Неточные совпадения
А Лютов неестественно, всем телом, зашевелился, точно под
платьем его, по
спине и плечам, мыши пробежали. Самгину эта сценка показалась противной, и в нем снова, но еще сильнее вспыхнула злость
на Алину, растеклась
на всех в этой тесной, неряшливой, скудно освещенной двумя огоньками свеч, комнате.
В доме тянулась бесконечная анфилада обитых штофом комнат; темные тяжелые резные шкафы, с старым фарфором и серебром, как саркофаги, стояли по стенам с тяжелыми же диванами и стульями рококо, богатыми, но жесткими, без комфорта. Швейцар походил
на Нептуна; лакеи пожилые и молчаливые, женщины в темных
платьях и чепцах. Экипаж высокий, с шелковой бахромой, лошади старые, породистые, с длинными шеями и
спинами, с побелевшими от старости губами, при езде крупно кивающие головой.
Заплатина круто повернулась перед зеркалом и посмотрела
на свою особу в три четверти.
Платье сидело кошелем;
на спине оно отдувалось пузырями и ложилось вокруг ног некрасивыми тощими складками, точно под ними были палки. «Разве надеть новое
платье, которое подарили тогда Панафидины за жениха Капочке? — подумала Заплатина, но сейчас же решила: — Не стоит… Еще, пожалуй, Марья Степановна подумает, что я заискиваю перед ними!» Почтенная дама придала своей физиономии гордое и презрительное выражение.
Всё болело; голова у меня была мокрая, тело тяжелое, но не хотелось говорить об этом, — всё кругом было так странно: почти
на всех стульях комнаты сидели чужие люди: священник в лиловом, седой старичок в очках и военном
платье и еще много; все они сидели неподвижно, как деревянные, застыв в ожидании, и слушали плеск воды где-то близко. У косяка двери стоял дядя Яков, вытянувшись, спрятав руки за
спину. Дед сказал ему...
В этой гостиной, обитой темно-голубого цвета бумагой и убранной чистенько и с некоторыми претензиями, то есть с круглым столом и диваном, с бронзовыми часами под колпаком, с узеньким в простенке зеркалом и с стариннейшею небольшою люстрой со стеклышками, спускавшеюся
на бронзовой цепочке с потолка, посреди комнаты стоял сам господин Лебедев,
спиной к входившему князю, в жилете, но без верхнего
платья, по-летнему, и, бия себя в грудь, горько ораторствовал
на какую-то тему.
Я не отвечал ему; он попросил у меня табаку. Чтобы отвязаться от него (к тому же нетерпение меня мучило), я сделал несколько шагов к тому направлению, куда удалился отец; потом прошел переулочек до конца, повернул за угол и остановился.
На улице, в сорока шагах от меня, пред раскрытым окном деревянного домика,
спиной ко мне стоял мой отец; он опирался грудью
на оконницу, а в домике, до половины скрытая занавеской, сидела женщина в темном
платье и разговаривала с отцом; эта женщина была Зинаида.
Буфетчик, круглый и надутый спесью, лыс, как мяч; заложив руки за
спину, он целые дни тяжело ходит по палубе, точно боров в знойный день ищет тенистый угол. В буфете красуется его жена, дама лет за сорок, красивая, но измятая, напудренная до того, что со щек ее осыпается
на яркое
платье белая липкая пыль.
Ругаясь и плюясь, Грушина отправилась и уборную и там, при помощи горничной, расправила складки своего
платья на грудь и
спину. Возвратясь в зал, хотя и в более скромном виде, она все же усердно искала себе поклонников. Она грубо заигрывала со всеми мужчинами. Потом, когда их внимание было отвлечено в другую сторону, она отправилась в буфетную воровать сласти. Скоро вернулась она в зал, показала Володину пару персиков, нагло ухмыльнулась и сказала...
Когда я вошел к Орлову с
платьем и сапогами, он сидел
на кровати, свесив ноги
на медвежий мех. Вся его фигура выражала смущение. Меня он не замечал и моим лакейским мнением не интересовался: очевидно, был смущен и конфузился перед самим собой, перед своим «внутренним оком». Одевался, умывался и потом возился он со щетками и гребенками молча и не спеша, как будто давая себе время обдумать свое положение и сообразить, и даже по
спине его заметно было, что он смущен и недоволен собой.
Этот почет немало стеснял бедную женщину, вечно жавшуюся
на кресле или
на диване в своем малиновом гро-гро
платье и желтой французской шали с голубою башнею
на спине и каймою городов по окраине.
Светло-серое
платье было очень стянуто, низкие вырезы
на груди и
спине закрыты легким кружевом, длинный шлейф приходилось придерживать одной рукой.
Заложив за
спину руки в большом, не по росту, арестантском халате, делающем ее странно похожей
на мужчину,
на мальчика-подростка, одевшегося в чужое
платье, она шагала ровно и неутомимо.
Дамы были какие-то особенного свойства, не говоря уже о предметах их разговоров, о способе выражения, самая наружность их и костюмы были удивительные: у одной, например, дамы средних лет,
на лице было до восьми бородавок, другая, должно быть, девица, была до того худа, что у ней между собственною ее
спиною и спинкою
платья имелся необыкновенной величины промежуток, как будто бы
спина была выдолблена.
А она ведь ничего не знала ни о моих припадках, ни об убийстве, и я всегда был с нею ласков и ровен. «Значит, было во мне что-то такое, чего нет у других людей и что пугает», — мелькнула у меня мысль и тотчас исчезла, оставив странное ощущение холода в ногах и
спине. Я понял, что Марья Васильевна узнала что-нибудь
на стороне, от прислуги, или наткнулась
на сброшенное мною испорченное
платье, и этим совершенно естественно объяснялся ее страх.
У Веры никого не было родных, кроме дедушки и тети; мать умерла уже давно, отец, инженер, умер три месяца назад в Казани, проездом из Сибири. Дедушка был с большой седой бородой, толстый, красный, с одышкой, и ходил, выпятив вперед живот и опираясь
на палку. Тетя, дама лет сорока двух, одетая в модное
платье с высокими рукавами, сильно стянутая в талии, очевидно, молодилась и еще хотела нравиться; ходила она мелкими шагами, и у нее при этом вздрагивала
спина.
Корней молча прошел мимо ее согнутой
спины и, взяв узел, позвал Кузьму пить чай в большую избу. Перед чаем Корней роздал московские гостинцы домашним: матери шерстяной платок, Федьке книжку с картинками, немому племяннику жилетку и жене ситец
на платье.
Черкес не обратил внимания
на это замечание. Он держался чутко, настороже. Острый взгляд его опять быстро обежал всех находившихся в комнате, и вдруг я почувствовал его
на себе. Глаза наши встретились. Он рассмотрел мое лицо, мое
платье, мой чемодан, стоявший у дивана, опять взглянул
на солдат и составил свое заключение; потом он быстро придвинул стул и сел недалеко от меня, полуобернувшись ко мне
спиной, лицом к остальным.
Поднимаю бубен над головой и, вертя его так, чтобы все звонкие колокольчики разом запели серебряную песнь звенящего ручья, пускаюсь в пляску. Ноги бесстрашно скользят
на зеркале паркета… Воздушное
платье стелется облаком… Тяжелые косы бьют меня по плечам и
спине… Темп лезгинки нарастает.
Когда, через десять минут, он вошел в свой кабинет, Маруся лежала
на диване. Лежала она
на спине, лицом вверх. Одна рука спускалась до пола вместе с прядью волос. Маруся была без чувств. Топорков, красный, с стучащим сердцем, тихо подошел к ней и расстегнул ее шнуровку. Он оторвал один крючок и, сам того не замечая, порвал ее
платье. Из всех оборочек, щелочек и закоулочков
платья посыпались
на диван его рецепты, его карточки, визитные и фотографические…
Закрыв дверь в столовую и внутренние комнаты, Глафира Васильевна, явясь через зал, открыла дверь в переднюю, где княгиня Казимира ожидала ответа
на свое письмо. Одетая в пышное черное
платье и в бархатную кофту, опушенную чернобурой лисицей, она стояла в передней, оборотясь лицом к окнам и
спиной к зальной двери, откуда появилась Глафира Васильевна.
С этим генеральша торопливо переменила за ширмой
платье на блузу и, распустив по
спине свои тучные косы, зажгла лампу. Установив огонь
на столе, она достала бумагу и начала писать среди нерушимого ночного молчания.
Калерия, еще в дорожном
платье, стояла
спиной к двери. Серафима, в красном фуляре
на голове и капоте, — лицом. Лицо бледное, глаза опущены.
Это я особенно остро почувствовала в тот вечер, когда в полукоротком
платье, с двумя косами за
спиной выбежала
на сцену, напевая веселую песенку…
Она глядела
на эту лысую голову,
на нищенское
платье,
на всю грязную и жалкую фигуру старика и его сгорбленную
спину, дрожащие ноги, трясущиеся руки и была поражена до глубины души.
Александра Яковлевна сидела
спиной к двери, перед громадным овальным зеркалом, одетая в то же самое легкое летнее
платье, в котором была
на сцене, и поправляла гримировку. Шестов подошел и поздоровался с нею.
Спиною к Густаву и лицом к женщине стоял другой мужчина, высокий, в поношенном французском кафтане из толстого сукна серого цвета, в тафтяном нижнем
платье, с полотняным фартуком, в цветных шерстяных чулках и башмаках
на толстых подошвах и высоких каблуках, с медными пряжками.
Она была в синем бархатном
платье, отделанном серебром; большие буфы-рукава оставляли обнаженными пухленькие маленькие ручки до локтей, шея и часть
спины были открыты большим вырезом лифа,
на груди которого играла всеми цветами радуги бриллиантовая брошь, в форме луны. Кроме этой драгоценности, в маленьких розовеньких ушках Фанни Викторовны блестели великолепные солитеры, в волосах дорогая бриллиантовая звездочка,
на обеих ручках звенели браслеты, а пальчики были унизаны кольцами с драгоценными камнями.
Темно-каштановые волосы густым бандо падали
на ее
спину из-под легкой черной кружевной шляпы с веткой темной сирени. Темно-лиловое
платье красиво облегало ее стан, говоря, впрочем, более об искусстве корсетницы и портнихи, нежели о дарах природы.
Верочка не без трепета перешагнула порог и, волнуясь, стала снимать с себя верхнее
платье. Едва только успела она освободиться от кофточки, как тяжелые шаги за
спиной заставили ее обернуться. Верочка увидела перед собой невысокую, очень полную женщину, с гладко причесанной,
на пробор, головой, в турецком пестром капоте.