Неточные совпадения
Ему нравилось, что эти люди
построили жилища свои кто где мог или хотел и поэтому каждая усадьба как будто монумент, возведенный ее хозяином самому себе. Царила в стране Юмала и Укко серьезная тишина, — ее особенно утверждало меланхолическое позвякивание бубенчиков на шеях коров; но это не была тишина пустоты и усталости русских полей, она казалась тишиной спокойной уверенности коренастого, молчаливого
народа в своем праве жить так, как он живет.
«Если я хочу быть искренним с самим собою — я должен признать себя плохим демократом, — соображал Самгин. — Демос — чернь, власть ее греки называли охлократией. Служить
народу — значит руководить
народом. Не иначе. Индивидуалист, я должен признать законным и естественным только иерархический, аристократический
строй общества».
— Стало быть, нужная, коли
строят, — возразил извозчик, —
народ кормится.
Это и есть тоталитарный
строй, который практически всегда означает господство полиции над жизнью
народа.
Славянофилы считали русский
народ —
народом безгосударственным, и очень многое на этом
строили.
Начали на скорую руку
строить оправдания войны и применили самый элементарный прием — перенесение на мировую борьбу
народов привычных категорий нравственной жизни личности.
Он признал религию опиумом для
народа, потому что видел в ней одно из главных препятствий для борьбы за лучший социальный
строй.
Народ русский отвык от смертных казней: после Мировича, казненного вместо Екатерины II, после Пугачева и его товарищей не было казней; люди умирали под кнутом, солдат гоняли (вопреки закону) до смерти сквозь
строй, но смертная казнь de jure [юридически (лат.).] не существовала.
— Помилуй, мамо! зачем губишь верный
народ? чем прогневили? Разве держали мы руку поганого татарина; разве соглашались в чем-либо с турчином; разве изменили тебе делом или помышлением? За что ж немилость? Прежде слышали мы, что приказываешь везде
строить крепости от нас; после слышали, что хочешь поворотить в карабинеры;теперь слышим новые напасти. Чем виновато запорожское войско? тем ли, что перевело твою армию через Перекоп и помогло твоим енералам порубать крымцев?..
Но отношение к русскому
народу, к смыслу революции в исторической судьбе
народа, к советскому
строю не тождественно с отношением к советской власти, к власти государства.
— Отчаянный
народ казаки. Вор
народ: где плохо лежит, — у него живот заболит. И служба у них другая… Лехкая служба… За что нашего брата сквозь
строй гоняли, — им ничего. Отхлещет урядник нагайкой, и все тут. И то не за воровство. А значит: не попадайся!
— Так, так… То-то нынче добрый
народ пошел: все о других заботятся, а себя забывают. Что же, дай бог… Посмотрел я в Заполье на добрых людей… Хорошо. Дома понастроили новые, магазины с зеркальными окнами и все перезаложили в банк. Одни
строят, другие деньги на постройку дают — чего лучше? А тут еще: на, испей дешевой водочки… Только вот как с закуской будет? И ты тоже вот добрый у меня уродился: чужого не жалеешь.
— Да ничего, помаленьку… Очень уж много здесь
народу набилось, друг друга начинаем давить. Ходят слухи, что Прохоров тоже хочет
строить винокуренный завод на Ключевой. И место выбрал у Бакланихи.
Немцы давно уже
построили теорию, что русский
народ —
народ женственный и душевный в противоположность мужественному и духовному немецкому
народу.
Русский
народ, по духовному своему
строю, не империалистический
народ, он не любит государство.
На вече весь течет
народ;
Престол чугунный разрушает,
Самсон как древле сотрясает
Исполненный коварств чертог;
Законом
строит твердь природы,
Велик, велик ты, дух свободы,
Зиждителен, как сам есть бог!
Сквозь
строй гоняли каждое воскресенье, а для большего эффекта приводили
народ для этого случая даже с Фотьянки.
На Самосадке
народ жил справно, благо сплав заводского каравана давал всем работу: зимой рубили лес и
строили барки, весной сплавляли караван, а остальное время шло на свои домашние работы, на перевозку металлов из Ключевского завода и на куренную работу.
— С такими людьми можно идти
народу, они на малом не помирятся, не остановятся, пока не одолеют все обманы, всю злобу и жадность, они не сложат рук, покуда весь
народ не сольется в одну душу, пока он в один голос не скажет — я владыка, я сам
построю законы, для всех равные!..
Она была уверена, что и призвание ее не в том, чтобы рожать и воспитывать детей, — она даже с гадливостью и презрением смотрела на такое призвание, — а в том, чтобы разрушить существующий
строй, сковывающий лучшие силы
народа, и указать людям тот новый путь жизни, который ей указывался европейскими новейшими писателями.
Каприви нечаянно сказал то, что каждый очень хорошо знает, а если не знает, то чувствует, а именно то, что существующий
строй жизни таков, какой он есть, не потому, что он естественно должен быть таким, что
народ хочет, чтобы он был таков, но потому, что его таким поддерживает насилие правительств, войско со своими подкупленными унтер-офицерами и генералами.
В самом деле, спросите порознь каждого человека нашего времени о том, считает ли он не только похвальным, но достойным человека нашего времени заниматься тем, чтобы, получая за это несоразмерное с трудами жалованье, собирать с
народа — часто нищего — подати для того, чтобы на эти деньги
строить пушки, торпеды и орудия убийства против людей, с которыми мы желаем быть в мире и которые этого же самого желают по отношению нас; или тем, чтобы опять за жалованье посвящать всю свою жизнь на устройство этих орудий убийства, или на то, чтобы самому готовиться к убийству и готовить к этому людей?
Обыкновенно думают, что всеобщая воинская повинность и связанные с нею всё увеличивающиеся вооружения и вследствие того всё увеличивающиеся подати и государственные долги во всех
народах есть явление случайное, возникшее от некоторого политического положения Европы, и может быть устранено тоже некоторыми политическими соображениями, без изменения внутреннего
строя жизни.
Отношение к этому в нашем образованном обществе трояко: одни рассматривают это явление как нечто случайное, возникшее от особенного политического положения Европы, и считают его поправимым без изменения всего внутреннего
строя жизни
народов, внешними дипломатическими международными мерами.
Несправедливо потому, что люди, стоящие на низшей степени развития, те самые
народы и люди, которых защитники существующего
строя представляет помехой для осуществления христианского
строя жизни, это самые те люди, которые всегда сразу массами переходят на сторону истины, принятой общественным мнением.
«Но если даже и справедливо, — скажут защитники существующего
строя, — то, что общественное мнение, при известной степени своей определенности и ясности, может заставить инертную массу людей внехристианских обществ — нехристианские
народы — и людей испорченных и грубых, живущих среди обществ, подчиниться ему, то какие признаки того, что это христианское общественное мнение возникло и может заменить действие насилия?
Меновой двор, на котором с азиатскими
народами чрез все лето до самой осени торг и мена производятся, построен на степной стороне реки Яика, в виду из города, расстоянием от берега версты с две; ближе
строить его было невозможно, потому что прилегло все место низменное и водопоемное.
«А-а! — закричал в эту секунду Готовцев, — так вот я тебя, канальский
народ, наконец припер к стене… теперь тебе уж некуда назад податься, и ты
строишь что мне нужно… и за это я тебя целую… да-с, целую сам своими собственными устами».
Пятьдесят лет ходил он по земле, железная стопа его давила города и государства, как нога слона муравейники, красные реки крови текли от его путей во все стороны; он
строил высокие башни из костей побежденных
народов; он разрушал жизнь, споря в силе своей со Смертью, он мстил ей за то, что она взяла сына его Джигангира; страшный человек — он хотел отнять у нее все жертвы — да издохнет она с голода и тоски!
— Да! Знаешь — люди, которые работают, совершенно не похожи на нас, они возбуждают особенные мысли. Как хорошо, должно быть, чувствует себя каменщик, проходя по улицам города, где он
строил десятки домов! Среди рабочих — много социалистов, они, прежде всего, трезвые люди, и, право, у них есть свое чувство достоинства. Иногда мне кажется, что мы плохо знаем свой
народ…
Задумаю — реки большие
Надолго упрячу под гнет,
Построю мосты ледяные,
Каких не
построит народ.
— Вы не жизнь
строили — вы помойную яму сделали! Грязищу и духоту развели вы делами своими. Есть у вас совесть? Помните вы бога? Пятак — ваш бог! А совесть вы прогнали… Куда вы ее прогнали? Кровопийцы! Чужой силой живете… чужими руками работаете! Сколько
народу кровью плакало от великих дел ваших? И в аду вам, сволочам, места нет по заслугам вашим… Не в огне, а в грязи кипящей варить вас будут. Веками не избудете мучений…
— Они говорят
народу: ты можешь устроить для себя другую, лёгкую жизнь. Врут они, дети мои! Жизнь
строит государь император и святая наша церковь, а люди ничего не могут изменить, ничего!..
— Как! еще смеет отвечать, когда я говорю! спорить! ах грубиянка; да не я ли тебя выкормила и воспитала, да не я ли тебя от нищего отца-негодяя взяла на свои руки… неблагодарная! — нет! этот
народ никогда не чувствует благодеяний! как волка ни корми, а всё в лес глядит… да не смей
строить рож, когда я браню тебя!.. стой прямо и не морщись, — ты забываешь, кто я?..
А те парни, которые к Михайле ходят, всегда впереди, говорят громче всех и совершенно ничего не боятся. Раньше, когда я о
народе не думал, то и людей не замечал, а теперь смотрю на них и всё хочу разнообразие открыть, чтобы каждый предо мной отдельно стоял. И добиваюсь этого и — нет: речи разные, и у каждого своё лицо, но вера у всех одна и намерение едино, — не торопясь, но дружно и усердно
строят они нечто.
Тут исстари место самое глухое. На горе мало было домов, и те заперты, а внизу вправо, на Орлике, дрянные бани да пустая мельница, а сверху сюда обрыв как стена, а с правой сад, где всегда воры прятались. А полицмейстер Цыганок здесь будку
построил, и
народ стал говорить, что будочник ворам помогает… Думаю, кто это ни подходит — подлет или нет, а в самом деле лучше его мимо себя пропустим.
На берегу ее кипучих вод
Недавно новый изгнанный
народАул
построил свой, — и ждал мгновенье,
Когда свершить придуманное мщенье;
Черкес готовил дерзостный набег,
Союзники сбирались потаенно,
И умный князь, лукавый Росламбек,
Склонялся перед русскими смиренно,
А между тем с отважною толпой
Станицы разорял во тьме ночной;
И, возвратясь в аул, на пир кровавый
Он пленников дрожащих приводил,
И уверял их в дружбе, и шутил,
И головы рубил им для забавы.
И, как только кончилась война, мы и принялись за дело: тысячи
народа хлынули за границу, внешняя торговля усилилась с понижением тарифа, иностранцы явились к нам
строить железные дороги, от нас поехали молодые люди в иностранные университеты, в литературе явились целые периодические издания, посвященные переводам замечательнейших иностранных произведений, в университетах предполагаются курсы общей литературы, английского и французского судопроизводства и пр.
Поверьте, что
народ, когда он выступит на арену истории, сумеет сломать все эти изысканные стили и
построить свое новое здание.
Левшин. Зачем бояться? Мы ничего худого не сделали. Нас вот позвали сюда для охраны порядка, — мы пришли. Там
народ, который разозлился, говорит: сожжем завод и все сожжем, одни угли останутся. Ну, а мы против безобразия. Жечь ничего не надо… зачем жечь? Сами же мы
строили, и отцы наши, и деды… и вдруг — жечь!
Ведется обычай у заволжских тысячников
народу «столы
строить».
— Как не слыхать! — ответил Петруха, весело вертя колесо, двигавшее три станка. — Столы, слышно, хозяин
строить задумал. Пантелея Прохорыча завтра в Захлыстино на базар посылают свежину да вино искупать. Угощенье, слышь, будет богатое. Ста полтора либо два
народу будут кормить.
— Столы хочу
строить, — ответил он. — Пусть Данило Тихоныч поглядит на наши порядки, пущай посмотрит, как у нас, за Волгой,
народ угощают. Ведь по ихним местам, на Низу, такого заведения нет.
Да узнают все
народы наши, как велика наша мощь и как беззакатна наша слава! Да стекутся все
народы к ногам нашим, как песчинки, гонимые ветром пустыни! Да растерзают львы наши всех подлых врагов! И тогда мы поразим мир деяниями нашими; мы воздвигнем пирамиды превыше пирамид отца нашего; мы
построим храмы величавее храма Сети. Так сказал нам Аммон, великий бог и отец наш; так говорит вам возлюбленный Аммона Узирмари-Сотпунири, сын Ра, Рамсизу-Миамун.
Поклонился б мне тогда
народ православный, а я бы житьем своим утешался,
построил бы каменны палаты, с утра дó ночи у меня пиры бы пировали, честь мою и богатство прославляли!..» Эх! мало ли чего не придумает бедный человек, жаждущий довольства и привольной жизни!..
Гордися славою, великими делами
И памятники
строй: что пользы? ты забыт,
Как скоро нет тебя,
народом и друзьями;
Могилы твоея никто не посетит.
Проповедовать в наше время всемирного общения
народов любовь к одному своему
народу и готовность к нападению на другой
народ или к ограждению себя войною от нападения в наше время почти что то же, что проповедовать деревенским жителям исключительную любовь к своей деревне и в каждой деревне собирать войска и
строить крепости.
Строгоновы написали царю письмо: «Отдай нам эту землю, а мы сами по ней городки
построим и
народ соберем, заселим и не будем давать через эту землю ходу татарам».
— Избу
строить нужно, а лесу нету. Последнее дело! Сел щи хлебать, а щей нету. Хе-хе. Досочек, тесу… Тут Семка дерзостей наговорил… Вы уж не серчайте, барыня. Дурак дураком. Дурь еще из головы не вышла. Не чувствует.
Народ такой. Так прикажете, барыня, за лесом приезжать?
Но если это верно, то это страшный приговор над буржуазно-капиталистическим
строем, который лишает собственности большую часть
народа.