Пред Самгиным над столом возвышалась точно отрезанная и уложенная на ладони голова, знакомое, но измененное лицо, нахмуренное, с крепко сжатыми губами; в темных глазах —
напряжение человека, который читает напечатанное слишком неясно или мелко.
Неточные совпадения
Климу казалось, что писатель веселится с великим
напряжением и даже отчаянно; он подпрыгивал, содрогался и потел. Изображая удалого
человека, выкрикивая не свои слова, он честно старался рассмешить танцующих и, когда достигал этого, облегченно ухал...
Держа в руках чашку чая, Варвара слушала ее почтительно и с тем
напряжением, которое является на лице
человека, когда он и хочет, но не может попасть в тон собеседника.
Самгин охотно пошел; он впервые услыхал, что унылую «Дубинушку» можно петь в таком бойком, задорном темпе. Пела ее артель, выгружавшая из трюма баржи соду «Любимова и Сольвэ». На палубе в два ряда стояло десять
человек, они быстро перебирали в руках две веревки, спущенные в трюм, а из трюма легко, точно пустые, выкатывались бочки; что они были тяжелы, об этом говорило
напряжение, с которым двое грузчиков, подхватив бочку и согнувшись, катили ее по палубе к сходням на берег.
Он считал по головам, оттого что большинство
людей вытянуло шеи в сторону Кутузова. В позах их было явно выраженное
напряжение, как будто все нетерпеливо ждали, когда Кутузов кончит говорить.
Она откинулась на спинку стула, прикрыв глаза. Груди ее неприлично торчали, шевеля ткань кофты и точно стремясь обнажиться. На незначительном лице застыло
напряжение, как у
человека, который внимательно прислушивается.
Но в этот вечер они смотрели на него с вожделением, как смотрят любители вкусно поесть на редкое блюдо. Они слушали его рассказ с таким безмолвным
напряжением внимания, точно он столичный профессор, который читает лекцию в глухом провинциальном городе обывателям, давно стосковавшимся о необыкновенном. В комнате было тесно, немножко жарко, в полумраке сидели согнувшись покорные
люди, и было очень хорошо сознавать, что вчерашний день — уже история.
«Осталась где-то вне действительности, живет бредовым прошлым», — думал он, выходя на улицу. С удивлением и даже недоверием к себе он вдруг почувствовал, что десяток дней, прожитых вне Москвы, отодвинул его от этого города и от
людей, подобных Татьяне, очень далеко. Это было странно и требовало анализа. Это как бы намекало, что при некотором
напряжении воли можно выйти из порочного круга действительности.
Говоря это, он мял пальцами подбородок и смотрел в лицо Самгина с тем
напряжением, за которым чувствуется, что
человек думает не о том, на что смотрит. Зрачки его потемнели.
Неточные совпадения
Было самое спешное рабочее время, когда во всем народе проявляется такое необыкновенное
напряжение самопожертвования в труде, какое не проявляется ни в каких других условиях жизни и которое высоко ценимо бы было, если бы
люди, проявляющие эти качества, сами ценили бы их, если б оно не повторялось каждый год и если бы последствия этого
напряжения не были так просты.
Все эти хлопоты, хождение из места в место, разговоры с очень добрыми, хорошими
людьми, понимающими вполне неприятность положения просителя, но не могущими пособить ему, всё это
напряжение, не дающее никаких результатов, произвело в Левине чувство мучительное, подобное тому досадному бессилию, которое испытываешь во сне, когда хочешь употребить физическую силу.
Я слушал с
напряжением. Выступало убеждение, направление всей жизни. Эти «тысяча
человек» так рельефно выдавали его! Я чувствовал, что экспансивность его со мной шла из какого-то внешнего потрясения. Он говорил мне все эти горячие речи, любя меня; но причина, почему он стал вдруг говорить и почему так пожелал именно со мной говорить, мне все еще оставалась неизвестною.
И даже в эту страшную войну, когда русское государство в опасности, нелегко русского
человека довести до сознания этой опасности, пробудить в нем чувство ответственности за судьбу родины, вызвать
напряжение энергии.
Сразу от бивака начинался подъем. Чем выше мы взбирались в гору, тем больше было снега. На самом перевале он был по колено. Темно-зеленый хвойный лес оделся в белый убор и от этого имел праздничный вид. Отяжелевшие от снега ветви елей пригнулись книзу и в таком
напряжении находились до тех пор, пока случайно упавшая сверху веточка или еловая шишка не стряхивала пышные белые комья, обдавая проходящих мимо
людей холодной снежной пылью.