Неточные совпадения
Было самое спешное рабочее время, когда во всем народе проявляется такое необыкновенное
напряжение самопожертвования в труде, какое не проявляется ни в каких других условиях жизни и которое высоко ценимо бы было, если бы
люди, проявляющие эти качества, сами ценили бы их, если б оно не повторялось каждый год и если бы последствия этого
напряжения не были так просты.
Все эти хлопоты, хождение из места в место, разговоры с очень добрыми, хорошими
людьми, понимающими вполне неприятность положения просителя, но не могущими пособить ему, всё это
напряжение, не дающее никаких результатов, произвело в Левине чувство мучительное, подобное тому досадному бессилию, которое испытываешь во сне, когда хочешь употребить физическую силу.
Но в этот вечер они смотрели на него с вожделением, как смотрят любители вкусно поесть на редкое блюдо. Они слушали его рассказ с таким безмолвным
напряжением внимания, точно он столичный профессор, который читает лекцию в глухом провинциальном городе обывателям, давно стосковавшимся о необыкновенном. В комнате было тесно, немножко жарко, в полумраке сидели согнувшись покорные
люди, и было очень хорошо сознавать, что вчерашний день — уже история.
Держа в руках чашку чая, Варвара слушала ее почтительно и с тем
напряжением, которое является на лице
человека, когда он и хочет, но не может попасть в тон собеседника.
Самгин охотно пошел; он впервые услыхал, что унылую «Дубинушку» можно петь в таком бойком, задорном темпе. Пела ее артель, выгружавшая из трюма баржи соду «Любимова и Сольвэ». На палубе в два ряда стояло десять
человек, они быстро перебирали в руках две веревки, спущенные в трюм, а из трюма легко, точно пустые, выкатывались бочки; что они были тяжелы, об этом говорило
напряжение, с которым двое грузчиков, подхватив бочку и согнувшись, катили ее по палубе к сходням на берег.
Говоря это, он мял пальцами подбородок и смотрел в лицо Самгина с тем
напряжением, за которым чувствуется, что
человек думает не о том, на что смотрит. Зрачки его потемнели.
Она откинулась на спинку стула, прикрыв глаза. Груди ее неприлично торчали, шевеля ткань кофты и точно стремясь обнажиться. На незначительном лице застыло
напряжение, как у
человека, который внимательно прислушивается.
Климу казалось, что писатель веселится с великим
напряжением и даже отчаянно; он подпрыгивал, содрогался и потел. Изображая удалого
человека, выкрикивая не свои слова, он честно старался рассмешить танцующих и, когда достигал этого, облегченно ухал...
«Осталась где-то вне действительности, живет бредовым прошлым», — думал он, выходя на улицу. С удивлением и даже недоверием к себе он вдруг почувствовал, что десяток дней, прожитых вне Москвы, отодвинул его от этого города и от
людей, подобных Татьяне, очень далеко. Это было странно и требовало анализа. Это как бы намекало, что при некотором
напряжении воли можно выйти из порочного круга действительности.
Он считал по головам, оттого что большинство
людей вытянуло шеи в сторону Кутузова. В позах их было явно выраженное
напряжение, как будто все нетерпеливо ждали, когда Кутузов кончит говорить.
Я слушал с
напряжением. Выступало убеждение, направление всей жизни. Эти «тысяча
человек» так рельефно выдавали его! Я чувствовал, что экспансивность его со мной шла из какого-то внешнего потрясения. Он говорил мне все эти горячие речи, любя меня; но причина, почему он стал вдруг говорить и почему так пожелал именно со мной говорить, мне все еще оставалась неизвестною.
И даже в эту страшную войну, когда русское государство в опасности, нелегко русского
человека довести до сознания этой опасности, пробудить в нем чувство ответственности за судьбу родины, вызвать
напряжение энергии.
Сразу от бивака начинался подъем. Чем выше мы взбирались в гору, тем больше было снега. На самом перевале он был по колено. Темно-зеленый хвойный лес оделся в белый убор и от этого имел праздничный вид. Отяжелевшие от снега ветви елей пригнулись книзу и в таком
напряжении находились до тех пор, пока случайно упавшая сверху веточка или еловая шишка не стряхивала пышные белые комья, обдавая проходящих мимо
людей холодной снежной пылью.
Всё было страшно интересно, всё держало меня в
напряжении, и от всего просачивалась в сердце какая-то тихая, неутомляющая грусть. И грусть и радость жили в
людях рядом, нераздельно почти, заменяя одна другую с неуловимой, непонятной быстротой.
Часто оттого, что работами заведуют
люди некомпетентные, неспособные и неловкие, затрачивается на работы больше
напряжения, чем бы следовало.
Чем больше
человек работает, чем сильнее и продолжительнее физическое
напряжение, тем больше, по правилам гигиены, он должен получать жиров и углеводов.
Например, нагрузка и выгрузка пароходов, не требующие в России от рабочего исключительного
напряжения сил, в Александровске часто представляются для
людей истинным мучением; особенной команды, подготовленной и выученной специально для работ на море, нет; каждый раз берутся всё новые
люди, и оттого случается нередко наблюдать во время волнения страшный беспорядок; на пароходе бранятся, выходят из себя, а внизу, на баржах, бьющихся о пароход, стоят и лежат
люди с зелеными, искривленными лицами, страдающие от морской болезни, а около барж плавают утерянные весла.
То она подходила к фортепьянам и играла на них, морщась от
напряжения, единственный вальс, который знала, то брала книгу романа и, прочтя несколько строк из средины, бросала его, то, чтоб не будить
людей, сама подходила к буфету, доставала оттуда огурец и холодную телятину и съедала ее, стоя у окошка буфета, то снова, усталая, тоскующая, без цели шлялась из комнаты в комнату.
Я в юности не только не любил отношений с
людьми, которые считали себя выше меня, но такие отношения были для меня невыносимо мучительны, вследствие постоянного страха оскорбления и
напряжения всех умственных сил на то, чтобы доказать им свою самостоятельность.
Простой, обыкновенный
человек, даже еще и с титулом графа,
человек, у которого две руки, две ноги, два глаза, два уха и один нос,
человек, который, как и все мы, ест, пьет, дышит, сморкается и спит… и вдруг он самыми простыми словами, без малейшего труда и
напряжения, без всяких следов выдумки взял и спокойно рассказал о том, что видел, и у него выросла несравненная, недосягаемая, прелестная и совершенно простая повесть.
Бойцы, зорко присматриваясь друг к другу, переминались, правые руки вперед, левые — у грудей. Опытные
люди тотчас заметили, что у Ситанова рука длиннее, чем у мордвина. Стало тихо, похрустывал снег под ногами бойцов. Кто-то не выдержал
напряжения, пробормотал жалобно и жадно...
«Каждое правительство содержит столько войска, сколько оно могло бы содержать, если бы его народу угрожало истребление, и
люди называют миром состояние
напряжения всех противу всех. И потому Европа так разорена, что если бы частные
люди были в том положении, в котором находятся правительства этой части света, то самым богатым из них было бы нечем жить. Мы бедны, имея богатства и торговлю всего мира».
Только этим и объясняется то страшное
напряжение, с которым
люди нашего времени стремятся к одурманению себя вином, табаком, опиумом, картами, чтением газет, путешествиями, всякими зрелищами и увеселениями.
В таком же положении находится средний
человек нашего христианского мира. Он чувствует, что всё то, что делается им самим и вокруг него, есть что-то нелепое, безобразное, невозможное и противное его сознанию, чувствует, что положение это становится всё мучительнее и мучительнее и дошло уже до последней степени
напряжения.
Ученые
люди собираются в общества (таких обществ много, более 100), собираются на конгрессы (такие были недавно в Париже и Лондоне, теперь будет в Риме), читают речи, обедают, говорят спичи, издают журналы, посвященные этой цели, и во всех доказывается, что
напряжение народов, принужденных содержать миллионы войск, дошло до крайних пределов и что это вооружение противоречит всем целям, свойствам, желаниям всех народов, но что если много исписать бумаги и наговорить слов, то можно согласовать всех
людей и сделать, чтобы у них не было противоположных интересов, и тогда войны не будет.
Судьба, как нарочно, после двухлетнего моего
напряжения мысли всё в одном и том же направлении, натолкнула меня в первый раз в жизни на это явление, показавшее мне с полной очевидностью на практике то, что для меня давно выяснилось в теории, а именно то, что всё устройство нашей жизни зиждется не на каких-либо, как это любят себе представлять
люди, пользующиеся выгодным положением в существующем порядке вещей, юридических началах, а на самом простом, грубом насилии, на убийствах и истязаниях
людей.
Христос признает существование обеих сторон параллелограмма, обеих вечных, неуничтожимых сил, из которых слагается жизнь
человека: силу животной природы и силу сознания сыновности богу. Не говоря о силе животной, которая, сама себя утверждая, остается всегда равна сама себе и находится вне власти
человека, Христос говорит только о силе божеской, призывая
человека к наибольшему сознанию ее, к наибольшему освобождению ее от того, что задерживает ее, и к доведению ее до высшей степени
напряжения.
Чтобы разорвать прочные петли безысходной скуки, которая сначала раздражает
человека, будя в нём зверя, потом, тихонько умертвив душу его, превращает в тупого скота, чтобы не задохнуться в тугих сетях города Окурова, потребно непрерывное
напряжение всей силы духа, необходима устойчивая вера в человеческий разум. Но её даёт только причащение к великой жизни мира, и нужно, чтобы, как звёзды в небе,
человеку всегда были ясно видимы огни всех надежд и желаний, неугасимо пылающие на земле.
Но всего более угнетало Кожемякина отношение окуровцев к женщине, оно с печальной ясностью обличало в тёмных душах
людей присутствие чего-то страшного, что — он чувствовал незаметно прилеплялось и к его душе грязным, ядовитым пятном, вызывая соблазнительные, тревожные мысли и стыдное, болезненное
напряжение в теле.
— Дала пощечину, дала пощечину! — с судорожным
напряжением повторила Суханчикова, — я не стану пустяков говорить. И с такими
людьми вы приятель!
— Тут, в присяжных, — тихо и с
напряжением заговорил Илья, — сидят
люди…
Да, вы много читаете, и на вас ловко сидит европейский фрак, но все же с какою нежною, чисто азиатскою, ханскою заботливостью вы оберегаете себя от голода, холода, физического
напряжения, от боли и беспокойства, как рано ваша душа спряталась в халат, какого труса разыграли вы перед действительною жизнью и природой, с которою борется всякий здоровый и нормальный
человек.
— Гм… — задумался Пекарский. — Так вот что я тебе скажу, друг мой любезный, — продолжал он с видимым
напряжением мысли, — если я когда-нибудь женюсь во второй раз и тебе вздумается наставить мне рога, то делай это так, чтобы я не заметил. Гораздо честнее обманывать
человека, чем портить ему порядок жизни и репутацию. Я понимаю. Вы оба думаете, что, живя открыто, вы поступаете необыкновенно честно и либерально, но с этим… как это называется?.. с этим романтизмом согласиться я не могу.
— Что ж тут, Нестор Игнатьич, странного? Я очень хорошо знаю, что на мне ни один порядочный
человек не может жениться, а другого выхода мне нет… решительно нет! — отвечала Юлия с сильным
напряжением в голосе.
Вадим стоял под густою липой, и упоительный запах разливался вокруг его головы, и чувства, окаменевшие от сильного
напряжения души, растаяли постепенно, — и отвергнутый
людьми, был готов кинуться в объятия природы; она одна могла бы утолить его пламенную жажду и, дав ему другую душу или новую наружность, поправить свою жестокую ошибку.
Само собою разумеется, что даже и с этой точки зрения мы правы только субъективно: «действительность производит прекрасное без усилий» — значит только, что усилия в этом случае делаются не волею
человека; на самом же деле все в действительности — и прекрасное, и не прекрасное, и великое и мелкое — результат высочайшего (возможного
напряжения сил, не знающих ни отдыха, ни усталости.
Казалось, что такому
напряжению радостно разъяренной силы ничто не может противостоять, она способна содеять чудеса на земле, может покрыть всю землю в одну ночь прекрасными дворцами и городами, как об этом говорят вещие сказки. Посмотрев минуту, две на труд
людей, солнечный луч не одолел тяжкой толщи облаков и утонул среди них, как ребенок в море, а дождь превратился в ливень.
Когда физическая боль, отчаяние, экстаз или падение достигают высочайшего
напряжения, когда вот-вот они готовы перейти через предельную черту, возможную для
человека, тогда судьба на минутку дает
человеку роздых и точно ослабляет ему жестокие тиски.
Когда наступила ночь, в камере этапа не спали только два
человека. Бесприютный, полулежа на нарах, при свете сального огарка поворачивал страницу за страницей. Лицо его выражало сильное, почти болезненное
напряжение мысли, морщины на лбу углубились, и по временам, когда бродяга отрывался от книги и, устремив глаза в потолок, старался вдуматься в прочитанное, — на лице его явственно виднелось страдание.
Всякое бескорыстное стремление,
напряжение сил душевных нравственно полезно
человеку.
Миф возникает из религиозного переживания, почему и мифотворчество предполагает не отвлеченное
напряжение мысли, но некоторый выход из себя в область бытия божественного, некое богодейство, — другими словами, миф имеет теургическое происхождение и теургическое значение [По определению В. С. Соловьева, задача «свободной теургии» — «осуществление
человеком божественных сил в самом реальном бытии природы» (Соловьев В. С. Соч.
Бесконечные споры о музыке, смелые суждения
людей непонимающих держат его в постоянном
напряжении, он напуган, робок, молчалив.
От современного
человека требуется огромное
напряжение фантазии, чтобы представить себе такое состояние религиозного чувства.
Опять нам приходится призвать читателя к самому усиленному
напряжению фантазии, чтоб он мог себе представить тот религиозный строй души, который создал подобного бога.
Человек должен собственными силами перестрадать горести свои и скорби, и лишь тогда идти к богу, с душою светлой, ясной и радостной.
И в эту минуту прозвучал далекий и чуждый голос
человека. Он становился все ближе, в нем звучала ласка. Это говорил Магнус. С усилием, содрогаясь от
напряжения, Я старался услышать и понять слова, и вот что Я услышал...
И он подумал, что, вероятно, сама природа дала
человеку эту способность лгать, чтобы он даже в тяжелые минуты душевного
напряжения мог хранить тайны своего гнезда, как хранит их лисица или дикая утка.
Но еще больше я встретил голого, правдивого ужаса, и безнадежных горьких слез, и исступленных криков отчаяния, когда сам великий разум в
напряжении всех своих сил выкрикивал из
человека последнюю мольбу, последнее свое проклятие...
Пробуждение
человека к его истинной, свойственной ему жизни происходит в нашем мире с таким болезненным
напряжением только от того, что ложное учение мира старается убедить
людей в том, что призрак жизни есть сама жизнь и что проявление истинной жизни есть нарушение ее.
И вдруг в
человеке это высшее свойство его природы производит в нем такое мучительное состояние, что часто, — всё чаще и чаще в последнее время, —
человек разрубает Гордиев узел своей жизни, убивает себя, только бы избавиться от доведенного в наше время до последней степени
напряжения мучительного внутреннего противоречия, производимого разумным сознанием.
Пользуясь всеми теми орудиями внешнего знания, которые приобрело человечество, ложное учение это систематически хочет вести назад
людей в тот мрак невежества, из которого с таким
напряжением и трудом оно выбивалось столько тысяч лет.