Неточные совпадения
Покуда шли эти толки, помощник градоначальника не дремал. Он тоже вспомнил о Байбакове и немедленно потянул его к ответу.
Некоторое время Байбаков запирался и ничего, кроме «знать не знаю, ведать не ведаю», не отвечал, но когда ему предъявили найденные
на столе вещественные доказательства и сверх того пообещали полтинник
на водку, то вразумился и, будучи грамотным, дал следующее показание...
…Неожиданное усекновение головы майора Прыща не оказало почти никакого влияния
на благополучие обывателей.
Некоторое время, за оскудением градоначальников, городом управляли квартальные; но так как либерализм еще продолжал давать тон жизни, то и они не бросались
на жителей, но учтиво прогуливались по базару и умильно рассматривали, который кусок пожирнее. Но даже и эти скромные походы не всегда сопровождались для них удачею, потому что обыватели настолько осмелились, что охотно дарили только требухой.
Еще во
времена Бородавкина летописец упоминает о
некотором Ионке Козыре, который, после продолжительных странствий по теплым морям и кисельным берегам, возвратился в родной город и привез с собой собственного сочинения книгу под названием:"Письма к другу о водворении
на земле добродетели". Но так как биография этого Ионки составляет драгоценный материал для истории русского либерализма, то читатель, конечно, не посетует, если она будет рассказана здесь с
некоторыми подробностями.
Может быть, тем бы и кончилось это странное происшествие, что голова, пролежав
некоторое время на дороге, была бы со
временем раздавлена экипажами проезжающих и наконец вывезена
на поле в виде удобрения, если бы дело не усложнилось вмешательством элемента до такой степени фантастического, что сами глуповцы — и те стали в тупик. Но не будем упреждать событий и посмотрим, что делается в Глупове.
Потом в продолжение
некоторого времени пустился
на другие спекуляции, именно вот какие: накупивши
на рынке съестного, садился в классе возле тех, которые были побогаче, и как только замечал, что товарища начинало тошнить, — признак подступающего голода, — он высовывал ему из-под скамьи будто невзначай угол пряника или булки и, раззадоривши его, брал деньги, соображаяся с аппетитом.
Так проводили жизнь два обитателя мирного уголка, которые нежданно, как из окошка, выглянули в конце нашей поэмы, выглянули для того, чтобы отвечать скромно
на обвиненье со стороны
некоторых горячих патриотов, до
времени покойно занимающихся какой-нибудь философией или приращениями
на счет сумм нежно любимого ими отечества, думающих не о том, чтобы не делать дурного, а о том, чтобы только не говорили, что они делают дурное.
Нужно заметить, что у
некоторых дам, — я говорю у
некоторых, это не то, что у всех, — есть маленькая слабость: если они заметят у себя что-нибудь особенно хорошее, лоб ли, рот ли, руки ли, то уже думают, что лучшая часть лица их так первая и бросится всем в глаза и все вдруг заговорят в один голос: «Посмотрите, посмотрите, какой у ней прекрасный греческий нос!» или: «Какой правильный, очаровательный лоб!» У которой же хороши плечи, та уверена заранее, что все молодые люди будут совершенно восхищены и то и дело станут повторять в то
время, когда она будет проходить мимо: «Ах, какие чудесные у этой плечи», — а
на лицо, волосы, нос, лоб даже не взглянут, если же и взглянут, то как
на что-то постороннее.
— Позвольте вам вместо того, чтобы заводить длинное дело, вы, верно, не хорошо рассмотрели самое завещание: там, верно, есть какая-нибудь приписочка. Вы возьмите его
на время к себе. Хотя, конечно, подобных вещей
на дом брать запрещено, но если хорошенько попросить
некоторых чиновников… Я с своей стороны употреблю мое участие.
Под вечер он уселся в каюте, взял книгу и долго возражал автору, делая
на полях заметки парадоксального свойства.
Некоторое время его забавляла эта игра, эта беседа с властвующим из гроба мертвым. Затем, взяв трубку, он утонул в синем дыме, живя среди призрачных арабесок [Арабеска — здесь: музыкальное произведение, причудливое и непринужденное по своему характеру.], возникающих в его зыбких слоях.
Одно
время Раскольников думал было встать и уйти и тем покончить свидание. Но
некоторое любопытство и даже как бы расчет удержали его
на мгновение.
Он услышал поспешные шаги Разумихина и голос его, закрыл глаза и притворился спящим. Разумихин отворил дверь и
некоторое время стоял
на пороге, как бы раздумывая. Потом тихо шагнул в комнату и осторожно подошел к дивану. Послышался шепот Настасьи...
— По
некоторым словам и словечкам вашим во
время вашего рассказа я замечаю, что у вас и теперь свои виды и самые неотлагательные намерения
на Дуню, разумеется подлые.
— Отнюдь нет-с, и даже в
некотором смысле нелепость. Я только намекнул о временном вспоможении вдове умершего
на службе чиновника, — если только будет протекция, — но, кажется, ваш покойный родитель не только не выслужил срока, но даже и не служил совсем в последнее
время. Одним словом, надежда хоть и могла бы быть, но весьма эфемерная, потому никаких, в сущности, прав
на вспоможение, в сем случае, не существует, а даже напротив… А она уже и о пенсионе задумала, хе-хе-хе! Бойкая барыня!
Но он с неестественным усилием успел опереться
на руке. Он дико и неподвижно смотрел
некоторое время на дочь, как бы не узнавая ее. Да и ни разу еще он не видал ее в таком костюме. Вдруг он узнал ее, приниженную, убитую, расфранченную и стыдящуюся, смиренно ожидающую своей очереди проститься с умирающим отцом. Бесконечное страдание изобразилось в лице его.
Не то чтоб он был так труслив и забит, совсем даже напротив; но с
некоторого времени он был в раздражительном и напряженном состоянии, похожем
на ипохондрию.
Согласитесь сами, что, припоминая ваше смущение, торопливость уйти и то, что вы держали руки,
некоторое время,
на столе; взяв, наконец, в соображение общественное положение ваше и сопряженные с ним привычки, я, так сказать, с ужасом, и даже против воли моей, принужден был остановиться
на подозрении, — конечно, жестоком, но — справедливом-с!
Представьте же себе, что эта-то самая ревнивая и честная женщина решилась снизойти, после многих ужасных исступлений и попреков,
на некоторого рода со мною контракт, который и исполняла во все
время нашего брака.
— Спасибо за предложение, Анна Сергеевна, и за лестное мнение о моих разговорных талантах. Но я нахожу, что я уж и так слишком долго вращался в чуждой для меня сфере. Летучие рыбы
некоторое время могут подержаться
на воздухе, но вскоре должны шлепнуться в воду; позвольте же и мне плюхнуть в мою стихию.
К постели подошли двое толстых и стали переворачивать Самгина с боку
на бок. Через
некоторое время один из них, похожий
на торговца солеными грибами из Охотного ряда, оказался Дмитрием, а другой — доктором из таких, какие бывают в книгах Жюль Верна, они всегда ошибаются, и верить им — нельзя. Самгин закрыл глаза, оба они исчезли.
Он был сыном уфимского скотопромышленника, учился в гимназии, при переходе в седьмой класс был арестован, сидел несколько месяцев в тюрьме, отец его в это
время помер, Кумов прожил
некоторое время в Уфе под надзором полиции, затем, вытесненный из дома мачехой, пошел бродить по России, побывал
на Урале,
на Кавказе, жил у духоборов, хотел переселиться с ними в Канаду, но
на острове Крите заболел, и его возвратили в Одессу. С юга пешком добрался до Москвы и здесь осел, решив...
Клим Иванович с
некоторого времени, изредка, в часы усталости, неудач, разрешал себе упрекнуть жизнь в неясности ее смысла, но это было похоже
на преувеличенные упреки, которые он допускал в ссорах с Варварой, чтоб обидеть ее.
Но уже весною Клим заметил, что Ксаверий Ржига, инспектор и преподаватель древних языков, а за ним и
некоторые учителя стали смотреть
на него более мягко. Это случилось после того, как во
время большой перемены кто-то бросил дважды камнями в окно кабинета инспектора, разбил стекла и сломал некий редкий цветок
на подоконнике. Виновного усердно искали и не могли найти.
Он оставил Самгина в состоянии неиспытанно тяжелой усталости, измученным напряжением, в котором держал его Тагильский. Он свалился
на диван, закрыл глаза и
некоторое время, не думая ни о чем, вслушивался в смысл неожиданных слов — «актер для себя», «игра с самим собой». Затем, постепенно и быстро восстановляя в памяти все сказанное Тагильским за три визита, Самгин попробовал успокоить себя...
«Нет, конечно, Тагильский — не герой, — решил Клим Иванович Самгин. — Его поступок — жест отчаяния. Покушался сам убить себя — не удалось, устроил так, чтоб его убили… Интеллигент в первом поколении — называл он себя. Интеллигент ли? Но — сколько людей убито было
на моих глазах!» — вспомнил он и
некоторое время сидел, бездумно взвешивая: с гордостью или только с удивлением вспомнил он об этом?
Затем
некоторое время назойливо барабанил дождь по кожаному верху экипажа, журчала вода, стекая с крыш, хлюпали в лужах резиновые шины, экипаж встряхивало
на выбоинах мостовой, сосед толкал Самгина плечом, извозчик покрикивал...
Время двигалось уже за полдень. Самгин взял книжку Мережковского «Грядущий хам», прилег
на диван, но скоро убедился, что автор, предвосхитив
некоторые его мысли, придал им дряблую, уродующую форму. Это было досадно. Бросив книгу
на стол, он восстановил в памяти яркую картину парада женщин в Булонском лесу.
К тому же с
некоторого времени он в качестве средства, отвлекающего от неприятных впечатлений, привык читать купленные в Париже книги, которые, сосредоточивая внимание
на играх чувственности, легко прекращали бесплодную и утомительную суету мелких мыслей.
Дамы начали смеяться и перешептываться;
некоторые из мужчин улыбались; готовился опять взрыв хохота, но в эту минуту в комнате раздалось в одно
время как будто ворчанье собаки и шипенье кошки, когда они собираются броситься друг
на друга. Это загудели часы.
Крестьяне в известное
время возили хлеб
на ближайшую пристань к Волге, которая была их Колхидой и Геркулесовыми Столпами, да раз в год ездили
некоторые на ярмарку, и более никаких сношений ни с кем не имели.
Он начал ходить по комнате, а Иван Матвеевич стоял
на своем месте и всякий раз слегка ворочался всем корпусом в тот угол, куда пойдет Обломов. Оба они молчали
некоторое время.
Они молчали
некоторое время. Штольц пристально и долго глядел
на него.
Двое прохожих
некоторое время смотрели
на зеленое окно с противоположного дому тротуара; потом Стильтон сказал...
Прочими книгами в старом доме одно
время заведовала Вера, то есть брала, что ей нравилось, читала или не читала, и ставила опять
на свое место. Но все-таки до книг дотрогивалась живая рука, и они кое-как уцелели, хотя
некоторые, постарее и позамасленнее, тронуты были мышами. Вера писала об этом через бабушку к Райскому, и он поручил передать книги
на попечение Леонтия.
Вспоминаю, что, пробудясь, я
некоторое время лежал
на диване как ошеломленный, стараясь сообразить и припомнить и притворясь, что все еще сплю.
— Катерина Николаевна, несмотря
на весь свой страх, который я в ней сама приметила, всегда питала, еще с прежнего
времени,
некоторое благоговение и удивление к благородству правил и к возвышенности ума Андрея Петровича.
Они поместили его не в моей комнате, а в двух хозяйских, рядом с моей. Еще накануне, как оказалось, произведены были в этих комнатах
некоторые изменения и украшения, впрочем самые легкие. Хозяин перешел с своей женой в каморку капризного рябого жильца, о котором я уже упоминал прежде, а рябой жилец был
на это
время конфискован — уж не знаю куда.
Некоторое время в церкви было молчание, и слышались только сморкание, откашливание, крик младенцев и изредка звон цепей. Но вот арестанты, стоявшие посередине, шарахнулись, нажались друг
на друга, оставляя дорогу посередине, и по дороге этой прошел смотритель и стал впереди всех, посередине церкви.
В это
время послышался шум шагов и женский говор в коридоре, и обитательницы камеры в котах
на босу ногу вошли в нее, каждая неся по калачу, а
некоторые и по два. Федосья тотчас же подошла к Масловой.
Записал Алексей Федорович Карамазов
некоторое время спустя по смерти старца
на память.
Не то чтоб она давала деньги в рост, но известно было, например, что в компании с Федором Павловичем Карамазовым она
некоторое время действительно занималась скупкою векселей за бесценок, по гривеннику за рубль, а потом приобрела
на иных из этих векселей по рублю
на гривенник.
Вследствие всех сих соображений и могло устроиться
некоторое внутреннее влияние в монастыре
на больного старца, в последнее
время почти совсем уже не покидавшего келью и отказывавшего по болезни даже обыкновенным посетителям.
Федор Павлович, который сам дал слово усесться
на стуле и замолчать, действительно
некоторое время молчал, но с насмешливою улыбочкой следил за своим соседом Петром Александровичем и видимо радовался его раздражительности.
Даже теперь я вся холодею, когда об этом подумаю, а потому, как войдете, не смотрите
на меня
некоторое время совсем, а смотрите
на маменьку или
на окошко…
Алеша, выслушав приказание отца, которое тот выкрикнул ему из коляски, уезжая из монастыря, оставался
некоторое время на месте в большом недоумении.
Начиная жизнеописание героя моего, Алексея Федоровича Карамазова, нахожусь в
некотором недоумении. А именно: хотя я и называю Алексея Федоровича моим героем, но, однако, сам знаю, что человек он отнюдь не великий, а посему и предвижу неизбежные вопросы вроде таковых: чем же замечателен ваш Алексей Федорович, что вы выбрали его своим героем? Что сделал он такого? Кому и чем известен? Почему я, читатель, должен тратить
время на изучение фактов его жизни?
Он ясно и настойчиво передал нам, очнувшись,
на расспросы наши, что в то еще
время, когда, выйдя
на крыльцо и заслышав в саду
некоторый шум, он решился войти в сад чрез калитку, стоявшую отпертою, то, войдя в сад, еще прежде чем заметил вас в темноте убегающего, как вы сообщили уже нам, от отворенного окошка, в котором видели вашего родителя, он, Григорий, бросив взгляд налево и заметив действительно это отворенное окошко, заметил в то же
время, гораздо ближе к себе, и настежь отворенную дверь, про которую вы заявили, что она все
время, как вы были в саду, оставалась запертою.
Мы немного задержались в последней фанзе и только к полудню достигли верховьев реки. Тропа давно кончилась, и мы шли
некоторое время целиной, часто переходя с одного берега реки
на другой.
Поднявшись
на хребет, мы повернули
на север и
некоторое время шли по его гребню. Теперь слева от нас была лесистая долина реки Фату, а справа — мелкие речки, текущие в море: Секуму, Одега Первая, Одега Вторая, Тания, Вязтыгни, Хотзе, Иеля и Шакира.
Я слез и постоял
некоторое время на дороге, смутно предаваясь чувству неприятного недоумения. Правое колесо почти совершенно подвернулось под телегу и, казалось, с немым отчаянием поднимало кверху свою ступицу.
Немного не доходя до Тадушу, она круто поворачивает
на запад и течет
некоторое время параллельно ей.