Неточные совпадения
Я схватил бумаги и поскорее унес их, боясь, чтоб штабс-капитан не раскаялся. Скоро пришли нам объявить, что через
час тронется оказия; я велел закладывать. Штабс-капитан вошел в комнату в то время, когда я уже
надевал шапку; он, казалось, не готовился к отъезду; у него был какой-то принужденный, холодный вид.
Первым делом его было,
надевши халат и сапоги, отправиться через двор в конюшню приказать Селифану сей же
час закладывать бричку.
Быть можно дельным человеком
И думать о красе ногтей:
К чему бесплодно спорить с веком?
Обычай деспот меж людей.
Второй Чадаев, мой Евгений,
Боясь ревнивых осуждений,
В своей одежде был педант
И то, что мы назвали франт.
Он три
часа по крайней мере
Пред зеркалами проводил
И из уборной выходил
Подобный ветреной Венере,
Когда,
надев мужской наряд,
Богиня едет в маскарад.
И вижу я, эдак
часу в шестом, Сонечка встала,
надела платочек,
надела бурнусик [Бурнус — верхняя одежда в виде накидки.] и с квартиры отправилась, а в девятом
часу и назад обратно пришла.
Час спустя Павел Петрович уже лежал в постели с искусно забинтованною ногой. Весь дом переполошился; Фенечке сделалось дурно. Николай Петрович втихомолку ломал себе руки, а Павел Петрович смеялся, шутил, особенно с Базаровым;
надел тонкую батистовую рубашку, щегольскую утреннюю курточку и феску, не позволил опускать шторы окон и забавно жаловался на необходимость воздержаться от пищи.
— Ну, я пойду, — сказал Тарантьев,
надевая шляпу, — а к пяти
часам буду: мне надо кое-куда зайти: обещали место в питейной конторе, так велели понаведаться… Да вот что, Илья Ильич: не наймешь ли ты коляску сегодня, в Екатерингоф ехать? И меня бы взял.
Илья Иванович велел сыскать очки: их отыскивали
часа полтора. Он
надел их и уже подумывал было вскрыть письмо.
Весь день все просидели, как мокрые куры, рано разошлись и легли спать. В десять
часов вечера все умолкло в доме. Между тем дождь перестал, Райский
надел пальто, пошел пройтись около дома. Ворота были заперты, на улице стояла непроходимая грязь, и Райский пошел в сад.
Тетушки ждали Нехлюдова, просили его заехать, но он телеграфировал, что не может, потому что должен быть в Петербурге к сроку. Когда Катюша узнала это, она решила пойти на станцию, чтобы увидать его. Поезд проходил ночью, в 2
часа. Катюша уложила спать барышень и, подговорив с собою девочку, кухаркину дочь Машку,
надела старые ботинки, накрылась платком, подобралась и побежала на станцию.
Часов в десять утра Привалов был совсем готов и только выжидал еще полчаса, чтобы ехать прямо к Половодову. Когда он уже
надевал перчатки, в комнату ворвался Виктор Васильич в своей табачной визитке.
Утром был довольно сильный мороз (–10°С), но с восходом солнца температура стала повышаться и к
часу дня достигла +3°С. Осень на берегу моря именно тем и отличается, что днем настолько тепло, что смело можно идти в одних рубашках, к вечеру приходится
надевать фуфайки, а ночью — завертываться в меховые одеяла. Поэтому я распорядился всю теплую одежду отправить морем на лодке, а с собой мы несли только запас продовольствия и оружие. Хей-ба-тоу с лодкой должен был прийти к устью реки Тахобе и там нас ожидать.
В 8
часов вечера дождь перестал, хотя небо было по-прежнему хмурое. До полуночи вызвался караулить Дерсу. Он
надел унты, подправил костер и, став спиной к огню, стал что-то по-своему громко кричать в лес.
Через 1,5
часа я вернулся и стал будить своих спутников. Стрелки и казаки проснулись усталые; сон их не подкрепил. Они обулись и пошли за конями. Лошади не убегали от людей, послушно позволили
надеть на себя недоуздки и с равнодушным видом пошли за казаками.
— Хорошо, хорошо. Татьяна! — Вошла старшая горничная. — Найди мое синее бархатное пальто. Это я дарю вашей жене. Оно стоит 150 р. (85 р.), я его только 2 раза (гораздо более 20)
надевала. Это я дарю вашей дочери, Анна Петровна подала управляющему очень маленькие дамские
часы, — я за них заплатила 300 р. (120 р.). Я умею награждать, и вперед не забуду. Я снисходительна к шалостям молодых людей.
На другой день, ровно в двенадцать
часов, гробовщик и его дочери вышли из калитки новокупленного дома и отправились к соседу. Не стану описывать ни русского кафтана Адриана Прохорова, ни европейского наряда Акулины и Дарьи, отступая в сем случае от обычая, принятого нынешними романистами. Полагаю, однако ж, не излишним заметить, что обе девицы
надели желтые шляпки и красные башмаки, что бывало у них только в торжественные случаи.
Всякий день в одиннадцать
часов утра
надевал я мундир, прицеплял статскую шпажонку и являлся в присутствие.
После обеда мальчики убирают посуду, вытирают каток, а портные садятся тотчас же за работу. Посидев за шитьем
час, мастера, которым есть что
надеть, идут в трактир пить чай и потом уже вместе с остальными пьют второй, хозяйский чай
часов в шесть вечера и через полчаса опять сидят за работой до девяти.
Лаврецкий окинул ее злобным взглядом, чуть не воскликнул «Brava!», [Браво! (фр.)] чуть не ударил ее кулаком по темени — и удалился.
Час спустя он уже отправился в Васильевское, а два
часа спустя Варвара Павловна велела нанять себе лучшую карету в городе,
надела простую соломенную шляпу с черным вуалем и скромную мантилью, поручила Аду Жюстине и отправилась к Калитиным: из расспросов, сделанных ею прислуге, она узнала, что муж ее ездил к ним каждый день.
Лемм
надел шляпу и, сказавши, что урок он дает у Калитиных в десять
часов, но что он найдет приличный предлог, отправился.
— А что, ежели, например, богачество у меня, Ермолай Семеныч? Ведь ты первый шапку ломать будешь, такой-сякой… А я шубу енотовую
надену, серебряные
часы с двум крышкам, гарусный шарф да этаким чертом к тебе подкачу. Как ты полагаешь?
Наконец, старик не вытерпел. Однажды утром он оделся с особенною тщательностью, точно в христовскую заутреню:
надел крахмальную манишку, пестрый бархатный жилет, старомодный сюртук синего аглицкого сукна и дареные часы-луковицу. Торжественно вышел он из дома и направился прямо в господский дом, в котором не бывал со времени своего изгнания. Голиковского он видел раза два только издали. Аристашка остолбенел, когда в переднюю вошел сам Лука Назарыч.
Только пробило одиннадцать
часов, я и стала
надевать шубейку, чтоб к мужу-то идти, да только что хотела поставить ногу на порог, а в двери наш молодец из лавки, как есть полотно бледный.
И когда пришел настоящий
час, стало у молодой купецкой дочери, красавицы писаной, сердце болеть и щемить, ровно стало что-нибудь подымать ее, и смотрит она то и дело на
часы отцовские, аглицкие, немецкие, — а все рано ей пускаться в дальний путь; а сестры с ней разговаривают, о том о сем расспрашивают, позадерживают; однако сердце ее не вытерпело: простилась дочь меньшая, любимая, красавица писаная, со честным купцом, батюшкой родимыим, приняла от него благословение родительское, простилась с сестрами старшими, любезными, со прислугою верною, челядью дворовою и, не дождавшись единой минуточки до
часа урочного,
надела золот перстень на правый мизинец и очутилась во дворце белокаменном, во палатах высокиих зверя лесного, чуда морского, и, дивуючись, что он ее не встречает, закричала она громким голосом: «Где же ты мой добрый господин, мой верный друг?
Володя
надевает синий фрак с бронзовыми пуговицами, золотые
часы и лакированные сапоги; к крыльцу подают фаэтон папа, Николай откидывает фартук, и Володя с St.
— Нет, про только-тоуж я скажу, — перебил он, выскакивая в переднюю и
надевая шинель (за ним и я стал одеваться). — У меня и до тебя дело; очень важное дело, за ним-то я и звал тебя; прямо до тебя касается и до твоих интересов. А так как в одну минуту, теперь, рассказать нельзя, то дай ты, ради бога, слово, что придешь ко мне сегодня ровно в семь
часов, ни раньше, ни позже. Буду дома.
Ровно в двенадцать
часов я был у Маслобоева. К величайшему моему изумлению, первое лицо, которое я встретил, войдя к нему, был князь. Он в передней
надевал свое пальто, а Маслобоев суетливо помогал ему и подавал ему его трость. Он уж говорил мне о своем знакомстве с князем, но все-таки эта встреча чрезвычайно изумила меня.
— У нас ведь до четырех
часов материя-то эта длится… Н-да-с, так вы, значит, удивлены? А уже мне-то какой сюрприз был, так и вообразить трудно! Для вас-то, бывало, он все-таки принарядится, хоть сюртучишко
наденет, а ведь при мне… Верите ли, — шепнул он мне на ухо, — даже при семейных моих, при жене-с…
В девять
часов он уходил на службу, она убирала комнаты, готовила обед, умывалась,
надевала чистое платье и, сидя в своей комнате, рассматривала картинки в книгах.
Просыпался утром поздно и посвистывал; сидел битый
час или два за туалетом, чистил ногти, холил щеки, вертелся перед зеркалом, не решаясь, какой
надеть жилет, галстух, и опять посвистывал.
Надел штаны, вицмундир, и через четверть
часа находишься уж совсем в другой области — в области «видимых вещей утверждения».
С самого раннего утра до поздней ночи она мелькала то тут, то там по разным хозяйственным заведениям: лезла зачем-то на сеновал, бегала в погреб, рылась в саду; везде, где только можно было, обтирала, подметала и, наконец, с восьми
часов утра, засучив рукава и
надев передник, принималась стряпать — и надобно отдать ей честь: готовить многие кушанья была она великая мастерица.
В двенадцать
часов Калинович, переодевшись из мундира в черный фрак, в черный атласный шарф и черный бархатный жилет и
надев сверх всего новое пальто, вышел, чтоб отправиться делать визиты, но, увидев присланный ему экипаж, попятился назад: лошадь, о которой Петр Михайлыч так лестно отзывался, конечно, была, благодаря неусыпному вниманию Палагеи Евграфовны, очень раскормленная; но огромная, жирная голова, отвислые уши, толстые, мохнатые ноги ясно свидетельствовали о ее солидном возрасте, сырой комплекции и кротком нраве.
Да… Все эти вопросы он себе ставил, а стало время пододвигаться к трем
часам — и
надел он черный фрак да, погулявши немного по парку, отправился к Полозовым.
Я несколько раз просыпался ночью, боясь проспать утро, и в шестом
часу уж был на ногах. В окнах едва брезжилось. Я
надел свое платье и сапоги, которые, скомканные и нечищенные, лежали у постели, потому что Николай еще не успел убрать, и, не молясь богу, не умываясь, вышел в первый раз в жизни один на улицу.
Он велел мне непременно
надеть лаковые сапоги, пришел в ужас, когда я хотел
надеть замшевые перчатки,
надел мне
часы как-то особенным манером и повез на Кузнецкий мост к парикмахеру.
В семь
часов сделали перекличку. Батальонный командир отдал приказание
надеть юнкерам парадную форму. В восемь
часов юнкеров напоили чаем с булками и сыром, после чего Артабалевский приказал батальону построиться в двухвзводную колонну, оркестр — впереди знаменной роты и скомандовал...
Свежий и выспавшийся, я
надел фрак со всеми регалиями, как надо было по обязанностям официального корреспондента, и в 10
часов утра пошел в редакцию. Подхожу к Тверской части и вижу брандмейстера, отдающего приказание пожарным, выехавшим на площадь на трех фурах, запряженных парами прекрасных желтопегих лошадей. Брандмейстер обращается ко мне...
Отпустив Бибикова, Николай с сознанием хорошо исполненного долга потянулся, взглянул на
часы и пошел одеваться для выхода.
Надев на себя мундир с эполетами, орденами и лентой, он вышел в приемные залы, где более ста человек мужчин в мундирах и женщин в вырезных нарядных платьях, расставленные все по определенным местам, с трепетом ожидали его выхода.
Пробовал повесить на грудь тяжёлые отцовы
часы, но они не влезали в карман рубахи, а
надеть жилет — не решился, в комнате было жарко.
Напившись чаю и полюбовавшись с своего крылечка на горы, на утро и на Марьянку, он
надевал оборванный зипун из воловьей шкуры, размоченную обувь, называемую поршнями, подпоясывал кинжал, брал ружье, мешочек с закуской и табаком, звал за собой собаку и отправлялся
часу в шестом утра в лес за станицу.
Хандра Бельтова, впрочем, не имела ни малейшей связи с известным разговором за шестой чашкой чаю; он в этот день встал поздно, с тяжелой головой; с вечера он долго читал, но читал невнимательно, в полудремоте, — в последние дни в нем более и более развивалось какое-то болезненное не по себе, не приходившее в ясность, но располагавшее к тяжелым думам, — ему все чего-то недоставало, он не мог ни на чем сосредоточиться; около
часу он докурил сигару, допил кофей, и, долго думая, с чего начать день, со чтения или с прогулки, он решился на последнее, сбросил туфли, но вспомнил, что дал себе слово по утрам читать новейшие произведения по части политической экономии, и потому
надел туфли, взял новую сигару и совсем расположился заняться политической экономией, но, по несчастию, возле ящика с сигарами лежал Байрон; он лег на диван и до пяти
часов читал — «Дон-Жуана».
Пелагея, увидевшись с знакомым, пошла в кухню
надеть капот, шелковый платок и потом с ворчанием отправилась к отцу Иоанникию; а Медузин сел за письменный стол и просидел с
час в глубокой задумчивости; потом вдруг «обошелся посредством» руки, схватил бумагу и написал, — вы думаете, комментарий к «Энеиде» или к Евтропиевой краткой истории, — и ошибаетесь. Вот он что написал...
Андрей Ефимыч отсчитал пятьсот рублей и молча отдал их своему другу. Тот, все еще багровый от стыда и гнева, бессвязно произнес какую-то ненужную клятву,
надел фуражку и вышел. Вернувшись
часа через два, он повалился в кресло, громко вздохнул и сказал...
В начале десятого
часа Михаил Аверьяныч уходит.
Надевая в передней шубу, он говорит со вздохом...
Было семь
часов, когда,
надев на себя клеенчатый плащ с капюшоном, Бобров вышел из дому.
Когда
час спустя он опять
надевал в передней шубу, то уже улыбался, и ему было совестно горничной. Лаптев поехал проводить его на Пятницкую.
Был восьмой
час вечера. Угасал день очень жаркий. Дорушка не
надела шляпы, а только взяла зонтик, покрылась вуалью, и они пошли.
Анна Михайловна находилась в большом затруднении.
Часу в восьмом вечера она
надела бурнус и шляпу, взяла фиакр и велела ехать на Батиньоль.
Днем для открытия вновь преобразованного училища барон выбрал воскресенье; он с большим трудом, и то с помощью Петицкой, уговорил княгиню снять с себя глубокий траур и приехать на его торжество хоть в каком-нибудь сереньком платье. Г-жа Петицкая, тоже носившая по князе траур, сняла его и
надела форменное платье начальницы. К двенадцати
часам они прибыли в училище. Княгиню барон усадил на одно из почетнейших мест. Г-жа Петицкая села в числе служащих лиц, впрочем, рядом с бароном и даже по правую его руку.
Такое позволение, как видно, очень обрадовало Миклакова; он несколько раз и с улыбкою на губах перечитал письмецо княгини и
часов с семи принялся одеваться:
надев прежде всего белую крахмальную рубашку, он почувствовал какую-то свежесть во всем теле; новый черный сюртучок, благодаря шелковой подкладке в рукавах, необыкновенно свободно шмыгнул у него по рукам; даже самая грудь его, одетая уже не в грязную цветную жилетку, а в черную, изящно отороченную ленточкой, стала как бы дышать большим благородством; словом, в этом костюме Миклаков помолодел по крайней мере лет на десять.