Неточные совпадения
В одной газете даже сказано было, что он от страху после преступления
брата посхимился и затворился; в другой это опровергали и писали, напротив, что он вместе со старцем своим Зосимой взломали
монастырский ящик и «утекли из монастыря».
Монастырь, куда они шли, был старинный и небогатый. Со всех сторон его окружала высокая, толстая каменная стена, с следами бойниц и с четырьмя башнями по углам. Огромные железные ворота, с изображением из жести двух архангелов, были почти всегда заперты и входили в небольшую калиточку. Два храма, один с колокольней, а другой только церковь, стоявшие посредине
монастырской площадки, были тоже старинной архитектуры. К стене примыкали небольшие и довольно ветхие кельи для
братии и другие прислуги.
— Здесь, — говорил он, — делали поляки подкоп; вон там, в этом овраге, Лисовский совсем было попался в руки удалым служителям
монастырским. А здесь, против этой башни, молодец Селява, обрекши себя неминуемой смерти, перекрошил один около десятка супостатов и умер, выкупая своею кровию погибшую душу родного
брата, который передался полякам.
— Полно, так ли,
брат Суета? — сказал один из слуг
монастырских, покачав головою. — И тебя к нему допустили?
— А мне глянется игумен-то, — ответил вершник, — крепкий человек, хоша бы и не монахом быть… Монастырские-то ваши мужичонки при Поликарпе совсем измотались, да и монашеская честная
братия тоже, а Моисей и взнуздал. Он правильно, Моисей-то…
Другой день послушания как будто был полегче: в каларне пришлось с
братией постные
монастырские щи варить да кашу.
Смутилась монашеская
братия и другие
монастырские вои, но в это время показался келарь Пафнутий с крестом в руках и стал ободрять смутившихся.
Об Алексее он думал насильно, потому что не хотел думать о Никите, о Тихоне. Но когда он лёг на жёсткую койку
монастырской гостиницы, его снова обняли угнетающие мысли о монахе, дворнике. Что это за человек, Тихон? На всё вокруг падает его тень, его слова звучат в ребячливых речах сына, его мыслями околдован
брат.
Не помню обстоятельств смерти бедного
брата Васи. Впоследствии от няни, Елизаветы Николаевны, я узнал, что он погребен на Мценском
монастырском кладбище.
Там строгостью жизни, неусыпным соблюдением всех
монастырских правил он изумил всю
братью.
Сошёлся я вдруг с одним послушником, Гришей, — в конторе
монастырской занимался он. Замечал я его давно: ходит между
братией всегда поспешно и бесшумно юноша в дымчатых очках, незаметное лицо, сутуловатый, ходит, наклоня голову, как бы не желая видеть ничего иного, кроме пути своего.
И вот направился я по сим местам, вместе с тем самым бродячим народом, который и нашу обитель сотнями наполнял по праздникам.
Братия относилась к нему безучастно или враждебно — дескать, дармоеды — старалась обобрать у них все пятаки, загоняла на
монастырские работы и, всячески выжимая сок из этих людей, пренебрегала ими. Я же, занятый своим делом, мало встречался с пришлыми людьми, да и не искал встреч, считая себя человеком особенным в намерениях своих и внутренно ставя образ свой превыше всех.
Брат Павлин умел варить великолепную уху, а сегодня она была как-то особенно хороша. Ели все прямо из котелка деревянными ложками, закусывая
монастырским ржаным хлебом, тоже замечательным произведением в своем роде.
Брат Ираклий и ел, не как другие: торопился, обжигался, жмурил глаза и крошил хлеб.
Они прошли болотом версты четыре, пока из-за лесного островка блеснул крест
монастырской колокольни.
Брат Павлин начал торопливо креститься, а Половецкий почувствовал, как у него сердце точно сжалось. Возвращающийся из далекого, многолетнего странствования путешественник, вероятно, испытывает то же самое, когда увидит кровлю родного дома.
Брат Ираклий занимал отдельную, довольно большую келью, служившую и
монастырской канцелярией.
Брат Павлин ютился в маленькой каморке около
монастырской пекарни.
У всех простые русские лица, какие можно встретить на каждом шагу. И держали себя все просто. Не чувствовалось деланного монашеского смирения. Один
брат Ираклии представлял некоторое исключение своей неестественной суетливостью. Он, очевидно, уже успел предупредить игумена о новом
монастырском госте.
Половецкому сделалось грустно. Куда он мог идти? Такого места не было… Он уже начинал свыкаться с обительской тишиной, с длинными
монастырскими службами, с
монастырской работой, которую вел под руководством
брата Павлина. Всего больше ему нравились рыбные ловли на озере, хотя летом рыба и ловилась плохо.
Брат Ираклий весь побелел, плюнул и бегом бросился к
монастырской ограде.
Они вошли в ворота на поросший травой
монастырский двор. Из открытых дверей маленькой церковки доносилось пение. Кончалась заутреня.
Брат Павлин как-то весь съежился и показался Половецкому ниже ростом.
— А вот и наша
монастырская повертка, — радостно проговорил
брат Павлин, когда от тракта отделилась узенькая проселочная дорожка. — Половину дороги прошли…
Они быстро зашагали по
монастырской дороге. Впереди никого не было видно. Половецкий молчал.
Брат Павлин едва поспевал за ним.
Отец игумен со всею
братией соборне провожал нового
монастырского благодетеля. Сначала в часовню пошли, там канон в путь шествующих справили, а оттуда до ворот шли пеши. За воротами еще раз перепрощался Патап Максимыч с отцом Михаилом и со старшими иноками. Напутствуемый громкими благословеньями старцев и громким лаем бросавшихся за повозками
монастырских псов, резво покатил он по знакомой уже дорожке.
А из
братии никто и не помыслит попещись о
монастырских нуждах.
Так описывают сию
монастырскую жизнь Иоаннову: в четвертом часу утра он ходил на колокольню с царевичами и Малютой Скуратовым благовестить к заутрени;
братия спешила в церковь: кто не являлся, того наказывали восьмидневным заключением.
— Некогда, — сказал он, — смиренные
братья аббатства Фалкенаусского, основанного близ берегов Эмбаха первым епископом дерптским, Германом, накормили язями итальянского прелата, присланного от папы для исследования нужд
монастырских, напоили monsignore [Его преосвященство (ит.).] пивом, в котором вместо хмеля был положен багульник [Багульник — очень горькое и вредное растение: ledum palustre.
Так описывают сию
монастырскую жизнь Иоаннову: в четвертом часу утра он ходил на колокольню с царевичами и Малютой Скуратовым благовестить к заутрене;
братия спешила в церковь; кто не являлся, того наказывали восьмидневным заключением.
— Видишь, тебя наша матушка-царица еще малышом уже пожаловала, а ты от службы увильнуть хочешь на
монастырские хлеба… Ловок, я вижу, ты,
брат… Вот тебе мой отеческий совет… Поезжай-ка ты в Питер да послужи-ка верой и правдой нашей милостивице, благоверной государыне… Коли годов через десять сохранишь желание в монахи идти — иди, а теперь нет тебе моего благословения…
Вот он у ворот
монастырских осматривается кругом; руками, дрожащими более обыкновенного, творит крестные знамения перед образом Божией Матери; вот уже проходит
монастырский двор и становится на паперти в ряду своей нищей
братьи.
А вслед за тем, как ускакал в марте на добром
монастырском коне монах Иннокентий, в апреле из Введенского Гадячского монастыря, с гораздо большею основательностью, уезжает иеромонах, имени которого не названо. «Его, по рассмотрению
братии, отправлено, т. е. его послали при возах (подводах) четырех в сечь за солью и за рыбою и при указе за шнуровою книгою для испрошения на монастырь милостины.
Гний после того всю остальную жизнь «в черных трудех» и будь у всякого
монастырского братаря и вратаря в «попихачах», или, согрев в душе отвагу, ищи случая схватить где-нибудь доверчивого
брата или из церковной сокровищницы денег, да сманив из ближнего женского монастыря соскучившуюся монахиню, беги с нею в раскольничьи слободы, объяви черницу женою и служи на семи просфорах по древнему благочестию.
Не оттого ли, что иноки из малороссов, будучи просвещеннее или, по крайней мере, грамотнее
братии великорусской природы, везде содержали
монастырское письмоводство в своих руках?