Неточные совпадения
Зачем же я должен любить его, за то только, что он родил меня, а потом всю жизнь не любил меня?“ О, вам, может быть, представляются эти вопросы грубыми, жестокими, но не требуйте же от юного ума воздержания невозможного: „Гони
природу в дверь, она влетит в окно“, — а главное, главное, не будем бояться „металла“ и „жупела“ и решим вопрос так, как предписывает разум и человеколюбие, а не так, как предписывают
мистические понятия.
Лозунг о «неприятии мира», провозглашенный
мистическим анархизмом, был изначальным лозунгом моей жизни, был моей метафизической
природой, а не увлечением какой-то эпохи.
Вся
природа Гюисманса противилась рационалистическому иконоборству, была за
мистическую символику, и то была католическая и культурная
природа.
Это значит, что Лосский держится того органического понимания
природы разума, которого держались все
мистические философы.
И прежде всего раскроется тайна нового брака,
мистического соединения, которого нет в порядке
природы, не соединяющей две плоти в одну, а рождающей плоть третью.
Священное предание, как и вся жизнь церкви, дано лишь в
мистическом восприятии, а
мистическое восприятие тем и отличается от чувственного, от восприятия порядка
природы, что оно свободно, а не принудительно, в нем есть избрание любви.
Это сознание, всегда покорное разуму малому и несогласное совершить
мистический акт самоотречения, которым стяжается разум большой, утверждает одну сторону истины и упускает другую ее сторону, оставляет раздельным то, в соединении чего вся тайна Христова, не постигает претворения одной
природы в другую.
Природа в многоголосности своей говорит в темных преданиях и верованиях, в сказке, фольклоре, в «фантазии» художника; иногда она вещает прямо своей
мистической глубиной (так возникает мистика
природы и в древнее и новое время; к ее представителям относится такой, напр., мыслитель, как Я.
III Bd (1858), 123.], представляет собой одновременно мистика, ясновидца
природы, и метафизика, облекающего свои
мистические постижения в своеобразную спекулятивно-мистическую систему, именно систему, ибо «дух системы» необычайно силен в Беме, несмотря на внешнюю беспомощность его изложения.
Хотеть себя в собственной самости, замыкать себя в своей тварности как в абсолютном — значит хотеть подполья и утверждаться на нем [Двойственная и противоречивая
природа тварности, сотканная из божественности и ничтожества, не допускает имманентного обожествления человека, которое составляет отличительную черту антропологии Н. А. Бердяева с ее своеобразным
мистическим фейербахианством (см. талантливую и интересную его книгу: «Смысл творчества.
Власть двойственна по
природе, она знает активное и пассивное начало, слагается из властвования и подчинения, причем и то и другое в основе своей имеет иррациональный и
мистический характер.
Язычество благодаря своей
мистической зрячести видит «богов» там, где нашему «научному» сознанию доступны лишь мертвые «силы
природы».
Природа может быть в Известных пределах насилуема человеком, и в этом коренится возможность черной магии и
мистического блуда.
Не онеметь в сладкой истоме
мистического переживания, но проповедовать и учить повелевает мужественная и суровая
природа догмата: «шедше убо научите вся языки» (Мф. 28: 19), повелел Своим апостолам Воскресший.
Но высший,
мистический смысл любви не в поклонении и боготворении женщины как красоты, вне лежащей, а в приобщении к женственности, в слиянии мужской и женской
природы в образе и подобии Божьем, в андрогине.
Без момента аскетического, т. е. преодоления низшей
природы во имя высшей, победы над «миром сим» во имя мира иного, религиозная и
мистическая жизнь немыслима.
В то время как в официальной философии с Декарта торжествовало механическое понимание
природы и не смогли философы, за редкими исключениями, победить призрак мертвого механизма
природы, для
мистической философии
природа всегда оставалась живой, живым организмом.
Мистическому соотношению Христа-Логоса и мировой, тварной души должно соответствовать и соотношение человека и
природы, антропоса и космоса.
Не было у него этой обращенности к
мистической земле и к новому принятию
природы.
Через Христа возвращается человек к
мистической земле, на свою родину, в эдем Божественной
природы.
Но
мистические пути не могут быть легкими и безжертвенными, не могут льстить данной
природе человека и данному его сознанию.