Как девочка, которой подарили дорогой веер, он, прежде чем
написать заглавие, долго кокетничает перед самим собой, рисуется, ломается… Он сжимает себе виски, то корчится и поджимает под кресло ноги, точно от боли, то томно жмурится, как кот на диване… Наконец, не без колебания, протягивает он к чернильнице руку и с таким выражением, как будто подписывает смертный приговор, делает заглавие…
Неточные совпадения
— Только вот беда, — продолжал Леонтий, — к книгам холодна. По-французски болтает проворно, а дашь книгу, половины не понимает; по-русски о сю пору с ошибками
пишет. Увидит греческую печать, говорит, что хорошо бы этакий узор на ситец, и ставит книги вверх дном, а по-латыни
заглавия не разберет. Opera Horatii [Сочинения Горация (лат.).] — переводит «Горациевы оперы»!..
Славянофилы, с своей стороны, начали официально существовать с войны против Белинского; он их додразнил до мурмолок и зипунов. Стоит вспомнить, что Белинский прежде
писал в «Отечественных записках», а Киреевский начал издавать свой превосходный журнал под
заглавием «Европеец»; эти названия всего лучше доказывают, что вначале были только оттенки, а не мнения, не партии.
Сравнительно недавно, уже в изгнании, я
написал вновь философию свободы под
заглавием «Философия свободного духа» (по-французски
заглавие было лучше: Esprit et liberté [«Дух и свобода» (фр.).]).
Гёте
написал книгу о себе под замечательным
заглавием «Поэзия и правда моей жизни».
— Ну-к што ж. А ты
напиши, как у Гоголя, только измени малость, по-другому все поставь да поменьше сделай, в листовку. И всякому интересно, что Тарас Бульба, а ни какой не другой. И всякому лестно будет, какая, мол, это новая такая Бульба! Тут, брат, важно
заглавие, а содержание — наплевать, все равно прочтут, коли деньги заплачены. И за контрафакцию не привлекут, и все-таки Бульба — он Бульба и есть, а слова-то другие.
В этот вечер он не пошел в собрание, а достал из ящика толстую разлинованную тетрадь, исписанную мелким неровным почерком, и
писал до глубокой ночи. Это была третья, по счету, сочиняемая Ромашовым повесть, под
заглавием: «Последний роковой дебют». Подпоручик сам стыдился своих литературных занятий и никому в мире ни за что не признался бы в них.
Во время японской войны я
написал ряд фельетонов под
заглавием «Нитки», в которых раскрыл все интендантское взяточничество по поставке одежды на войска. Эти фельетоны создали мне крупных врагов — я не стеснялся в фамилиях, хотя мне угрожали судом, — но зато дали успех газете.
В «Русских ведомостях» изредка появлялись мои рассказы. Между прочим, «Номер седьмой», рассказ об узнике в крепости на острове среди озер. Под
заглавием я
написал: «Посвящаю Г.А. Лопатину», что, конечно, прочли в редакции, но вычеркнули. Я посвятил его в память наших юных встреч Герману Лопатину, который тогда сидел в Шлиссельбурге, и даже моего узника звали в рассказе Германом. Там была напечатана даже песня «Слушай, Герман, друг прекрасный…»
— Слушай, друг! — поспешил поправиться Глумов, — ведь это такой сюжет, что из него целый роман выкроить можно. Я и
заглавие придумал:"Плоды подчиненного распутства, или Смерть двух начальников и вызванное оною мероприятие со стороны третьего".
Написать да фельетонцем в"Красе Демидрона"и пустить… а? как ты думаешь, хозяева твои примут?
В 1884 году я
написал книгу под
заглавием: «В чем моя вера?». В книге этой я действительно изложил то, во что я верю.
Находившийся тогда в числе кадет Кондратий Федорович Рылеев (14 июля 1826 года), видя скорбь Боброва и ценя утрату Кулакова для всего заведения,
написал по этому случаю комическую поэму в двух песнях, под
заглавием «Кулакиада».
И действительно, я
написал целых четыре пьесы, из которых три были драмы и одна веселая, сатирическая комедия. Из них драма"Старое зло"была принята Писемским; а драму"Мать"я напечатал четыре года спустя уже в своем журнале «Библиотека для чтения», под псевдонимом; а из комедии появилось только новое действие, в виде «сцен», в журнале «Век» с сохранением первоначального
заглавия «Наши знакомцы».
И вообще он был самый яркий ипохондрик (недаром он
написал комедию под таким
заглавием) из всего своего литературного поколения, присоединяя сюда и писателей постарше: Анненкова, Боткина, а в особенности Тургенева, который тоже был мнителен, а холеры боялся до полного малодушия. Чуть что — Писемский валялся на диване, охал, ставил горчичники, принимал лекарство и с своим костромским акцентом взвывал...
И о его идеях и методах по истории пластики и художественной литературы я еще тогда, живя в Париже,
написал этюд (он напечатан был во"Всемирном труде") под
заглавием:"Анализ и систематика Тэна".
В редкие минуты отдыха от экзаменов я
писал рассказ под
заглавием «До ядра».
До тех пор никаким сочинительством я не занимался. Раз только, когда мне было лет девять, я сшил себе хорошенькую тетрадку, старательно ее разлиновал, на первую страницу «свел» очень красивый букет из роз, — сводные картинки у нас почему-то назывались хитрым и непонятным словом «деколькомани», — надписал
заглавие: «Сказка» и дальше стал
писать так...
Осенью 1889 года я послал в «Неделю» рассказ под
заглавием «Порыв». Очень скоро от редактора П. А. Гайдебурова получил письмо, что рассказ принят и пойдет в ближайшей «Книжке недели». «Рассказ очень хорошо написан, —
писал редактор, — но ему вредит неясность основного мотива», Читал и перечитывал письмо без конца. Была большая радость: первый мой значительного размера рассказ пойдет в ежемесячном журнале.
Девица, подражая польской импровизаторше Деотыме,
написала много маленьких и очень плохих стихотворений, которые были ею изданы в одной книжечке под
заглавием: «Чувства патриотки».
Утро. Десять часов. Моя maman наливает мне стакан кофе. Я выпиваю и выхожу на балкончик, чтобы тотчас же приняться за диссертацию. Беру чистый лист бумаги, макаю перо в чернила и вывожу
заглавие: «Прошедшее и будущее собачьего налога». Немного подумав,
пишу: «Исторический обзор. Судя по некоторым намекам, имеющимся у Геродота и Ксенофонта, собачий налог ведет свое начало от…»
Я человек серьезный, и мой мозг имеет направление философское. По профессии я финансист, изучаю финансовое право и
пишу диссертацию под
заглавием: «Прошедшее и будущее собачьего налога». Согласитесь, что мне решительно нет никакого дела до девиц, романсов, луны и прочих глупостей.
Прочитав не одну сотню спиритических брошюр, Навагин почувствовал сильное желание самому
написать что-нибудь. Пять месяцев он сидел и сочинял и в конце концов
написал громадный реферат под
заглавием: «И мое мнение». Кончив эту статью, он порешил отправить ее в спиритический журнал.
А вот в каком роде
писали патриотические авторы брошюрок, в большом количестве распространявшихся среди солдат. Передо мною изящно изданная книжка, с прекрасными иллюстрациями, под
заглавием: «В осажденном Порт-Артуре, или Геройская смерть рядового Дмитрия Фомина». Начинается рассказ так...