— Santa Maria! [Святая Мария! (итал.)] Что вы говорите? Знаете ли, что наш Данте в своей «Divina comedia» [«Божественной комедии» (итал.)], описывая разнородные
мучения ада, в числе самых ужаснейших полагает именно то, о котором вы говорите. И в этой земле живут люди!
Он пережил свое становление, выстрадал его; он блуждал по жизни и прошел
мучениями ада; он лишался чувств от вопля и стона и раскрывал мутный, испуганный взор, вымаливая каплю утешения, вместо которого снова стоны, e nuovi tormenti, е nuovi tormentati [и новые мучения, и новые мученики (итал.).].
Все разумные доводы, все убеждения ссыльного, что они готовятся свершить величайшее кощунство, что не милость Господня ждет их, а страшнейшее
мучение ада, оказались бессильны перед тупым и страстным упорством фанатиков.
Неточные совпадения
— В свете это
ад! — мрачно нахмурившись, быстро проговорил он. — Нельзя представить себе моральных
мучений хуже тех, которые она пережила в Петербурге в две недели… и я прошу вас верить этому.
Стволы сухостоев, лишенные мелких веток, с болезненными наростами по сторонам были похожи на людей с вздутыми животами и с поднятыми кверху длинными руками, на людей, застывших в позах выражения сильного физического страдания, как на картинах Густава Доре — там, где изображаются
мучения грешников в
аду.
— Отец мой! — вскричал Юрий. — Отец мой! спаси меня!.. В душе моей весь
ад… все
мучения погибающего грешника!
— Вы не жизнь строили — вы помойную яму сделали! Грязищу и духоту развели вы делами своими. Есть у вас совесть? Помните вы бога? Пятак — ваш бог! А совесть вы прогнали… Куда вы ее прогнали? Кровопийцы! Чужой силой живете… чужими руками работаете! Сколько народу кровью плакало от великих дел ваших? И в
аду вам, сволочам, места нет по заслугам вашим… Не в огне, а в грязи кипящей варить вас будут. Веками не избудете
мучений…
Мне сейчас же припомнилась известная американка, которая сказала, что если хотя три человека будут осуждены на вечное
мучение в
аду, то она будет просить, чтобы она была четвертая, и я, почти не помня себя от гнева, ответил, что если, будучи поляком, нельзя быть рыцарем, то я лучше не хочу быть и поляком…
Оправясь от болезни, Матренушка твердо решилась исполнить данный обет. Верила, что этим только обетом избавилась она от страшных мук, от грозившей смерти, от адских
мучений, которые так щедро сулила ей мать Платонида. Чтение Книги о старчестве, патериков и Лимонаря окончательно утвердили ее в решимости посвятить себя Богу и суровыми подвигами иночества умилосердить прогневанного ее грехопадением Господа…
Ад и муки его не выходили из ее памяти…
Поученья о дьяволе и
аде мастерица расширяла, когда ученики станут «псалтырь говорить», — тут по целым часам рассказывает, бывало, им про козни бесовские и так подробно расписывает
мучения грешников, будто сама только что из
ада выскочила.
Ад не может не быть
мучением рая, и рая не может быть при существовании
ада.
Опыт, из которого почерпнута идея вечного
ада, дан в переживании человеком в субъективной сфере
мучения как не имеющего конца во времени.
Круги
ада с ужасными своими
мучениями лишь подтверждают существование такого объективного божественного миропорядка.
Если разуметь жизнь загробную в смысле второго пришествия,
ада с вечными
мучениями, дьяволами, и рая — постоянного блаженства, то совершенно справедливо, что я не признаю такой загробной жизни; но жизнь вечную и возмездие здесь и везде, теперь и всегда, признаю до такой степени, что, стоя по своим годам на краю гроба, часто должен делать усилия, чтобы не желать плотской смерти, то есть рождения к новой жизни, и верю, что всякий добрый поступок увеличивает истинное благо моей вечной жизни, а всякий злой поступок уменьшает его.