Неточные совпадения
Чарская отвечала ему только улыбкой. Она смотрела на Кити, думая о том, как и когда она будет стоять с
графом Синявиным в положении Кити и как она тогда
напомнит ему его теперешнюю шутку.
— Ах, помилуйте, я совсем не думал
напоминать вам, я вас просто так спросил. Мы вас передали с рук на руки
графу Строганову и не очень торопим, как видите, сверх того, такая законная причина, как болезнь вашей супруги… (Учтивейший в мире человек!)
Тут Мартын-Сольский Чернышеву о Левше и
напомнил, а
граф Чернышев и говорит...
— Очень просто,
граф. Каждый раз, как вы соберетесь какое-нибудь распоряжение учинить,
напомните себе, что надо начать с"понеже", — и начните-с!
— Решительным благодеянием, если бы только ревизующий нашу губернию
граф Эдлерс… — хотел было Крапчик прямо приступить к изветам на сенатора и губернатора; но в это время вошел новый гость, мужчина лет сорока пяти, в завитом парике, в черном атласном с красными крапинками галстуке, в синем, с бронзовыми пуговицами, фраке, в белых из нитяного сукна брюках со штрипками и в щеголеватых лаковых сапожках. По своей гордой и приподнятой физиономии он
напоминал несколько англичанина.
Напоминают… Простите, ради бога, я замечтался. Так вы говорите
граф. Ах, Зоя, пожалуйста, не называйте меня
графом с сегодняшнего дня.
—
Графу я, конечно, не
напомнил об этом и только сухо и холодно объявил ему, что место это обещано другому лицу; но в то же время, дорожа дружбой Ефима Федоровича, я решился тому прямо написать, и вот вам слово в слово мое письмо: «Ефим Федорович, — пишу я ему, — зная ваше строгое и никогда ни перед чем не склоняющееся беспристрастие в службе, я представляю вам факты… — и подробно описал ему самый факт, — и спрашиваю вас: быв в моем положении, взяли ли бы вы опять к себе на службу подобного человека?»
— Вы главное скажите Александру Ивановичу, —
напомнил Трахову
граф.
Рыженький, бритый, точно актер, ловкими, мягкими движениями маленького тела Башкин
напоминал котенка. Он относился ко мне учительно, покровительственно, и я видел, что он от души желает мне удачи, счастья. Очень умный, он прочитал немало хороших книг, более всех ему нравился «
Граф Монте-Кристо».
Граф(все еще как бы не верящий тому, что слышит). Алексей Николаич, что вы такое говорите? Вы или помешались, или шутите надо мной, то я
напоминаю вам, что шутки такие неприличны!
Граф. Однако и вы, и какой-то генерал Варнуха, и господин Мямлин беспрестанно
напоминаете мне то об Алексее Николаиче, то о князе Михайле Семеныче, недостает только назвать еще мне madame Бобрину; и я на это один раз навсегда говорю, что я стою уже одной ногой в могиле, а потому ни в каких покровителях не нуждаюсь и никаких врагов и соперников не боюсь!
— Так… это там есть господин один, дрянной очень, которому я должен по картам, и он уже третий раз
напоминает… не могу я отдать теперь… глупое письмо! — отвечал
граф, видимо огорченный этим воспоминанием.
Граф Рошфор, узнав, что невеста его во Франкфурте, немедленно отыскал ее и
напомнил о данном слове.
Ивану Павловичу казалось и смешно и даже как будто дерзко
напоминать о себе
графу предъявлением ему своей интересной самоличности.
Она ему, впрочем,
напомнила об этом «adieu», когда, по приезде из церкви, осталась на короткое мгновение вдвоем с глазу на глаз с
графом.
Граф еще не глядел стариком, только гнулся и сильно похудел в последние два-три года. Военный сюртук носил еще он молодцевато, усы и подстриженные волосы блондина, поседевшего поздно, смягчали красивый овал лица. Голубые иссера глаза, уже потерявшие блеск, всматривались с постоянною добродушно-тонкою усмешкой. Бороды он не носил и всем своим обликом и манерой держать себя
напоминал об истекшей четверти века. Говорил он тихо, немного картаво, с чрезвычайно приятным барским произношением.
— Я вам очень благодарен, — резко начал он, — что вы
напомнили мне о вашем письме, будьте же добры сказать мне, скоро ли я увижу
графа Белавина?
Другой дом Бестужева находился в приходе Бориса и Глеба, что у Арбатских ворот. Во время своей опалы, наезжая в Москву, и теперь, живя в этом городе уже после дарованных милостей, Алексей Петрович поселился в этом втором доме, так как «слободский»
напоминал ему Петербург и навевал неприятные и беспокойные мысли. В этот-то свой дом и привез
граф Бестужев-Рюмин свою неожиданную, все еще не приходившую в чувство спутницу.
Граф невольно улыбнулся, вспомнив свое безмятежное детство. Его вдруг даже как-то обрадовала эта встреча с человеком, который
напомнил ему это детство.
Княжна, по обыкновению, играла кольцами и браслетами на руках, а предательский ноготь так и бросался в глаза
графу, как бросается фигура на разгаданной уже загадочной картинке. Этот ноготь
напоминал ему, что он здесь властелин, а между тем с ним играет эта его раба, как кошка с мышью. Это его бесило и отразилось в тоне его ответа. Княжна заметила этот тон, и лицо ее приняло надменное, холодное выражение.
Сначала он порывался было сейчас идти к
графу, снова
напомнить ему об обмане Настасьи, представить ему свое несчастное и неестественное положение в обществе и всю гнусность его поступка — украсть человека из родной семьи и воровски дать ему право незаконно пользоваться не принадлежащими ему именем, состоянием и честью. Но Михаила Андреевича удерживала клятва, данная родной матери, и страх мести со стороны Настасьи его матери за открытие тайны.
Вся эта обстановка
напоминала фон Зееману годы его юности, и он мысленно стал переживать эти минувшие безвозвратные годы, все испытанное им, все им перечувствованное, доведшее его до смелой решимости вызваться прибыть сегодня к
графу и бросить ему в лицо жестокое, но, по убеждению Антона Антоновича, вполне заслуженное им слово, бросить, хотя не от себя, а по поручению других, но эти другие были для него дороже и ближе самых ближайших родственников, а не только этой «седьмой воды на киселе», каким приходился ему ненавистный Клейнмихель.
Избалованное поклонением честолюбие не вынесло, и
граф, желая
напомнить о своем прежнем величии, напечатал в Берлине на французском языке письма к нему императора Александра I.
— Вот шпоры, — подал
граф Владиславу Станиславовичу золотые шпоры, — они служат для возбуждения горячности в конях, а потому должны
напоминать тебе о той горячности, с какою ты обязан исполнять даваемый теперь обет. Ты будешь носить их на ногах в пыли и грязи и да знаменует это твое презрение к сокровищам, корысти и любостяжанию.
В таком случае, конечно, хорошо бы спросить Муравьева, но
граф Протасов его не жаловал, а другие не желали о нем
напомнить митрополиту, и потому вопрошен был Ласский, которого Муравьев в насмешку назвал «церемониймейстером».