходя глазами с
предмета на
предмет, и вдруг остановил их неподвижно на
неожиданном явлении.
Он был говорлив, беспокоен, заговаривал со всеми встречавшимися с ним с жаром, и как будто так и набрасываясь на человека, но всё о
предметах до того разнообразных и
неожиданных, что никак нельзя было добиться, что, в сущности, его так теперь беспокоит.
Теперь Ромашов один. Плавно и упруго, едва касаясь ногами земли, приближается он к заветной черте. Голова его дерзко закинута назад и гордым вызовом обращена влево. Во всем теле у него такое ощущение легкости и свободы, точно он получил
неожиданную способность летать. И, сознавая себя
предметом общего восхищения, прекрасным центром всего мира, он говорит сам себе в каком-то радужном, восторженном сне...
Все
предметы, около которых обыкновенно вертится разговор в начале знакомства, истощились. Граф начал шутить. Он шутил умно: в его шутках — ни малейшей принужденности, ни претензии на остроумие, а так что-то занимательное, какая-то особенная способность забавно рассказать даже не анекдот, а просто новость, случай, или одним
неожиданным словом серьезную вещь превратить в смешную.
История дикаря отступала все далее и далее на четвертую, пятую, шестую страницы, а на первых, за отсутствием других
предметов сенсации, красовались через несколько дней портреты мисс Лиззи и мистера Фрэда, двух еще совсем молодых особ, которые, обвенчавшись самовольно в Балтиморе, устроили своим родителям, известным миллионерам города Нью-Йорка, «
неожиданный сюрприз».
Андрей Ильич задрожал и чуть-чуть не полетел в кочегарную яму. Его поразило, почти потрясло это
неожиданное соответствие шутливого восклицания доктора с его собственными мыслями. Даже и овладев собою, он долго не мог отделаться от странности такого совпадения. Его всегда интересовали и казались ему загадочными те случаи, когда, задумавшись о каком-нибудь
предмете или читая о чем-нибудь в книге, он тотчас же слышал рядом с собою разговор о том же самом.
Мне рассказывала одна моя знакомая: до семнадцати лет она безвыездно жила в городе, животных, как все горожане, видела мало и знала еще меньше. Когда она в первый раз стала читать Толстого и через него почувствовала животных, ее охватил непередаваемый, странный, почти мистический ужас. Этот ужас она сравнивает с ощущением человека, который бы увидел, что все неодушевленные
предметы вокруг него вдруг зашевелились, зашептались и зажили
неожиданною, тайною жизнью.
Время летело. Трагическая смерть княжны Людмилы Васильевны Полторацкой, смерть
неожиданная и необычайная по своей романической обстановке, хотя и очень долгое время служила
предметом толков и пересудов не только великосветских гостиных, но и всего Петербурга, но, как все на этом свете, поддалась всепоглощающему времени и была забыта.