Неточные совпадения
В городе, подъезжая к дому Безбедова, он увидал среди улицы забавную группу: полицейский, с разносной книгой под мышкой, старуха в клетчатой юбке и с палкой в руках, бородатый
монах с кружкой
на груди, трое оборванных мальчишек и педагог в белом кителе — молча смотрели
на крышу флигеля; там, у трубы, возвышался, качаясь, Безбедов в синей блузе, без пояса, в полосатых брюках, — босые ступни его ног по-обезьяньи цепко приклеились к тесу крыши.
Лицо его обросло темной, густой бородкой, глазницы углубились, точно у человека, перенесшего тяжкую болезнь, а глаза блестели от радости, что он выздоровел. С лица похожий
на монаха, одет он был, как мастеровой; ноги, вытянутые
на средину комнаты, в порыжевших, стоптанных сапогах, руки, сложенные
на груди, темные, точно у металлиста, он — в парусиновой блузе, в серых, измятых брюках.
На одной стене висела большая картина в раззолоченных рамах, представлявшая седого старичка в цепях, заключенного в тюрьму, которого кормила
грудью молодая прекрасная женщина (его дочь, по словам Александры Ивановны), тогда как в окошко с железной решеткой заглядывали два
монаха и улыбались.
— Можете, — отвечал казначей и посмотрел
на худого
монаха. Тот подошел к раке, отпер ее висевшим у него
на поясе ключом и с помощью казначея приподнял крышку, а сей последний раскрыл немного и самую пелену
на мощах, и Вихров увидел довольно темную и, как ему показалось, не сухую даже
грудь человеческую. Трепет объял его; у него едва достало смелости наклониться и прикоснуться губами к священным останкам. За ним приложились и все прочие, и крышка раки снова опустилась и заперлась.
Во-первых, это был как бы
монах, в скуфье и в одном подряснике, перетянутом широким кожаным поясом; его значительно поседевшие волосы были, видимо, недавно стрижены и не вполне еще отросли, и вместе с тем
на шее у него висел орден Станислава, а
на груди красовались Анна и две медали, турецкой и польской кампаний.
(При виде Шаррона начинает оживать — до этого он лежал
грудью на столе. Приподымается, глаза заблестели.) А, святой отец! Довольны? Это за «Тартюфа»? Понятно мне, почему вы так ополчились за религию. Догадливы вы, мой преподобный. Нет спору. Говорят мне как-то приятели: «Описали бы вы как-нибудь стерву —
монаха». Я вас и изобразил. Потому что где же взять лучшую стерву, чем вы?
Монах в черной одежде, с седою головой и черными бровями, скрестив
на груди руки, пронесся мимо… Босые ноги его не касались земли. Уже пронесясь сажени
на три, он оглянулся
на Коврина, кивнул головой и улыбнулся ему ласково и в то же время лукаво. Но какое бледное, страшно бледное, худое лицо!
Коврин уже верил тому, что он избранник божий и гений, он живо припомнил все свои прежние разговоры с черным
монахом и хотел говорить, но кровь текла у него из горла прямо
на грудь, и он, не зная, что делать, водил руками по
груди, и манжетки стали мокрыми от крови. Он хотел позвать Варвару Николаевну, которая спала за ширмами, сделал усилие и проговорил...
Черный высокий столб, похожий
на вихрь или смерч, показался
на том берегу бухты. Он с страшною быстротой двигался через бухту по направлению к гостинице, становясь все меньше и темнее, и Коврин едва успел посторониться, чтобы дать дорогу…
Монах с непокрытою седою головой и с черными бровями, босой, скрестивши
на груди руки, пронесся мимо и остановился среди комнаты.
Ой, во кустах, по-над Волгой, над рекой,
Вора-молодца смертный час его настиг.
Как прижал вор руки к пораненной
груди, —
Стал
на колени — богу молится.
— Господи! Приими ты злую душеньку мою,
Злую, окаянную, невольничью!
Было бы мне, молодцу, в
монахи идти, —
Сделался, мальчонко, разбойником!
Монах имел необыкновенно кроткий вид. Высокий, сгорбленный, с впалой
грудью и длипными натруженными руками. Худое и длинное лице чуть было тронуто боролкой, из под послушнической скуфейки выбивались пряди прямых и серых, как лен, волос. Он ответил
на приглашение Егорушки немного больной улыбкой, но подошел и занял место
на скамеечке.
Апостольник — у
монахов покрывало
на шею и
грудь.
— Признаюсь, я бы хотела видеть рыдающего от страсти… отшельника,
монаха, настоящего
монаха… И как бы он после, бедняжка, ревновал. Эй, человек! подайте мне еще немножко рыбы. Однажды я смутила схимника: был в Киеве такой старик, лет неизвестных, мохом весь оброс и
на груди носил вериги, я пошла к нему
на исповедь и насказала ему таких грехов, что он…
Старуха сконфузилась, уронила пряник и тихо поплелась к плотине… Сцена эта произвела тяжелое впечатление. Не говоря уж о
монахах, которые вскрикнули и в ужасе развели руками, даже пьяный Евсей окаменел и испуганно уставился
на своего хозяина. Понял ли мельник выражение лиц
монахов и работника, или, быть может, в
груди его шевельнулось давно уже уснувшее чувство, но только и
на его лице мелькнуло что-то вроде испуга…
Монах остановился и, о чем-то думая, начал смотреть
на нее…Солнце уже успело зайти. Взошла луна и бросала свои холодные лучи
на прекрасное лицо Марии. Недаром поэты, воспевая женщин, упоминают о луне! При луне женщина во сто крат прекраснее. Прекрасные черные волосы Марии, благодаря быстрой походке, рассыпались по плечам и по глубоко дышавшей, вздымавшейся
груди…Поддерживая
на шее косынку, она обнажила руки до локтей…