Все разумные доводы, все убеждения ссыльного, что они готовятся свершить величайшее кощунство, что не милость Господня ждет их, а страшнейшее
мучение ада, оказались бессильны перед тупым и страстным упорством фанатиков.
— Santa Maria! [Святая Мария! (итал.)] Что вы говорите? Знаете ли, что наш Данте в своей «Divina comedia» [«Божественной комедии» (итал.)], описывая разнородные
мучения ада, в числе самых ужаснейших полагает именно то, о котором вы говорите. И в этой земле живут люди!
Он пережил свое становление, выстрадал его; он блуждал по жизни и прошел
мучениями ада; он лишался чувств от вопля и стона и раскрывал мутный, испуганный взор, вымаливая каплю утешения, вместо которого снова стоны, e nuovi tormenti, е nuovi tormentati [и новые мучения, и новые мученики (итал.).].
Неточные совпадения
— В свете это
ад! — мрачно нахмурившись, быстро проговорил он. — Нельзя представить себе моральных
мучений хуже тех, которые она пережила в Петербурге в две недели… и я прошу вас верить этому.
Стволы сухостоев, лишенные мелких веток, с болезненными наростами по сторонам были похожи на людей с вздутыми животами и с поднятыми кверху длинными руками, на людей, застывших в позах выражения сильного физического страдания, как на картинах Густава Доре — там, где изображаются
мучения грешников в
аду.
— Отец мой! — вскричал Юрий. — Отец мой! спаси меня!.. В душе моей весь
ад… все
мучения погибающего грешника!
— Вы не жизнь строили — вы помойную яму сделали! Грязищу и духоту развели вы делами своими. Есть у вас совесть? Помните вы бога? Пятак — ваш бог! А совесть вы прогнали… Куда вы ее прогнали? Кровопийцы! Чужой силой живете… чужими руками работаете! Сколько народу кровью плакало от великих дел ваших? И в
аду вам, сволочам, места нет по заслугам вашим… Не в огне, а в грязи кипящей варить вас будут. Веками не избудете
мучений…
Мне сейчас же припомнилась известная американка, которая сказала, что если хотя три человека будут осуждены на вечное
мучение в
аду, то она будет просить, чтобы она была четвертая, и я, почти не помня себя от гнева, ответил, что если, будучи поляком, нельзя быть рыцарем, то я лучше не хочу быть и поляком…