Неточные совпадения
Председатель никак не мог понять, как Павел Иванович, так хорошо и, можно сказать, тонко разумевший игру, мог сделать подобные ошибки и подвел даже под обух его пикового короля,
на которого он, по собственному выражению,
надеялся, как
на Бога.
В дальнем углу залы, почти спрятавшись за отворенной дверью буфета, стояла
на коленях сгорбленная седая старушка. Соединив руки и подняв глаза к небу, она не плакала, но молилась. Душа ее стремилась к
богу, она просила его соединить ее с тою, кого она любила больше всего
на свете, и твердо
надеялась, что это будет скоро.
Эта простая мысль отрадно поразила меня, и я ближе придвинулся к Наталье Савишне. Она сложила руки
на груди и взглянула кверху; впалые влажные глаза ее выражали великую, но спокойную печаль. Она твердо
надеялась, что
бог ненадолго разлучил ее с тою,
на которой столько лет была сосредоточена вся сила ее любви.
—
Бог милостив;
надейтесь на помощь всевышнего, — начал было священник.
На одну только анатомию теперь и
надеюсь, ей-богу!
Теперь настало такое время, — да и слава
богу! — что каждый должен собственными руками пропитание себе доставать,
на других нечего
надеяться: надо трудиться самому.
«Слава
Богу, если еще есть поварня! — говорил отец Никита, — а то и не бывает…» — «Как же тогда?» — «Тогда ночуем
на снегу». — «Но не в сорок градусов,
надеюсь». — «И в сорок ночуем: куда ж деться?» — «Как же так? ведь, говорят, при 40˚ дышать нельзя…» — «Трудно, грудь режет немного, да дышим. Мы разводим огонь, и притом в снегу тепло. Мороз ничего, — прибавил он, — мы привыкли, да и хорошо закутаны. А вот гораздо хуже, когда застанет пурга…»
— Да, вы можете
надеяться… — сухо ответил Ляховский. — Может быть, вы
надеялись на кое-что другое, но
богу было угодно поднять меня
на ноги… Да! Может быть, кто-нибудь ждал моей смерти, чтобы завладеть моими деньгами, моими имениями… Ну, сознайтесь, Альфонс Богданыч, у вас ведь не дрогнула бы рука обобрать меня? О, по лицу вижу, что не дрогнула бы… Вы бы стащили с меня саван… Я это чувствую!.. Вы бы пустили по миру и пани Марину и Зосю… О-о!.. Прошу вас, не отпирайтесь: совершенно напрасно… Да!
— А я, батюшка, не жалуюсь. И слава
Богу, что в рыболовы произвели. А то вот другого, такого же, как я, старика — Андрея Пупыря — в бумажную фабрику, в черпальную, барыня приказала поставить. Грешно, говорит, даром хлеб есть… А Пупырь-то еще
на милость
надеялся: у него двоюродный племянник в барской конторе сидит конторщиком; доложить обещался об нем барыне, напомнить. Вот те и напомнил!.. А Пупырь в моих глазах племяннику-то в ножки кланялся.
Наконец в стороне что-то стало чернеть. Владимир поворотил туда. Приближаясь, увидел он рощу. Слава
богу, подумал он, теперь близко. Он поехал около рощи,
надеясь тотчас попасть
на знакомую дорогу или объехать рощу кругом: Жадрино находилось тотчас за нею. Скоро нашел он дорогу и въехал во мрак дерев, обнаженных зимою. Ветер не мог тут свирепствовать; дорога была гладкая; лошадь ободрилась, и Владимир успокоился.
— Да, да… Ох, повезешь, сынок!.. А поговорка такая: не мой воз — не моя и песенка. Все хлеб-батюшко, везде хлеб… Все им держатся, а остальное-то так. Только хлеб-то от
бога родится, сынок… Дар божий… Как бы ошибки не вышло. Ты вот
на машину
надеешься, а вдруг нечего будет не только возить, а и есть.
— А уж это как
бог приведет… Вот еще как мои-то помощники. Емельян-то, значит, большак, из воли не выходит, а
на Галактиона как будто и не
надеюсь. Мудреный он у меня.
— Мы еще и сами не знаем, что учиним, а только будем
на Бога надеяться, и авось слово царское ради нас в постыждении не будет.
С самого начала, говоря откровенно, я не смел
надеяться на полное выздоровление, просил
бога, чтобы он подкрепил страдалицу в борьбе с тяжкою болезнию. Она приготовилась к перевалу, хотя несознательно встретила этот переход: всякая болезнь имеет своего рода конец.
Прощайте до Тобольска — мы спешим. В знак, что вы получили эту тетрадку, прошу по получении оной в первом письме ко мне сделать крестик — х.Это будет ответом
на это бестолковое, но от души набросанное маранье; я
надеюсь, что
бог поможет ему дойти до вас. Я вам в заключение скажу все, что слышал о нашей будущности — adieu.
Желаю вам весело начать новый год — в конце его минет двадцатилетие моих странствований. Благодарю
бога за все прошедшее,
на него
надеюсь и в будущем. Все, что имело начало, будет иметь и конец: в этой истине все примиряется.
«Мой дорогой друг, Поль!.. Я была
на похоронах вашего отца, съездила испросить у его трупа прощение за любовь мою к тебе: я слышала, он очень возмущался этим… Меня, бедную, все, видно, гонят и ненавидят, точно как будто бы уж я совсем такая ужасная женщина!
Бог с ними, с другими, но я желаю возвратить если не любовь твою ко мне, то, по крайней мере, уважение, в котором ты,
надеюсь, и не откажешь мне, узнав все ужасы, которые я перенесла в моей жизни… Слушай...
А"кандауровский барин"между тем плюет себе в потолок и думает, что это ему пройдет даром. Как бы не так! Еще счастлив твой
бог, что начальство за тебя заступилось,"поступков ожидать"велело, а то быть бы бычку
на веревочке! Да и тут ты не совсем отобоярился, а вынужден был в Петербург удирать! Ты
надеялся всю жизнь в Кандауровке, в халате и в туфлях, изжить, ни одного потолка неисплеванным не оставить — ан нет! Одевайся, обувайся, надевай сапоги и кати, неведомо зачем, в Петербург!
Но,
богу споспешествующу, надо
надеяться, что, с развитием железных путей, и
на почтовых станциях число случаев проявления бюрократизма в значительной степени сократится.
— Ну, это еще бабушка надвое сказала: страшен сон, да милостив
бог. Тетюев, кажется, слишком много
надеется на этого генерала Блинова, а вот посмотрите… Ну, да сами увидите, что будет.
Тогда начали рассуждать о том, где деньги спрятаны и как их оттуда достать.
Надеялись, что Парамонов пойдет дальше по пути откровенности, но он уж спохватился и скорчил такую мину, как будто и знать не знает, чье мясо кошка съела. Тогда возложили упование
на бога и перешли к изобретениям девятнадцатого века. Говорили про пароходы и паровозы, про телеграфы и телефоны, про стеарин, парафин, олеин и керосин и во всем видели руку провидения, явно России благодеющего.
— Что меня просите!
Бог может простить или не простить, а я что! Ну, скажите
на милость, зачем? С какою целью? почему? Какую такую сладость вы
надеялись в нашей Корчеве найти?
— И я им то же говорю, — отозвался батюшка, — не
надейтесь ни
на князи, ни
на сыны человеческие, а к
богу прибегайте!
— А ты знаешь ли, как
Бог за неблагодарность-то наказывает? — как-то нерешительно залепетал он,
надеясь, что хоть напоминание о
Боге сколько-нибудь образумит неизвестно с чего взбаламутившуюся бабу. Но Евпраксеюшка не только не пронялась этим напоминанием, но тут же
на первых словах оборвала его.
В письме было написано, что Лозинский, слава
богу, жив и здоров, работает
на «фарме» и, если
бог поможет ему так же, как помогал до сих пор, то
надеется скоро и сам стать хозяином.
— Право, Семен Иваныч, я благодарен вам за участие; но все это совершенно лишнее, что вы говорите: вы хотите застращать меня, как ребенка. Я лучше расстанусь с жизнию, нежели откажусь от этого ангела. Я не смел
надеяться на такое счастие; сам
бог устроил это дело.
— Ну вот, он и есть. Философию знает и богословию, всего Макария выштудировал и
на службе состоит, а не знал, что мы
на богословов-то не
надеемся, а сами отцовское восточное православие оберегаем и у нас господствующей веры нельзя переменять. Под суд ведь угодил бы, поросенок цуцкой, и если бы «новым людям», не верующим в
Бога, его отдать — засудили бы по законам; а ведь все же он человечишко! Я по старине направил все это
на пункт помешательства.
— Прощайте, братцы! С
богом! — крикнул Кузьмичов. — Я
на вас
надеюсь!
— «
Бог видит всё! — сказал он. — Ему известно, что вот люди, созданные для земли, погибают в море и что один из них, не
надеясь на спасение, должен передать сыну то, что он знает. Работа нужна земле и людям —
бог понимает это…»
Между детьми и кредиторами объявилась игра, в которой
на ставке стояла престарелая мать первых, и она
бог весть бы докуда просидела и, может быть, и умерла бы в тюрьме, потому что и та и другая из играющих сторон обличали большой такт и выдержку: кредиторы томили старушку в тюрьме,
надеясь добиться, что дети сжалятся над нею и отдадут деньги, а дети были еще тверже в своем намерении не платить денег и оставить мать в тюрьме.
— Да, душа моя. Я решился принять. Ce n'est pas le bout du monde, j'en conviens, mais en attendant, c'est assez joli… [Это не
бог весть что, согласен, но в ожидании лучшего это недурно…] Я
на тебя
надеюсь! Ты будешь содействовать мне! C'est convenu! [По рукам!] Впрочем, отсюда мы отправляемся ужинать к Донону, и, разумеется, ты с нами!
— Что Ганувер? — спросил, прыгая
на мол, Дюрок у человека, нас встретившего. — Вы нас узнали?
Надеюсь. Идемте, Эстамп. Иди с нами и ты, Санди, ничего не случится с твоим суденышком. Возьми деньги, а вы, Том, проводите молодого человека обогреться и устройте его всесторонне, затем вам предстоит путешествие. — И он объяснил, куда отвести судно. — Пока прощай, Санди! Вы готовы, Эстамп? Ну, тронемся и дай
бог, чтобы все было благополучно.
— Они тут внушают мне и людям, будто я мудрый; это, конечно, ради выгоды обители, для приманки людей. А для меня — это должность трудная. Это, брат, строгое дело! Чем утешать-то? Терпите, говорю. А — вижу: терпеть надоело всем.
Надейтесь, говорю. А
на что
надеяться?
Богом не утешаются. Тут ходит пекарь…
— Нашли щедрого! Как же, держи карман!.. Сегодня утром,
понадеявшись на ваше ходатайство, я попросил у него денег. Что же, вы думаете, мне отвечал жидомор? «Я, говорит, твои долги, изволь, заплачу. До двадцати пяти рублей включительно!» Слышите: включительно! Нет, милостивый государь, это
на мое сиротство
бог послал. Случай такой вышел.
Хотя я жила не так, как в начале зимы, а занималась и Соней, и музыкой, и чтением, я часто уходила в сад и долго, долго бродила одна по аллеям или сидела
на скамейке,
бог знает о чем думая, чего желая и
надеясь.
Вот, батюшка, мы
на ту пору и
понадеялись на тебя, чаяли, буде господь
бог даст, пожалуешь ты к нам, да не будет ли твоей милости… не заплатишь ли выводного за девку… а уж он, Иван Гаврилыч, куда парень гораздый,
на всяко дело такой, что и!..
— Дело-то, батюшка Иван Гаврилыч, такое приспело, что вот что хошь делай: нет
на деревне у нас ни одной девки, да и полно, и не знать, куда это подевались они… мы
на тебя и
надеялись, отец наш… Заставь вечно
бога молить…
— Они меня очень любили, — возразила Маша, тщательно укладывая письма в карман, и слезы тихонько потекли по ее щекам. — Я всегда
на них
надеялась; если б господь продлил им веку, они бы не оставили меня. Дай
бог им царство небесное!..
Да, если инквизиция святая
На тот конец учреждена была,
Чтоб нас кормить, то дай
бог ей здоровья…
Соррини впрочем очень добрый малый,
Хотя ханжит немного — но с летами,
Когда придет пора рассудка, можно
Надеяться на исправленье.
Соломонида Платоновна. Кабы
на бога ты больше
надеялся, так бы было лучше, а то ты только плутовством да разными штуками думаешь жить. Отправляйся, нам пора есть.
Живем,
Бога молим,
на всевышнюю силу
надеемся; уж я ей и не поперечу совсем…
Адъютант. «
На третий вопрос: что побудило меня говорить в присутствии оскорбительные слова, отвечаю, что побудило меня к этому желание служить
богу и обличать обман, который совершается во имя его. Это желание я
надеюсь удержать до самой моей смерти. И потому…»
— Слава
Богу, — отвечала Манефа, — дела у братца, кажись, хорошо идут. Поставку новую взял
на горянщину,
надеется хорошие барыши получить, только не знает, как к сроку поспеть. Много ли времени до весны осталось, а работников мало, новых взять негде. Принанял кой-кого, да не знает, управится ли… К тому ж перед самым Рождеством горем
Бог его посетил.
— Так как же, сударыня Марья Гавриловна, насчет того векселька мы с вами покончим?.. Срок послезавтра, а вот перед
Богом, денег теперь у меня в сборе нет… Все это время крепко
на ваше слово
надеялся, что
на два месяца отсрочку дадите.
— Не говори так, Марьюшка, — остановила ее Манефа. —
На Бога надейся, сама не плошай… Без меня где ночевала — у Таифы, что ли?
На мою просьбу не волноваться и
на уверения, что я вижу в них только свидетелей, помощников правосудия, они в один голос заявили мне, что никогда они свидетелями не были, знать ничего не знают и
надеются, что
бог и
на будущее время избавит их от близкого знакомства с судейским людом.
Когда жена ушла, Аксенов стал вспоминать, что говорили. Когда он вспомнил, что жена тоже подумала
на него и спрашивала его, он ли убил купца, он сказал себе: «Видно, кроме
бога, никто не может знать правды, и только его надо просить и от него только ждать милости». И с тех пор Аксенов перестал подавать прошения, перестал
надеяться и только молился
богу.
Ну да,
Бог даст, ежели оставят нас
на старых местах, уладимся с ними, теперь они все нашей выгонки ждут и
надеются, что обительские строения им достанутся.
— И хорошее дело, невестушка. За это Господь тебя не покинет, воззрит
на печаль твою.
Надейся, Пелагеюшка,
надейся…
На Бога положишься, не обложишься. Утри-ка слезы-то да покажь мне деток-то. Я ведь хорошенько-то еще и не знаю своих племянников. Показывай, невестушка, начинай со старшенького.
—
Надейся, тезка,
надейся. Молод еще,
Бог даст и до денег доживешь. Дождешься времени, и к тебе
на двор солнышко взойдет, — сказал Василий Петрович.