Неточные совпадения
Но когда подвели его к последним смертным мукам, — казалось, как будто стала подаваться его сила. И повел он очами вокруг себя: боже, всё
неведомые, всё чужие лица! Хоть бы кто-нибудь из близких присутствовал при его смерти! Он не хотел бы слышать рыданий и сокрушения слабой матери или безумных воплей супруги, исторгающей волосы и биющей себя в белые груди; хотел бы он теперь увидеть твердого мужа, который бы разумным словом освежил его и утешил при кончине. И
упал он силою и воскликнул в душевной немощи...
Он горячо благодарил судьбу, если в этой
неведомой области удавалось ему заблаговременно различить нарумяненную ложь от бледной истины; уже не сетовал, когда от искусно прикрытого цветами обмана он оступался, а не
падал, если только лихорадочно и усиленно билось сердце, и рад-радехонек был, если не обливалось оно кровью, если не выступал холодный пот на лбу и потом не ложилась надолго длинная тень на его жизнь.
Главным доказательством служили те пироги, которые из писарской кухни
попадали неведомыми никому путями в волостную сторожку.
Луна плыла среди небес
Без блеска, без лучей,
Налево был угрюмый лес,
Направо — Енисей.
Темно! Навстречу ни души,
Ямщик на козлах
спал,
Голодный волк в лесной глуши
Пронзительно стонал,
Да ветер бился и ревел,
Играя на реке,
Да инородец где-то пел
На странном языке.
Суровым пафосом звучал
Неведомый язык
И пуще сердце надрывал,
Как в бурю чайки крик…
Я знаю: мой долг перед вами,
неведомые друзья, рассказать подробнее об этом странном и неожиданном мире, открывшемся мне вчера. Но пока я не в состоянии вернуться к этому. Все новое и новое, какой-то ливень событий, и меня не хватает, чтобы собрать все: я подставляю полы, пригоршни — и все-таки целые ведра проливаются мимо, а на эти страницы
попадают только капли…
В нем рой желаний заменят?
Зачем вдруг сумрачным ненастьем
Падет на душу тяжкий сон,
Каким
неведомым несчастьем
Ее смутит внезапно он…
— Государь, — продолжал Малюта, — намедни послал я круг Москвы объезд, для того, государь, так ли московские люди соблюдают твой царский указ? Как вдруг
неведомый боярин с холопями
напал на объезжих людей. Многих убили до смерти, и больно изувечили моего стремянного. Он сам здесь, стоит за дверьми, жестоко избитый! Прикажешь призвать?
Пароход остановился на ночь в заливе, и никого не спускали до следующего утра. Пассажиры долго сидели на палубах, потом бо́льшая часть разошлась и заснула. Не
спали только те, кого, как и наших лозищан, пугала
неведомая доля в незнакомой стране. Дыма, впрочем, первый заснул себе на лавке. Анна долго сидела рядом с Матвеем, и порой слышался ее тихий и робкий голос. Лозинский молчал. Потом и Анна заснула, склонясь усталой головой на свой узел.
— Злое
нападает на нас ежедневно, отовсюду, доброе же приходит редко, в
неведомый нам час, с неизвестной стороны…
Я зачитался этим романом.
Неведомый Никитушка Ломов, Рахметов, который пошел в бурлаки и
спал на гвоздях, чтобы закалить себя, стал моей мечтой, моим вторым героем. Первым же героем все-таки был матрос Китаев.
Он чувствовал одно:
пал удар, и жизнь перерублена, как канат, и весь он увлечен вперед и подхвачен чем-то
неведомым и холодным.
Как большие, прозрачные, стеклянные капли, с
неведомой высоты
падали в металлическую, тихо звенящую чашу часы и минуты.
— Боюсь; с первого раза, когда он посватал дочь, — испугалась. Вдруг, как будто из тучи
упал никому
неведомый и в родню полез. Разве эдак-то бывает? Помню, говорит он, а я гляжу в наглые глазищи его и на все слова дакаю, со всем соглашаюсь, словно он меня за горло взял.
Само собою разумеется, что колдун может произвести и противное тому действие, то есть пули и дробь станут непременно
попадать в цель и наносить смертельные раны; рыба, зверь и птица повлекутся
неведомою силою в сети и снасти и, попавшись, никак не освободятся.
Не сробела одна юная боярыня Плодомасова; она бросилась в объятия этих женщин и,
упав на грудь одной из них, залила ее своими неудержимыми теперь слезами. Плодомасов робко взвел взоры и увидал странную группу: две
неведомые гостьи обнимали жену его и пятились с нею задом к дверям, держа над ее грудью блестящие ножи. Это было непостижимо.
Это население юрты, в которой две или три семьи сошлись на долгую холодную зиму, предупреждало
неведомого путника, едущего мимо по темной дороге, о том, что они не
спят и готовы к защите.
Тут голос его опять пресекся от волнения. Она все крепче, все теплее, горячее прижималась к нему. Он привстал с места и, уже не сдерживая себя более, разбитый, обессиленный восторгом,
упал на колени. Рыдания судорожно, с болью прорвались, наконец, из груди его, и пробившийся прямо из сердца голос задрожал, как струна, от всей полноты
неведомого восторга и блаженства.
Порой мелькали мгновения невыносимого, уничтожающего счастья, когда жизненность судорожно усиливается во всем составе человеческом, яснеет прошедшее, звучит торжеством, весельем настоящий светлый миг и снится наяву
неведомое грядущее; когда невыразимая надежда
падает живительной росой на душу; когда хочешь вскрикнуть от восторга; когда чувствуешь, что немощна плоть пред таким гнетом впечатлений, что разрывается вся нить бытия, и когда вместе с тем поздравляешь всю жизнь свою с обновлением и воскресением.
Он стал уставать от наплыва новых впечатлений, доселе ему
неведомых, как больной, который радостно встал в первый раз с болезненного одра своего и
упал, изнеможенный светом, блеском, вихрем жизни, шумом и пестротою пролетавшей мимо него толпы, отуманенный, закруженный движением.
Когда шалунья навзничь на кровать,
Шутя, смеясь, роскошно
упадала,
Не спорю, мудрено ее понять, —
Она сама себя не понимала, —
Ей было трудно сердцу приказать,
Как баловню ребенку. Надо было
Кому-нибудь с
неведомою силой
Явиться и приветливой душой
Его согреть… Явился ли герой,
Или вотще остался ожидаем,
Всё это мы со временем узнаем.
Подобно древнему язычнику, падавшему ниц перед
неведомыми, грандиозными явлениями природы,
падает нынешний смертный пред чудесами высшей цивилизации, которая хоть и тяжко отзывается на нем самом, но поражает его своими гигантскими размерами.
Он впервые подумал о каком-то судье и удивился, откуда его взял, и, главное, взял так, как будто это вопрос давно уже решенный. Словно он уже крепко
спал, и во сне кто-то разъяснил ему все, что нужно, про судью и убедил его; потом он проснулся, сон позабыл, объяснения позабыл, а знает только, что есть судья, вполне законный судья, облеченный огромными и грозными полномочиями. И теперь, после минутного удивления, он принял этого
неведомого судью спокойно и просто, как встречают хорошего и старого знакомого.
Будто разбудить он хотел кого-то, кто находится в
неведомой голубой дали и
спит непробудно, и не слышит, как плачет и стонет земля.
В лесах работают только по зимам. Летней порой в дикую глушь редко кто заглядывает. Не то что дорог, даже мало-мальских торных тропинок там вовсе почти нет; зато много мест непроходимых… Гниющего валежника пропасть, да кроме того, то и дело попадаются обширные глубокие болота, а местами трясины с окнами, вадьями и чарусами… Это страшные, погибельные места для небывалого человека. Кто от роду впервой
попал в
неведомые лесные дебри — берегись — гляди в оба!..
В то же время последовало открытие нового рода
неведомой дотоле болезни, которая названа специалистами «гражданскою скорбью»; засим, одним из цивических скорбных поэтов была открыта «долина, в которой
спят слезы гражданина».
И Лиза засела между четырьмя стенами. Она не позволяла себе выходить ни на двор, ни на террасу. Ей можно было видеть небо только из-за оконной занавески… К ее несчастью, папаша Ивана Петровича всё время был под открытым небом и
спал даже на террасе. Обыкновенно отец Петр, маленький попик, в коричневой рясе и в цилиндре с поднятыми краями, медленно разгуливал вокруг дач и с любопытством поглядывал сквозь свои дедовские очки на «
неведомые земли».
Из-за этой глухой ненависти он бросил нераспечатанными те два письма, которые каким-то
неведомым для него путем
попали снова в руки писавшей их.
Что делалось в это время с Лизой? Какое счастье внезапно
упало на нее с неба? Она сама не могла отдать себе отчета в том, что, как с нею случилось. Голова ее кружилась, горела… Она чувствовала, что несется на огненных крыльях в край
неведомый, таинственный и не в силах спуститься на землю, образумиться…
Кабы была жива родимая матушка, побежала бы она к ней, как бывало, прижала бы к ее груди свое зардевшееся личико, передала бы ей, что томит ее что-то
неведомое, не весть что под сердце подкатывается, невесть какие мысли в голове ходуном ходят,
спать ей не дают, младешеньке.