Неточные совпадения
Любовь Андреевна(глядит в окно на сад). О, мое детство, чистота моя! В этой детской я спала, глядела отсюда на сад, счастье просыпалось вместе со мною каждое утро, и тогда он был точно таким, ничто не изменилось. (Смеется от
радости.) Весь, весь белый! О сад мой! После темной ненастной осени и холодной зимы опять ты молод, полон счастья, ангелы
небесные не покинули тебя… Если бы снять с груди и с плеч моих тяжелый камень, если бы я могла забыть мое прошлое!
Не вдруг увянет наша младость,
Не вдруг восторги бросят нас,
И неожиданную
радостьЕще обнимем мы не раз;
Но вы, живые впечатленья,
Первоначальная любовь,
Небесный пламень упоенья,
Не прилетаете вы вновь.
Наталья Сергевна встретила сына и с улыбкой намекнула о его ночной прогулке; что за
радость этой доброй женщине; теперь муж ее верно не решится погрешить против сына и жены в одно время; — «впрочем, — думала она, — молодым людям простительно шалить; а как седому старику таким вещам придти в голову, — знает царь
небесный!..»
— Анисим и ты, деточка, любите друг дружку, живите по-божески, деточки, и царица
небесная вас не оставит. — Он припал к плечу старика и всхлипнул. — Григорий Петров, восплачем, восплачем от
радости! — проговорил он тонким голоском и тотчас же вдруг захохотал и продолжал громко, басом: — Хо-хо-хо! И эта хороша у тебя невестка! Всё, значит, в ней на место, всё гладенько, не громыхнет, вся механизма в исправности, винтов много.
До сего времени, просыпаясь вместе с птичками, ты вместе с ними веселилась утром, и чистая, радостная душа светилась в глазах твоих, подобно как солнце светится в каплях росы
небесной; но теперь ты задумчива, и общая
радость природы чужда твоему сердцу.
Василий Петрович был спокойно-светел, Варвара Михайловна беспокойно-радостна, Наташа находилась под обаянием мысли, что маменька счастлива, и такая кроткая
радость исполненного долга, любви и благодарности прибавила какое-то высокое,
небесное выражение ее прекрасным глазам.
Когда же мы поймали на лету
Крылатый миг
небесных упоений
И к
радостям на ложе наслаждений
Стыдливую склонили красоту,
Когда любви забыли мы страданье
И нечего нам более желать, —
Чтоб оживить о ней воспоминанье,
С наперсником мы любим поболтать.
Тогда будет на небесах великая
радость, Отец
Небесный ведь не столько радуется о девяноста девяти овцах, мирно пасущихся на спасительной его пажити, как об одной заблудившей и к нему возвратившейся.
И через час Пахом на рыженькой кобылке ехал уж возвещать Божьим людям
радость великую — собирались бы они в Луповицы в сионскую горницу, собирались бы со страхом и трепетом поработать в тайне Господу, узреть свет правды его, приять духа
небесного, исповедать веру истинную, проникнуть в тайну сокровенную, поклониться духом Господу и воспеть духу и агнцу песню новую.
Будешь свободная все делать, будешь блаженна и здесь, на земле, будешь блаженна, как ангел
небесный, будешь райские
радости видеть, будешь сладкое ангельское пение слышать.
— Когда дух святый снидет на тебя, душа твоя и тело обратятся в ничто, — сказала Катенька. — Ни тело тогда не чувствует, ни душа. Нет ни мыслей, ни памяти, ни воли, ни добра, ни зла, ни разума, ни безумия… Ты паришь тогда в
небесных кругах, и нет слов рассказать про такое блаженство… Не испытавши, невозможно его понять… Одно слово — соединенье с Богом. В самом раю нет
радостей и наслажденья больше тех, какие чувствуешь, когда дух святый озарит твою душу.
— Милая моя… сердце мое… золотенькая… красавинькая моя… куколка! прелесть моя бесценная! До чего мы дожили! Как нас еще земля-то терпит! Ах, ты, господи! Тебя, мою
радость, накажут? Тебя, золотенькую мою Наташеньку! Ах, Создатель Господь! Ах, Владычица — Царица
Небесная! — причитала она тонким жалобным голоском и, разливаясь слезами, целовала руки и платье своего «предмета».
«Ох, братцы, такая
радость, что, если бы не потолок, то хватил бы выше звезд
небесных!» — восклицал в пылу экстатической пляски один русский хлыст.
— Успокойся, боярин, не к Мамону речь веду. Спасет ли его окаянную душу дочка твоя любимая, голубица чистая? Только свою погубит. Не ее желает он сыну, а богатства твоего. Жених мой не таков, хочет одного богатства
небесного; только с этим приданым дорога ему Анастасия свет-радость Васильевна.
— Я напротив этого не спорю. А все эксплоатация еще больше прежнего. Тогда попы говорили: «Работай, надрывайся, тебе за это будет царствие
небесное!» Ну, а в царствие-то это мало кто уж верил. А сейчас ораторы говорят: «Работай, надрывайся, будет тебе за это социализм». А что мне с твоего социализму? Я надорвусь, — много мне будет
радости, что внуки мои его дождутся?
В нем жизнью
небесной душа зажжена;
Отважность сверкнула в очах;
Он видит: краснеет, бледнеет она;
Он видит: в ней жалость и страх…
Тогда, неописанной
радостью полный,
На жизнь и погибель он кинулся в волны…
«Сегодня я полечу!» — впервые со всей чистотой восторга,
радости неомрачаемой подумал он о
небесном великом просторе, предчувствиями которого всю ночь жила его душа.