Неточные совпадения
Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый XV век
на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия,
оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда
на пожарищах, в виду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь
на свете; когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух и завелось козачество — широкая, разгульная замашка русской природы, — и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные
места усеялись козаками, которым и счету никто не ведал, и смелые товарищи их были вправе отвечать султану, пожелавшему знать о числе их: «Кто их знает! у нас их раскидано по всему степу: что байрак, то козак» (что маленький пригорок, там уж и козак).
Впросонках видел, как пришел Крюднер, посмотрел
на нас,
на оставленное ему
место, втрое меньше того, что ему нужно по его росту, подумал и лег, положив ноги
на пол, а голову куда-то, кажется,
на полку.
Закусив немного, мы собрали свои котомки и тронулись в путь. Около моря я нашел
место бивака Н.А. Пальчевского. Из письма,
оставленного мне в бутылке, привязанной к палке, я узнал, что он здесь работал несколько дней тому назад и затем отправился
на север, конечным пунктом наметив себе бухту Терней.
Серебряному пришлось сидеть недалеко от царского стола, вместе с земскими боярами, то есть с такими, которые не принадлежали к опричнине, но, по высокому сану своему, удостоились
на этот раз обедать с государем. Некоторых из них Серебряный знал до отъезда своего в Литву. Он мог видеть с своего
места и самого царя, и всех бывших за его столом. Грустно сделалось Никите Романовичу, когда он сравнил Иоанна,
оставленного им пять лет тому назад, с Иоанном, сидящим ныне в кругу новых любимцев.
Нетерпеливый рыбак, раздосадованный тем, что у его соседа-рыбака
на дурном
месте,
на грубо устроенную удочку,
на глупую, несвоевременную насадку частехонько поклевывает рыба, а его удочки, мастерски устроенные, по-охотничьи насаженные, лежат неподвижно, нередко бросает выгодное прикормленное
место, переходит
на другое,
на третье, пропускает удобное время и возвращается домой с пустыми руками, тогда как сосед, перейдя
на оставленное им
место, несмотря
на плохие удочки и неуменье удить (отчего, разумеется, он потеряет половину рыбы), возвращается домой с полным кошелем.
Весь пол был заляпан белыми пятнами, все мы были в поту. Полутруп лежал недвижно. Правая нога была забинтована гипсом, и зияло
на голени вдохновенно
оставленное мною окно
на месте перелома.
Она бросилась к окну и, увидев выезжавшего Мановского, тотчас же сбежала вниз, выглянула из спальни в гостиную, чтобы посмотреть, не уехал ли граф, но Сапега сидел
на прежнем
месте. Клеопатра Николаевна, несмотря
на внутреннее беспокойство, поправила приведенный в беспорядок туалет и хотела войти в гостиную, как вдруг глаза ее остановились
на оставленной Мановским записке. Она схватила ее, прочитала и окончательно растерялась.
Вахтенные матросы ежились в своих пальтишках, стоя
на своих
местах, и лясничали (разговаривали) вполголоса между собой, передавая один другому свои делишки и заботы,
оставленные только что в Кронштадте.
Теперь долина круто повернула
на юг, по сторонам стали появляться явственно выраженные древние речные террасы с основанием из глинисто-кремнистых сланцев. Заболоченные хвойные леса остались сзади, и
на сцену вновь выступила лиственица. Кое-где виднелись следы,
оставленные старыми пожарами.
На местах выгоревших хвойных деревьев выросли березняки. Всюду встречались следы сохатых, но самих животных не было видно: их спугнули стрелки и казаки, идущие впереди с обозом.
Теперь попробуем нанести
на карту Уссурийского края памятники старины,
оставленные маньчжурскими племенами в период между VII и XIII столетиями, отметим
на ней
места, которые занимали китайцы-земледельцы до прихода казаков, и, наконец, нанесем
на ту же карту русские поселки.
Большое зло заключалось в записывании дворян в службу при самом их рождении и даже еще не родившихся,
на которых получались паспорта с
оставленными для имен пустыми
местами.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к
месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками,
на своих вороненьких подкатил по зеленям к
оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез
на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку.