Когда в 1440 году царь казанский Мегмет явился в Москву и стал жечь и грабить первопрестольную, а князь Василий Темный заперся со страху в Кремле, проживавший тогда в Крестовоздви-женском монастыре (теперь приходская церковь) схимник Владимир, в
миру воин и царедворец великого князя Василия Темного, по фамилии Ховрин, вооружив свою монастырскую братию, присоединился с нею к начальнику московским войск, князю Юрию Патрикеевичу Литовскому, кинулся на врагов, которые заняты были грабежем в городе.
Неточные совпадения
Вот этого-то общества, которое съезжалось со всех сторон Москвы и теснились около трибуны, на которой молодой
воин науки вел серьезную речь и пророчил былым, этого общества не подозревала Жеребцова. Ольга Александровна была особенно добра и внимательна ко мне потому, что я был первый образчик
мира, неизвестного ей; ее удивил мой язык и мои понятия. Она во мне оценила возникающие всходы другой России, не той, на которую весь свет падал из замерзших окон Зимнего дворца. Спасибо ей и за то!
Но Монархиня желала успокоить Своих
воинов и не отвергла
мира.
Силен враг, живущий в развалинах, но он побежден, и
мир, как Савл, сделается из гонителя апостолом, из
воина крови
воином Христовым.
— Время родит вождей, — отвечал воевода. — Наше войско многочисленно и одушевлено патриотизмом, но до времени притаилось по домам. Оно выступит из земли, когда мы кликнем ему клич, и удивит
мир своим появлением. Покуда оно худо вооружено, худо обмундировано; но если нужно будет, косари наши, в белых сермягах, также сумеют резать головы москалей, как они привыкли косить траву. Мы видели, что во время французской революции нестройные сброды санкюлотов, босоногих
воинов, побеждали регулярные армии.
—
Мир вам, убитые! — говорил Суворов. — Царство небесное вам, христолюбивые
воины, за православную веру, за матушку-царицу, за Русскую землю павшие!
Мир вам! Царство вам небесное! Богатыри-витязи, вы приняли венец мученический, венец славы!.. Молите Бога о нас.
Рефлектирующий и сомневающийся не может быть активным в
мире, не может быть
воином, он весь погружен в ослабляющее его самораздвоение, он не уверен в той активной, творческой силе, которой мог бы воздействовать на
мир.
Были когда-то, говорят, мученики Христа, но это было исключение; их насчитывают у нас 380 тысяч — вольных и невольных за 1800 лет; но сочтите мучеников
мира, — и на одного мученика Христа придется тысяча мучеников учения
мира, которых страдания в сто раз ужаснее. Одних убитых на
воинах нынешнего столетия насчитывают тридцать миллионов человек.
ВоиныВ тот
мир душа перенесёт
Любовь и образ милой…
О други, смерть не всё возьмёт;
Есть жизнь и за могилой.