Неточные совпадения
В последний вечер пред отъездом в Москву Самгин сидел в Монастырской роще, над рекою, прислушиваясь, как музыкально колокола церквей благовестят ко всенощной, — сидел, рисуя будущее свое: кончит университет, женится на простой, здоровой
девушке, которая не мешала бы жить, а жить надобно в провинции, в тихом городе, не в этом, где слишком много воспоминаний, но в таком же вот, где подлинная и грустная правда человеческой жизни не прикрыта шумом
нарядных речей и выдумок и где честолюбие людское понятней, проще.
Девушки еще с утра отправились навстречу иконе в своих ярких
нарядных платьях и принесли ее под вечер, с крестным ходом, с пением, и в это время за рекой трезвонили.
В назначенный день, только зачнет смеркаться,
девушки в
нарядных платьях с гребнями и до́нцами, с шитьем иль вышиваньем сбираются к ней в избу.
И
нарядная, по своему обыкновению одетая во что-то легкое, белое и прозрачное, баронесса словно из-под земли выросла перед сконфуженными
девушками.
Сама баронесса, вся белая, душистая,
нарядная и розовая, как молодая
девушка, приезжала с особенно нескладной в ее
нарядном платьице Нан христосоваться с детьми на второй день праздника. А на третий «любимицы» Софьи Петровны были приглашены к попечительнице в гости.
Вместо мертвой
девушки, вместо призрака горийской красавицы я увидела трех сидевших на полу горцев, которые при свете ручного фонаря рассматривали куски каких-то тканей. Они говорили тихим шепотом. Двоих из них я разглядела. У них были бородатые лица и рваные осетинские одежды. Третий сидел ко мне спиной и перебирал в руках крупные зерна великолепного жемчужного ожерелья. Тут же рядом лежали богатые, золотом расшитые седла, драгоценные уздечки и
нарядные, камнями осыпанные дагестанские кинжалы.
Нарисован был пир;
нарядные и роскошные женщины, которых я всех мог бы назвать поименно. Это все были наши гетеры. Они возлежали с гостями, в цветах, за пышным столом, а некто юный спал, уткнувшись лицом в корзину с цветами. Лицо его не было видно, но я по его тоге узнал, что это был сам художник Магистриан. А над ним виднелася травля: львы в цирке неслися на юную
девушку… а та твердо стояла и шептала молитвы. Она была Магна.
Невеста и жених жили, что случалось редко, в одном доме, а потому первая, уже совершенно одетая в белый шитый серебром сарафан, вся как бы осыпанная драгоценными камнями, в густой белой фате, находилась в своей светлице, окруженная лишь своими сенными
девушками, одетыми тоже в совершенно новые
нарядные сарафаны, подарок счастливой невесты.