Неточные совпадения
Но слова о ничтожестве человека пред грозной силой природы, пред законом смерти не портили
настроение Самгина, он знал, что эти слова меньше всего мешают жить их
авторам, если
авторы физически здоровы. Он знал, что Артур Шопенгауэр, прожив 72 года и доказав, что пессимизм есть основа религиозного
настроения, умер в счастливом убеждении, что его не очень веселая философия о мире, как «призраке мозга», является «лучшим созданием XIX века».
Кажется, это были «Письма Святогорца», из которых, впрочем, несмотря на тогдашнее мое религиозное
настроение, я запомнил только одно красивое описание бури и восхищение
автора перед тем, как святитель Николай заушил на соборе еретика Ария.
— Невинные восторги первого авторства погибают в неравной борьбе с томящей жаждой получить первый гонорар, — резюмировал Пепко мое
настроение: — тут тебе и святое искусство, и служение истине, добру и красоте, и призвание, и лучшие идеи века, и вклад во всемирную сокровищницу своей скромной лепты вдовицы, и тут же душевный вопль: «Подайте мне мой двугривенный!» Я уверен, что литература упала, — это факт, не требующий доказательств, — от двух причин: перевелись на белом свете меценаты, которые
авторам давали случаи понюхать, чем пахнет жареное, а с другой —
авторы нынешние не нюхают табака.
Он кладет руку на плечо Пьеро. — Пьеро свалился навзничь и лежит без движения в белом балахоне. Арлекин уводит Коломбину за руку. Она улыбнулась ему. Общий упадок
настроения. Все безжизненно повисли на стульях. Рукава сюртуков вытянулись и закрыли кисти рук, будто рук и не было. Головы ушли в воротники. Кажется, на стульях висят пустые сюртуки. Вдруг Пьеро вскочил и убежал. Занавес сдвигается. В ту же минуту на подмостки перед занавесом выскакивает взъерошенный и взволнованный
автор.
Вот этот сон. Я изложил его очень подробно, потому что с удивительною яркостью он подводит итог самым заветным думам и
настроениям Достоевского.
Автор как бы намеренно собирает их здесь все воедино, —
Что я был еще молод — не могло меня удерживать. Я уже более двух лет как печатался, был
автором пьес и романа, фельетонистом и наблюдателем столичной жизни. Издание журнала давало более солидное положение, а о возможности неудачи я недостаточно думал. Меня не смущало и то, что я-по тогдашнему моему общественно-политическому
настроению — не имел еще в себе задатков руководителя органа с направлением, которое тогда гарантировало бы успех.
В"Библиотеку"он явился после своей первой поездки за границу и много рассказывал про Париж, порядки Второй империи и тогдашний полицейский режим. Дальше заметок и небольших статей он у нас не пошел и, по тогдашнему
настроению, в очень либеральном тоне. Мне он тогда казался более стоящим интереса, и по истории русской словесности у него были уже порядочные познания. Он был уже
автором этюда о Веневитинове.
О"Дворянском гнезде"я даже написал небольшую статью для прочтения и в нашем кружке, и в гостиной Карлова, у Дондуковых.
Настроение этой вещи, мистика Лизы, многое, что отзывалось якобы недостаточным свободомыслием
автора, вызывали во мне недовольство. Художественная прелесть повести не так на меня действовала тогда, как замысел и тон, и отдельные сцены"Накануне".
Как бы"зачарованный"этим нежданным впечатлением, я нашел и в Малом театре то, чего в Петербурге (за исключением игры Васильева и Линской) ни минуты не испытывал: совсем другое отношение и к
автору, и к его пьесе, прекрасный бытовой тон, гораздо больше ладу и товарищеского
настроения в самой труппе.
Если Тургеневу принадлежит фраза о Чернышевском и Добролюбове:"Один — простая змея, а другой — змея очковая", то Дружинин по своему тогдашнему
настроению мог быть также ее
автором.
Художественное наслаждение он получил. Талант
автора выступил перед ним ярче, ни одна крошечная подробность не забыта, если она помогает правде и яркости впечатления. Но зритель, если он жаждет бодрящих
настроений, — подавлен, хотя и восхищен. Он это испытывал в полной мере.
Так как это злое
настроение в наши дни особенно ожесточилось и появляется много писаний,
авторы которых беззастенчиво стремятся ввести мало знающих историю людей в заблуждение, представляя им былое время и былые порядки в ложном свете, дабы таким образом показать старину, как время счастливое и прекрасное, к какому, будто бы, следует желать возвратиться, то и со стороны людей, уважающих истину, имеющую свою цену «на каждом месте и о каждой добе», должно быть представляемо общественному вниманию, какие явления имели для себя место во времена былые.