Неточные совпадения
«Из царства мелких
необходимостей в царство
свободы», — мысленно усмехнулся он и вспомнил, что вовсе не напрягал воли для такого прыжка.
«Мы — искренние демократы, это доказано нашей долголетней, неутомимой борьбой против абсолютизма, доказано культурной работой нашей. Мы — против замаскированной проповеди анархии, против безумия «прыжков из царства
необходимости в царство
свободы», мы — за культурную эволюцию! И как можно, не впадая в непримиримое противоречие, отрицать
свободу воли и в то же время учить темных людей — прыгайте!»
«”И дым отечества нам сладок и приятен”. Отечество пахнет скверно. Слишком часто и много крови проливается в нем. “Безумство храбрых”… Попытка выскочить “из царства
необходимости в царство
свободы”… Что обещает социализм человеку моего типа? То же самое одиночество, и, вероятно, еще более резко ощутимое “в пустыне — увы! — не безлюдной”… Разумеется, я не доживу до “царства
свободы”… Жить для того, чтоб умереть, — это плохо придумано».
— Позвольте, я не согласен! — заявил о себе человек в сером костюме и в очках на татарском лице. — Прыжок из царства
необходимости в царство
свободы должен быть сделан, иначе — Ваал пожрет нас. Мы должны переродиться из подневольных людей в свободных работников…
— Ну, да! А — что же? А чем иным, как не идеализмом очеловечите вы зоологические инстинкты? Вот вы углубляетесь в экономику, отвергаете
необходимость политической борьбы, и народ не пойдет за вами, за вульгарным вашим материализмом, потому что он чувствует ценность политической
свободы и потому что он хочет иметь своих вождей, родных ему и по плоти и по духу, а вы — чужие!
Цели жизни не могут быть подчинены средствам жизни,
свобода не может быть подчинена
необходимости, царство Духа не может быть подчинено царству Кесаря.
Бог есть
свобода, а не
необходимость, не власть над человеком и миром, не верховная причинность, действующая в мире.
Это есть главная трагедия истории, трагедия
свободы и
необходимости, человеческой судьбы и исторической судьбы.
Помня связь марксизма с гегелианством, можно сказать, что это познание истины дает
свободу, как признание
необходимости.
Противоречие марксизма в том, что царство
свободы, на которое направлены все упования, будет неотвратимым результатом
необходимости.
В истории происходит борьба
свободы и
необходимости, а Бог может быть только в
свободе.
Поэтому основная тема — дух и природа,
свобода и
необходимость.
Вопрос ставится о двух состояниях мира, которые соответствуют двум разным структурам и направлениям сознания, прежде всего дуализма
свободы и
необходимости, внутренней соединенности и вражды, смысла и бессмыслицы.
Обнаруживается несостоятельность таких рациональных утопий, как вечный мир в этом злом природном мире, как безгосударственная анархическая
свобода в этом мире
необходимости, как всемирное социальное братство и равенство в этом мире раздора и вражды.
Если под революцией понимать совершаемые в известный исторический день насилия, убийства, кровопролития, если понимать под ней отмену всех
свобод, концентрационные лагеря и пр., то желать революции нельзя и нельзя ждать от нее явления нового человека, можно только при известных условиях видеть в ней роковую
необходимость и желать ее смягчения.
Он дитя жестокой
необходимости, а не
свободы.
На
свободе, без крайней
необходимости, мы были в этом отношении очень беспечны.
Понятно, что нормально должно быть так, ибо дух есть
свобода, материя же есть
необходимость.
Поэтому в истории мира и человека могут действовать иррациональные силы, темная
свобода, порождающая
необходимость и насилие.
Трагизм ситуации человека заключается в том, что он принужден жить в природном и объективированном порядке, т. е. доля действия на него
необходимости больше доли действия в нем
свободы.
Марксизм понимает
свободу, как осознанную
необходимость.
Религиозным является и учение о скачке из царства
необходимости в царство
свободы.
Оно состоит в том, что человек есть существо, принадлежащее к двум мирам и не вмещающееся в этом природном мире
необходимости, трансцендирующее себя, как существо эмпирически данное, обнаруживающее
свободу, из этого мира не выводимую.
Позитивизм и материализм отрицают ответственность,
свободу, творческую волю, отрицают человека и строят безвольную теорию социальной среды и власти
необходимости, могущества внешних обстоятельств.
Скачок из царства
необходимости в царство
свободы, о котором говорили Маркс и Энгельс, есть мессианский скачок.
Третий исход, единственно желанный, обращен к человеческой
свободе, он не может быть результатом фатальной
необходимости.
Творческий акт для меня всегда был трансцендированием, выходом за границу имманентной действительности, прорывом
свободы через
необходимость.
Род есть порядок
необходимости, а не
свободы.
Если нет Бога, то есть если нет высшей сферы
свободы, вечной и подлинной жизни, нет избавления от
необходимости мира, то нельзя дорожить миром и тленной жизнью в нем.
Я окончательно пришел к осознанию той истины, что дух есть
свобода и революция, материя же есть
необходимость и реакция, и она сообщает реакционный характер самим революциям.
Но «эмпирическая действительность» есть
необходимость, ограничение и утеря
свободы.
Бог действует в порядке
свободы, а не в порядке объективированной
необходимости.
То, что называется «развитием», представлялось мне охлаждением, оно стояло уже под знаком
необходимости, а не
свободы.
Но это дело
свободы, а не
необходимости.
Моральный элемент связан с
свободой, магический элемент связан с
необходимостью и закованностью.
Метафизическое же развитие германского идеализма после Канта у Фихте, Шеллинга, Гегеля при всем обнаружившемся тут гении шло в ложном направлении, в направлении монизма, устранении вещи в себе, окончательной замене трансцендентности Божества становящимся в мировом процессе Божеством, эволюцией, утере
свободы, в
необходимости торжествующего мирового Логоса.
Не
свобода есть создание
необходимости (Гегель), а
необходимость есть создание
свободы, известного направления
свободы.
Между мной и Розановым и Мережковским была бездна, потому что для меня основной проблемой была проблема
свободы и личности, то есть проблема духа, а не «плоти», которая находится во власти
необходимости.
В этой объективации
свобода исчезает в
необходимости.
Бог царствует в царстве
свободы, а не в царстве
необходимости, в духе, а не в детерминированной природе.
Оккультизм есть сфера магии по преимуществу, то есть
необходимости, а не
свободы.
Свобода совсем не есть познанная
необходимость, как хочет Гегель и за ним марксизм,
свобода уж скорее есть нежелание знать
необходимость.
Принципиально, духовно обоснованный анархизм соединим с признанием функционального значения государства, с
необходимостью государственных функций, но не соединим с верховенством государства, с его абсолютизацией, с его посягательством на духовную
свободу человека, с его волей к могуществу.
Я утверждаю дуализм мира феноменального, который есть мир объективации и
необходимости, и мира нуменального, который есть мир подлинной жизни и
свободы.
Он видит противоборство двух начал в истории:
свободы и
необходимости, духовности и вещественности.
Россия, Россия, изнемогающая от деспотизма николаевского режима, должна поведать Западу тайну
свободы, она свободна от греха рационализма, заковывающего в
необходимость.
И христианская история есть вместе с тем вечный соблазн проникновения и внедрения порядка законнической
необходимости в порядок благодатной
свободы, соблазн смешения.
Церковная жизнь есть жизнь в порядке
свободы и благодати, лишь мирская жизнь есть жизнь в порядке
необходимости и закона.
Философия должна быть свободной, она и будет свободной, когда будет церковной, так как только в Церкви —
свобода, освобождение от рабства и
необходимости.
Но если сама
необходимость есть продукт
свободы, если причинность есть творческая активность, если
свобода есть субстанциональная мощь, то возражения против чудесного падают.