Неточные совпадения
Расспросивши подробно будочника, куда можно пройти ближе, если понадобится, к
собору, к присутственным
местам, к губернатору, он отправился взглянуть
на реку, протекавшую посредине города, дорогою оторвал прибитую к столбу афишу, с тем чтобы, пришедши домой, прочитать ее хорошенько, посмотрел пристально
на проходившую по деревянному тротуару даму недурной наружности, за которой следовал мальчик в военной ливрее, с узелком в руке, и, еще раз окинувши все глазами, как бы с тем, чтобы хорошо припомнить положение
места, отправился домой прямо в свой нумер, поддерживаемый слегка
на лестнице трактирным слугою.
Постойте, я еще бокал выпью, — помните вы там одно
место в конце, когда они — сумасшедший этот старик и эта прелестная тринадцатилетняя девочка, внучка его, после фантастического их бегства и странствий, приютились наконец где-то
на краю Англии, близ какого-то готического средневекового
собора, и эта девочка какую-то тут должность получила,
собор посетителям показывала…
По
местам встречались надгробные памятники, а
на половине дороги аллея прервалась, и мы увидели большой Успенский
собор.
Прибыв в
собор, она поместилась
на обычном своем
месте, налево, в первом ряду, и ливрейный лакей положил пред нею бархатную подушку для коленопреклонений, одним словом, всё по-обыкновенному.
Сегодня, напялив мундир, он отправляется в
собор поклониться Богу истинному, а завтра — только прикажите! — в том же мундире выйдет
на лобное
место и будет кричать: распни! распни его!
Прелестный вид, представившийся глазам его, был общий, губернский, форменный: плохо выкрашенная каланча, с подвижным полицейским солдатом наверху, первая бросилась в глаза;
собор древней постройки виднелся из-за длинного и, разумеется, желтого здания присутственных
мест, воздвигнутого в известном штиле; потом две-три приходские церкви, из которых каждая представляла две-три эпохи архитектуры: древние византийские стены украшались греческим порталом, или готическими окнами, или тем и другим вместе; потом дом губернатора с сенями, украшенными жандармом и двумя-тремя просителями из бородачей; наконец, обывательские дома, совершенно те же, как во всех наших городах, с чахоточными колоннами, прилепленными к самой стене, с мезонином, не обитаемым зимою от итальянского окна во всю стену, с флигелем, закопченным, в котором помещается дворня, с конюшней, в которой хранятся лошади; дома эти, как водится, были куплены вежливыми кавалерами
на дамские имена; немного наискось тянулся гостиный двор, белый снаружи, темный внутри, вечно сырой и холодный; в нем можно было все найти — коленкоры, кисеи, пиконеты, — все, кроме того, что нужно купить.
Видит бес, что одному ему с Исакием не сладить, — пошел в свое
место, сатану привел, чертенят наплодил, дьявола в кумовья позвал да всем
собором и давай нападать
на отца Исакия…
Запустело
место, где жил отец Софонтий, куда сходились
на соборы не только отцы с Керженца и со всего Чернораменья, но даже из дальних
мест, из самой зарубежной Ветки. Запустело
место, откуда выходили рьяные проповедники «древлего благочестия» в Прикамские леса,
на Уральские бугры и в дальнюю Сибирь… «Кержаками» доныне в тех
местах старообрядцев зовут, в память того, что зашли они туда с Керженца, из скитов Софонтьева согласия.
Через час после обеда
собор начался. Середь келарни ставлен был большой стол, крытый красным кумачом.
На нем положили служебное евангелие в окладе, с одной стороны его
на покрытом пеленою блюде большой серебряный крест, с другой — кормчую книгу. Десятка полтора других книг в старинных, почерневших от времени переплетах положены были по разным
местам стола.
Ведомо вам, что в мимошедшем седьмь тысящ триста пятьдесят седьмом году, ианнуария в третий день,
на память святого пророка Малахии, господин митрополит всех древлеправославных христиан по долгу своего пастырства, помощь желая сотворить всем в Российской державе пребывающим древлеправославным христианам, столь изнемогшим в проявлении духовных чинов, по совету всего освященного
собора, рукоположил во епископа
на Симбирскую епархию господина Софрония, и для общей пользы смотрительно препоручил ему
на время правление и прочих
мест в России,
на что и снабдил его своею святительскою грамотою.
На плане значился громадный город — правда, в проекте — с внушительными зданиями, похожими
на дворцы, с
собором, с широкими улицами и площадями, носящими громкие названия, в числе которых чаще всего встречалось имя Наполеона, тогдашнего императора французов, с казармами, театром и разными присутственными
местами, — и вместо всего этого Ашанин увидел большую, широко раскинувшуюся деревню с анамитскими домиками и хижинами, из которых многие были окружены широкой листвой тропических деревьев.
Не день и не два по разным
местам разъезжали конторщик Пахом да дворецкий Сидорушка, сзывая «верных-праведных»
на собор в Луповицы. За иными приходилось ехать верст за восемьдесят, даже за сто. Не успеть бы двоим всех объехать, и вот вызвались им
на подмогу Кислов Степан Алексеич, Строинский Дмитрий Осипыч да еще матрос Фуркасов. Напрашивался в объезд и дьякон Мемнон, но ему не доверили, опасаясь, не вышло бы от того каких неприятностей.
— Вот, — продолжал Николай Александрыч, — я все вам сказал. А из тамошних
мест едет племянник наш Егорушко, скоро увидим его. Привезет он вести обо всем, что творится у наших братьев
на подножьях горы Араратской. Вот я поведал
собору о «веденцах». Сами судите, идти ли нам из здешних северных
мест на юг араратский.
Народ уже отхлынул из Успенского
собора. Средина церкви была почти пуста. У иконостаса, справа, служили
на амвоне молебны, спешно, точно вперегонку. Довольно еще густая толпа, больше всех из простонародья, обступила это
место и толкалась к иконостасу. Пучки свечей
на паникадилах бледно мигали, голоса пели жидко и торопливо. По церкви взад и вперед бродили богомольцы, глазея
на стенную живопись. Изредка показывались монах или служка и лениво шли к паперти.
Отыскивал он своими подвижными зрачками одну точку, ближе к берегу,
на самом возвышенном
месте нагорного берега, левее от глав и крестов нового
собора.
Птицы
на головах Минина и Пожарского, протянутая в пространство рука, пожарный солдатик у решетки, осевшийся, немощный и плоский купол гостиного двора и вся Ножовая линия с ее фронтоном и фризом, облезлой штукатуркой и барельефами, темные пятнистые ящики Никольских и Спасских ворот, отпотелая стена с башнями и под нею загороженное
место обвалившегося бульвара; а из-за зубцов стены — легкая ротонда сената, голубая церковь, точно перенесенная из Италии, и дальше — сказочные золотые луковицы
соборов, — знакомые, сотни раз воспринятые образы стояли в своей вековой неподвижности…
По подписании манифеста и положении подлинника в Успенском
соборе, списки, с него написанные, как и подлинник рукою князя А. Н. Голицына, были посланы и оставлены в означенные в нем
места, с собственноручными надписями государя, подобными той, которая была
на конверте с подлинником.
—
Место свято пусто не живет, да и верующие в него тоже. Духовные сановники вскоре всем
собором избрали
на упразднившееся
место в московские пастыри суздальского святителя Филиппа. Этот муж, разумный и красноглаголивый, силою слова своего разогнал во имя Божие эту челядь, а нас просветил надеждою, проповедуя об испытании и покорности рабов земных Отцу нашему Небесному, чадолюбивому.
На первом плане представлялся огромный каменный трехэтажный дом, назначенный для кадетского корпуса; за ним высился большой, окруженный колоннами, купол
собора и золотой шпиль колокольни, а там в разных
местах выглядывали зеленые и красные кровли зданий, за которыми бесконечный сад сливался с горизонтом.
—
Место свято пусто не живет, да и верующие в него тоже. Духовные сановники вскоре всем
собором избрали
на упразднившееся
место в московские пастыри суздальского святителя Филиппа. Этот муж, разумный и красноречивый, силой слова разогнал во имя Божье эту челядь, а нас просветил надеждой, проповедуя об испытании и покорности рабов земных Отцу нашему небесному, чадолюбивому.
Вид с кручи, с того
места, где находится
собор, вниз
на Оку,
на протянувшийся через нее, как кружево, железнодорожный мост,
на поселок с лесопилками, развернувшийся
на той стороне, а главное,
на Калужскую губернию с большой дорогой, обсаженной березами, и рядом с ней
на железнодорожное полотно, в особенности когда взбирался
на гору поезд, подталкиваемый сзади вторым локомотивом, — был не сравним ни с чем.
Вынос из дома был назначен в 9 часов утра в
собор, где и происходило отпевание, которое совершал местный архиерей в сослужении почти со всем городских духовенством. Могила была приготовлена
на принадлежащем семейству Толстых
месте внутри соборной ограды.
Призвав Бога в помощь, размыслив зрело о предмете, столь близком к нашему сердцу и столь важном для государства, и находя, что существующие постановления о порядке наследования престола, у имеющих
на него право, не отъемлют свободы отрешить от сего права в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании престола, — с согласия августейшей родительницы нашей, по дошедшему до нас наследственно верховному праву главы императорской фамилии, и по врученной нам от Бога самодержавной власти, мы определили: во-первых — свободному отречению первого брата нашего, цесаревича и великого князя Константина Павловича от права
на всероссийский престол быть твердым и неизменным; акт же сего отречения, ради достоверной известности, хранить в московском Большой Успенском
соборе и в трех высших правительственных
местах Империи нашей: в святейшем синоде, государственном совете и правительствующем сенате; во-вторых — вследствие того,
на точном основании акта о наследовании Престола, наследником нашим быть второму брату нашему, великому князю Николаю Павловичу.
Каменный
собор на грязной, немощеной базарной площади, нескончаемые заборы, незатейливой наружности бревенчатые домики, дырявые тротуары, заваленные всякой гадостью и травой поросшие улицы, каменные присутственные
места, развалившаяся больница, ветхий навес с пустыми рассохшимися бочками, с испорченными пожарными трубами, — словом, то, что каждый видал не в одном десятке русских городов.
Пономарь черновского
собора Вознесенский отрешен за крайнюю нетрезвость. Благочинный Устюженского уезда, священник Алексей Владимирский, за нетрезвость и оскорбление помещика, отрешен от должности благочинного и послан в Моденский монастырь, а потом опять
на прежнее
место. Счел ли обиженный помещик это достаточным возмездием за свою обиду — не видно. Но во всяком случае ясно, что монастырь здесь заменяет тюрьму, — что совсем с учреждением монастырей несогласно, да никак и не отвечает их назначению.