Неточные совпадения
И, может быть, я завтра умру!.. и не останется на земле ни одного существа, которое бы
поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле… Одни скажут: он был добрый малый, другие —
мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а все живешь — из любопытства: ожидаешь чего-то нового… Смешно и досадно!
— Я
понимаю, князь, что вы взбешены этим
мерзавцем… но я не иначе, князь, возьму, как если мы поцелуемся, как в прежних размолвках…
— Нет, ничего. Я сам увижусь. Мне жаль Лизу. И что может посоветовать ей Макар Иванович? Он сам ничего не смыслит ни в людях, ни в жизни. Вот что еще, мой милый (он меня давно не называл «мой милый»), тут есть тоже… некоторые молодые люди… из которых один твой бывший товарищ, Ламберт… Мне кажется, все это — большие
мерзавцы… Я только, чтоб предупредить тебя… Впрочем, конечно, все это твое дело, и я
понимаю, что не имею права…
Герой мой очень хорошо
понимал, что в жизни вообще а в службе в особенности, очень много
мерзавцев и что для противодействия им мало одной энергии, но надобно еще и суметь это сделать, а также и то, что для человека, задавшего себе эту задачу, это труд и подвиг великий; а потому, вернувшись со следствия об опекунских деяниях Клыкова, он решился прежде всего заехать к прокурору и посоветоваться с ним. Тот встретил его с какой-то полуулыбкой.
— А коли так, коли вы настолько развиты, что можете и это
понять, то позволю себе прибавить, что если теперь обратилась прямо к вам и пришла в вашу квартиру, то отчасти и потому, что всегда считала вас далеко не подлецом, а, может быть, гораздо лучше других…
мерзавцев!..
— Ну так ты, я вижу, петербургский
мерзавец, — молвил дьякон, нагибаясь за своею шляпою, но в это же самое время неожиданно получил оглушительный удар по затылку и очутился носом на садовой дорожке, на которой в ту же минуту явилась и его шляпа, а немного подальше сидел на коленях Препотенский. Дьякон даже не сразу
понял, как все это случилось, но, увидав в дверях Термосесова, погрозившего ему садовою лопатой,
понял, отчего удар был широк и тяжек, и протянул...
Однако, господин, — это"
мерзавец"опять говорит, — ежели всякий будет пьяным рылом называть, а я между тем об себе
понимаю, что чувства мои правильные…"Словом сказать, протокол.
Замечательно, что есть люди — и даже немало таких, — которые за эту тактику называют Ноздрева умницей.
Мерзавец, говорят, но умен. Знает, где раки зимуют, и
понимает, что по нынешнему времени требуется. Стало быть, будет с капитальцем.
Я будто не
понимаю, но, однако, чувствую, куда он метит…
мерзавец!
Платон.
Понимаю, очень хорошо
понимаю. Всякий человек, что большой, что маленький, — это все одно, если он живет по правде, как следует, хорошо, честно, благородно, делает свое дело себе и другим на пользу, — вот он и патриот своего отечества. А кто проживает только готовое, ума и образования не
понимает, действует только по своему невежеству, с обидой и с насмешкой над человечеством, и только себе на потеху, тот —
мерзавец своей жизни.
— А ведь, пожалуй, ты прав, сын скорпиона и мокрицы… У тебя есть нюх на всё подлое, да… Уж по харе этого юного жулика видно, что он добился своего… Сколько взял с них Егорка? Он — взял. Он их же поля ягода. Он взял, будь я трижды проклят. Это я устроил ему. Горько мне
понимать мою глупость. Да, жизнь вся против нас, братцы мои,
мерзавцы! И даже когда плюнешь в рожу ближнего, плевок летит обратно в твои же глаза.
Ну, посол, разумеется, пошел и привез нашего Пимена, а барыня ему прямо без обинячки: «Послушайте, — говорит, — я знаю, что вы умный человек и
поймете, что мне нужно: с моим мужем случилась маленькая неприятность, его одни
мерзавцы ограбили…
Теперь
понимаешь, какой гусь сей
мерзавец Горданов?
— Тебя бранят, — продолжала матушка, показывая мне листок, на котором я теперь при новом толчке, данном всем моим нервам, прочел несколько более того, что было сказано: «Праотцев! ты дурак и подлец…» Дальше нечего было и читать: я узнал руку Виктора Волосатина и
понял, что это отклик на мою борзенскую корреспонденцию к его сестре, потому что вслед за приведенным приветствием стояли слова: «Как смел ты,
мерзавец, писать к моей сестре».
«Подлец!
Мерзавец! — думала она. — Животное! Он смеет… смеет! Не может
понять моего ужасного, обидного положения! Ну, подожди же… чёрт!»
— Об тебе я теперь так
понимаю, что ты подлец и последний человек. Еще тоже сторож, жалованье получает!
Мерзавец этакой…
— Душа моя, — зашептал мировой, — отчасти я вас не
понимаю, так сказать… Ведь вы виноваты в этом инциденте! Хлобыстать по физиономии в конце девятнадцатого века — это, некоторым образом, как хотите, не того… Он
мерзавец, но-о-о согласитесь, и вы поступили неосторожно…