Неточные совпадения
Мы сидели раз вечером с Иваном Евдокимовичем в моей учебной комнате, и Иван Евдокимович, по обыкновению запивая
кислыми щами всякое предложение, толковал о «гексаметре», страшно рубя
на стопы голосом и рукой каждый стих из Гнедичевой «Илиады», — вдруг
на дворе снег завизжал как-то иначе, чем от городских саней, подвязанный колокольчик позванивал остатком голоса, говор
на дворе… я вспыхнул в лице, мне было не до рубленого гнева «Ахиллеса, Пелеева сына», я бросился стремглав в переднюю, а тверская кузина, закутанная в шубах, шалях, шарфах, в капоре и в белых мохнатых сапогах, красная от морозу, а может, и от радости, бросилась меня целовать.
Много часов мы провели вместе в летние сумерки,
на солдатской койке Афанасия, пропахшей потом, кожаной амуницией и
кислыми солдатскими
щами, — пока его рота не ушла куда-то в уезд преследовать повстанские отряды.
Его белье, пропитанное насквозь кожными отделениями, не просушенное и давно не мытое, перемешанное со старыми мешками и гниющими обносками, его портянки с удушливым запахом пота, сам он, давно не бывший в бане, полный вшей, курящий дешевый табак, постоянно страдающий метеоризмом; его хлеб, мясо, соленая рыба, которую он часто вялит тут же в тюрьме, крошки, кусочки, косточки, остатки
щей в котелке; клопы, которых он давит пальцами тут же
на нарах, — всё это делает казарменный воздух вонючим, промозглым,
кислым; он насыщается водяными парами до крайней степени, так что во время сильных морозов окна к утру покрываются изнутри слоем льда и в казарме становится темно; сероводород, аммиачные и всякие другие соединения мешаются в воздухе с водяными парами и происходит то самое, от чего, по словам надзирателей, «душу воротит».
— Чего еще! Коли без опасения свинину употреблять — хоть
на сто манеров ее приготовляй! Ветчины захотелось: хошь провесную, хошь копченую — любую выбирай! Свежая свинина по вкусу пришлась — буженину заказывай, котлетки жарь, во
щи свининки кусочек припусти! Буженина, да ежели она в соку — ведь это что! Опять колбасы, сосиски — сколько сортов их одних наберется! сосиски в мадере, сосиски с чесночком, сосиски
на сливках, сосиски с
кислою капустой, сосиски… э, да что тут!
Уязвленный простодушными ответами полового, он перешел в следующую комнату и, к большому своему удовольствию, увидал там, хоть и не очень короткого, но все-таки знакомого ему человека, некоего г-на Чиркина, который лет уже пятнадцать постоянно присутствовал в этом заведении. В настоящую минуту он ел свиные котлеты и запивал их
кислыми щами.
Проехала печальная процессия, и улица вновь приняла свой обычный вид. Тротуары ослизли,
на улице — лужи светятся. Однако ж люди ходят взад и вперед — стало быть, нужно. Некоторые даже перед окном фруктового магазина останавливаются, постоят-постоят и пойдут дальше. А у иных книжки под мышкой — те как будто робеют. А вот я сижу дома и не робею. Сижу и только об одном думаю: сегодня за обедом
кислые щи подадут…
И представьте себе, даже совсем забыл о том, что мне еще придется свой образ мыслей в надлежащем свете предъявить! Помилуйте!
щи из
кислой капусты, поросенок под хреном, жаркое, рябчики, пирог из яблоков, а
на закуску: икра и балык — вот мой образ мыслей!
Целую ночь я жил этой надеждой, да и
на другой день утром, разбирая бумаги, все думал: а вот ужо
щи из
кислой капусты подадут!
Лев Степанович, запивши
кислыми щами или ромашкой сон, отправлялся побродить по полям и работам и часов в шесть являлся в чайную комнату, где у стены уже сидел
на больших креслах слепой майор и вязал чулок — единственное умственное занятие, которое осталось у него.
Хорошо говорить, вина выпивши,
Вина выпивши, вдоволь выспавшись:
Уж я ль, сирота, я не выпивши,
У меня, сироты, нету хлебушка.
Нету хлебушка, соли, нету
кислых щей.
Купец, давай денег
на капусту.
Потом ставили
на столы мясные варева:
щи со свежиной, лапшу со свининой, пироги, разные каши, яблоки и
кислое молоко с толокном, что зовется «деженем».
Тот мужичок хотел тоже наладить тут какое-то заведеньице, кажется, кислощейное, для продажи
на базарах квасу и
кислых щей, вместе с ореховой «збоиной» и пареной грушей.
Двигался туман и огни, и опять о грудь Павла бились плечи женщины и перед глазами болталось большое загнутое перо, какие бывают
на погребальных колесницах; потом что-то черное, гнилое, скверно пахнущее охватило их, и качались какие-то ступеньки, вверх и опять вниз. В одном месте Павел чуть не упал, и женщина поддержала его. Потом какая-то душная комната, в которой сильно пахло сапожным товаром и
кислыми щами, горела лампада, и за ситцевой занавеской кто-то отрывисто и сердито храпел.